А если учесть, что учёные признали семьдесят четыре года возрастом абсолютного счастья, то в пятьдесят вы – просто дитя, у вас действительно всё впереди. Не торопите время, господа! Оно без нас спрессовано в года, Оно не в курсе наших ускорений и нами остановленных мгновений. Не убыстряя равномерный шаг, оно не знает пропастей, коряг, Обрывов, бездорожья, непогоды, календарей, какими меряют народы Отпущенные им для жизни дни. Зачем ему, на что ему они? Ведь сколько жизнь свою не отмеряй, не ты определяешь этот край… А тот, кто знал бы свой последний миг, тот был бы преждевременно – старик. Нельзя, не стоит время подгонять. Не торопись увидеть сына взрослым, мать! Улыбочке беззубой месяц, три… – и вот уже студент он, посмотри. Когда любимого ты у порога ждёшь, разлука режет, словно острый нож. Но ты замри и вспоминай пока – жест, им владеет лишь его рука… Взгляд – им одарят лишь его глаза… Его улыбку, что забыть нельзя… И наслаждайся ожиданием любви! И не гони ты время, не гони, Ведь всё равно в тот срок придёт к тебе, какой заложен по твоей судьбе. Любите время вашей жизни, все! Как быстро уходить с травы росе! Как непреклонен каждый день закат! Любите мир, пока глаза глядят! Дышите и живите широко! И помните – счастливым стать легко: Ловите каждой клеткой – каждый миг! И не гоните тех, кто к вам приник, И отпускайте – всех, да без узды! И за добро не ожидайте мзды… У вечных истин вечен и рецепт. Кто их постиг, тот сам себе – адепт, Хозяин собственной судьбы своей: не знает ни колодок, ни цепей, Открытым сердцем обращён в рассвет. Ни зависти, ни злобы в сердце нет. А только благодарность – вот и всё. Ещё раз – благодарность. И ещё. P.S. Не жди реакции мгновенной и вечной памяти нетленной. *** Расчетное время прибытия я написала Наде в смс. Она вызвалась приехать, встретить: порт Генуи «огромен, стозевен и лайяй». В нем можно реально заплутать. И как только все лайнеры, ракеты, многопалубные корабли здесь друг друга не задевают и не становятся препятствием на пути «собрата»? Паром, на котором я подплывала к Генуе, медленно чалился, то круто разворачиваясь, то дрейфуя на месте. Вот и все. Путешествие навстречу самой себе закончено. Меня охватило чувство сатисфакции, ощущение долгого, мерного выдоха после глубокого, пусть и несколько судорожного вдоха. Генуя постепенно выступала из прибрежного марева, и мне казалось, что я возвращаюсь на родину. Возможно, это лишь эффект того, что меня встречает Надя? Когда нас ждут, мы испытываем чувство благополучного возвращения в пенаты. Счастье – иметь такую подругу. Паром почти подошел к положенной ему стоянке. Позвонила Надя: – Ты где? Уже пришвартовались? Скажи, как называется твой паром? – Называется… Не знаю. Я как-то не обратила внимания. В темноте на него садилась… – Ладно. Сейчас сама узнаю, перезвоню. Я тоже пошла узнавать название, не без сожаления бросив картину швартовки, в коей всегда присутствует элемент почти театрального действа: канат, матрос, бросок, другой ловит… В этом процессе есть скрытый ажиотаж, а внешне – один лишь навык и поспешность, чтобы не мешкать и не мешать другим судам. Спрашивать пассажиров не хотелось, и я, свесив голову, попыталась заглянуть за борт, однако названия там не увидела. В эту секунду снова позвонила Надя. И сказала сквозь улыбку, узнаваемую и на слух: – Ну, разве мог твой паром называться иначе?! Я растерянно замычала. А Надя засмеялась: – Твой паром называется «Виктория»! С приездом тебя, дорогая! Победа ты моя… Да, победа может быть и в поражении. Суметь это поражение принять, держа удар – это требует от человека не меньшего мужества, чем добиться победы. А гений поэзии Борис Пастернак сказал и вовсе в точку: «И пораженье от победы ты сам не должен отличать». Вот где искусство жить! Ничто не должно сбивать тебя с ног. Пусть неудача лишь подхлёстывает! И Далай Лама утверждает, что когда нам что-то не удаётся, это – лишь улыбка судьбы… Главное – не скатываться в драматизацию. Ох, классное слово есть у итальянцев для этого – «сдрамматидзаре», то бишь – сбросить лишнее усугубление корявого момента, отказаться от драматизма в пользу философского смысла. Одно из любимых моих слов итальянского языка. Банальные, казалось бы, рассуждения всё-таки отвлекали от налипающих на разум бестолковых мыслей об отказавшемся от моей любви Серёже. Итак, «Виктория» – победа. Осознанно