– Именно. Вы собирались сказать мне что-то интересное? – Месье Пардье хотел бы вас видеть. – Отлично. Большое спасибо, Натали. Секретарша спасается бегством, на губах Хлои снова появляется улыбка. На этот раз насмешливая. Возможно, эта клуша тоже уйдет с караваном на полюс. Она еще не решила. Натали не семи пядей во лбу, но Хлоя признает за ней определенную полезность. Она вешает пальто и направляется в кабинет Пардье. Старик на телефоне, но делает ей знак зайти и сесть. Хлоя садится нога на ногу, юбка слегка приподнимается. Ничего неподобающего, но Дедуля не упускает и толики этого зрелища. Хотя Хлоя подозревает, что с некоторого времени ему только и осталось, что радовать глаз. Некоторые стареют быстрее и хуже других, природа несправедлива… Наконец Пардье вешает трубку и улыбается. Улыбка ласковая, отеческая. – Как дела, Хлоя? – Спасибо, хорошо. Я опоздала, простите. – Не имеет значения, малышка. Вы отлично поработали вчера. И были великолепны. Она в свою очередь улыбается, обволакивая его сладким взором. Он вылезает из кресла и идет закрыть дверь кабинета, которая обычно остается открытой. Значит, наступил важный момент. Возможно, решающий. – Я решил уйти с поста, – заявляет он. – На этот раз я даже назначил дату. Хлоя старательно напускает на лицо озабоченную мину. Не зря же она девчонкой ходила в театральный кружок. – Вы и вправду хотите нас покинуть? – Я хочу отдохнуть и воспользоваться временем, которое мне осталось! Вы же знаете, мне уже шестьдесят восемь. Время летит так быстро… Выглядит он намного старше. Даже ее собственный дед, которому за восемьдесят, кажется по сравнению с ним молодым человеком. Но сейчас неподходящий момент, чтобы говорить ему, как недолго он будет наслаждаться своей позолоченной отставкой. – Вам никогда не дашь столько, – заверяет Хлоя. – Я вам это уже говорила. Кстати, вы должны перед уходом поделиться со мной секретом вашей вечной молодости. – Работа, девочка… Работа. Если в этом причина твоего раннего одряхления, мне лучше бросить работу как можно скорее! – Я понимаю, что вам хочется заняться чем-то другим, – продолжает молодая женщина, – но что с нами будет без вас? – Вы прекрасно справитесь! Тем более что меня заменит кое-кто вполне достойный. Сердце Хлои сжимается. Долгожданный момент наконец-то настал. Но окажется ли именно она тем самым вполне достойным? Пардье смотрит на нее с загадочной улыбкой, безжалостно продлевая тревожное ожидание. – Конечно, я должен обсудить это с правлением, но свой выбор я уже сделал и полагаю, они ко мне прислушаются… Что вы скажете о том, чтобы занять мое место, Хлоя? Жаркая волна окатывает молодую женщину; ей хочется закричать, завопить, сорваться со стула и подпрыгнуть до потолка. Может, даже поцеловать Старика. И все же она ограничивается сдержанной улыбкой попавшей в затруднительное положение девочки. – Ну… Я глубоко тронута и польщена. И немного удивлена тоже. А еще, не буду от вас ничего скрывать, слегка встревожена! – Бросьте, малышка, я же не случайно вас выбрал… – Надеюсь, я окажусь достойна. И для меня будет предметом великой гордости унаследовать ваше место. – Я очень рад. – А они не подумают, что я еще слишком молода? – Они ценят вас по достоинству, и я объясню им, что, на мой взгляд, вы более всех способны принять эстафету. Я практически уверен, что они одобрят мое решение. Это «практически» на слух Хлои звучит фальшиво. – Спасибо вам. Большое спасибо. – Вы это заслужили, Хлоя. У вас на руках все козыри. Харизма, ум, работоспособность, командный дух, знания, культура… И не будем забывать про несгибаемую волю и редкое мужество. Она позволяет себе смущенную улыбочку, даже пытается покраснеть. Он берет ее руку в свою. Годы труда наконец-то вознаграждены. Годы угодничества, но в рамках. Годы лести, но без перебора. Вечера и дни, оторванные от собственного отдыха и занятий. Но все это ради того, чтобы совершить подвиг. Стать калифом на месте калифа всего в тридцать семь лет. Да, подвиг. Она думает о Филиппе Мартене, втором заместителе генерального. Он лопнет с досады. И никогда не оклемается, это точно! Чтобы у него из-под носа увели место, и кто – женщина, моложе его и с меньшим опытом… Верх унижения. – Разумеется, все это пока что должно остаться между нами, – добавляет Пардье. – Если правление согласится со мной, я оглашу хорошую новость месяца через два. А до того времени прошу не показывать, что вы в курсе. – Я буду тщательно за этим следить. Но как, по-вашему, отреагирует Филипп? Он дольше меня здесь работает и… – Филипп подчинится моему решению, – довольно жестко прерывает ее Старик. – В любом случае у него не будет выхода. Если он не сумеет принять это, найдем ему замену. – Надеюсь, компании не придется с ним расставаться. Он очень ценен для всех нас. – Я также на это надеюсь, – кивает Пардье. – Должен признаться, я довольно долго колебался, выбирая между вами двумя. Но мне кажется, ему кое-чего не хватает. Чего-то, что помогает при многих обстоятельствах… Между прочим, грозного оружия! – Чего же? – нетерпеливо спрашивает Хлоя. – Обаяния, конечно. Глава 4 У него сумасшедший взгляд. Гипнотический. Такой пугающий. Глаза у него темно-карие. Просто темно-карие. Чистый цвет, без всяких оттенков. Взгляд такой глубокий, что стоит в него погрузиться, и возникает ощущение, будто падаешь в неизвестность или в бесконечность. Бездонный – вот верное слово. То, что этот взгляд скрывает, выражает, вызывает дурноту. То, что он внушает, прячет, раскрывает. Обещает и провоцирует. Он молчит; вот уже много минут, как он не произнес ни единого слова. Сидит на этой допотопной кухне. Лицом к женщине, ей не больше тридцати. Коротенькая тесная маечка чудовищного розового цвета обтягивает силиконовую грудь и открывает пупок, не удавшийся еще при рождении; белые узкие брюки чуть просвечивают. Дешевые побрякушки и лак на ногтях под цвет майки. Пирсинг в правой ноздре, в левой брови, в языке. Обесцвеченные льняные волосы. Кричащий макияж. Вульгарная – вот верное слово. Он смотрит на нее, она с трудом терпит его взгляд. Его пресловутый взгляд. Непереносимый. На губах у него легкая улыбка, почти незаметная. Похоже, он над ней насмехается. Или задумал что-то недоброе. Она проводит рукой по затекшему затылку, заодно хоть на несколько мгновений отворачивает голову. Ощущение, что этот намек на улыбку судит ее, а взгляд выносит приговор. Он не двигается, и вроде у него даже ничего не затекло. Каменная глыба, совершенно невозмутимая. Он ворвался к ней силой, не оставив ей выбора. Заставил сесть туда, где она и сидит, задал вопрос. Один-единственный. Он ждет ответа и, похоже, готов целую вечность торчать напротив нее. – Хватит на меня так пялиться! – внезапно кричит она. – А что? Тебе не нравится, когда на тебя смотрят? Я-то думал, ты это любишь. – Мне не нравится, когда ты на меня смотришь! Ты псих, что за дела!