приветствуя этот символ, я констатировала: главное, что мне, непревзойдённой идеалистке, единолично и бесповоротно удалось победить страх пятидесятилетия как рубежа, предшествующего старости. Какая там старость, когда жизнь полна таких приключений! Всё зависит от личного настроя и субъективного восприятия того, что дает нам жизнь. В науке ЖИТЬ есть огромный, многими не паханый пласт – самопознание. И принятие – наименее травмирующим образом – с тобой происходящего. И тут не в одном оптимизме дело. Порой приходится копать глубже. Переставлять случившееся с ног на голову, чтобы суметь разглядеть «зерно» или крупицу смысла своих страданий. И окажется, что, лишь перестрадав, можно что-либо по-настоящему понять и пережить. Отдельному индивидууму для этого дается личная драма, народу – национальное бедствие, государствам – испытания похлеще. Не будь этого чудовищного тоталитаризма в Германии, была ли бы она сейчас преуспевающей страной? Не хлебни человек горечи полной ложкой, разве ощутит он сладость мгновения? Так вот, по этой схеме: раз мы с Серёжей пока не оказались вместе, значит – как минимум, один из нас не выполнил какого-то своего личного задания, или просто не готов к беспробудному счастью, должен ещё пободрствовать, над чем-то потрудиться, что-то осознать. Или изменить в себе что-либо, в своей программе, в характере, – в общем, на свой лад искупить миг абсолютного счастья. Я страстно благодарила судьбу за возможность побыть сейчас у подруги на море. Работа ждала меня лишь через неделю. Можно позволить себе абсолютное бездействие. Любящая подруга поймет меня, не осудит. И море, к которому я тоже обращусь за помощью, прильнет к моей коже, обласкает, омоет, унесет прочь разочарование и боль. Ведь морская стихия не одну себя прекрасно регенерирует. Надя обняла меня, вошедшую в один из многочисленных отсеков здания порта, и вывела по длинным лабиринтам пирса к машине. Маленький «Фиатик-Панда», лет двенадцать доказывающий хозяйке свое трудолюбие, обрадованно затарахтел и повёз нас в предместье Генуи – Коголето… *** Коголето показался мне пикантным, в силу своего небольшого масштаба и неброского уюта. Миниатюра полноценного города – с самыми необходимыми атрибутами: вокзальчик, магазинчики, рыночек, почта и пара аптек. Изучать историю городка и обозревать его достопримечательности просто не было душевных, да и физических сил. Стараясь не сидеть в четырёх стенах, я бесцельно бродила по узким улочкам, вытаптывая личную передрягу. Заходила во все магазины и пристально разглядывала то, на что падал взор. Или лизала мороженое, вызывая в памяти рефлекторные навыки детства. Разгоняя однажды после ужина калории, я обогнала скучную семейную пару. На мне – короткая юбка, высокие каблуки. Соответственно – голые ноги. Воинственная экипировка помогала удерживать равновесие. Пару я обогнала не по причине едкого характера, а по необходимой мне скорости. Дама вышагивала в затрапезной распашонке, скрывающей полноту, и в куцых брючках, укорачивающих и без того короткие ноги. Видимо, чтобы как-то отвлечь мужа от зрелища моих бедер и загорелых ног, или просто желая выказать широту своего кругозора, жена тихо и романтично сказала ему: – Цикады стрекочут… – Что? – не расслышал муж, машинально глядя на передвигающийся объект из женских ног. – Цикады, говорю, стрекочут! – злобно повторила жена, уже не скрывая своего раздражения. Я постаралась шагать быстрее и ушагать от них подальше – пусть будут спокойны и счастливы. Никому бы и в голову не пришло, что мне тоже нужно немного внимания и тепла. Вид я сохраняла победный. Всегда, всю жизнь. Даже, когда нечего было есть, или хотелось, выражаясь поэтически, познать небытие. Победный вид делает нас менее уязвимыми и заставляет соответствовать своей добровольно избранной ипостаси… Надя всё свободное время старалась выуживать меня из полу депрессивного состояния. Мы разговаривали, избегая темы недавнего путешествия. У меня все ещё кровоточила каждая клетка, и мудрая подруга не расковыривала мои раны. Не фанатично, но верующая, она время от времени снабжала мой мозг «информацией к размышлению». Без сопроводительного пояснения подкладывала мне листочки на прикроватную тумбочку. – Радостью ткётся светящаяся материя духа, радостью вводится человек в единение с людьми, а, следовательно, с Учителями и со всей Вселенной.