– В качестве жертвы! – воскликнул Фурунео. Макки видел, что до агента начала доходить суть дела. Однажды кто-то сказал, что проблема с калебанами заключается в том, что у них нет характерных черт, по которым их можно узнать. Действительно, это была правда. Если вы способны вообразить некую реальность, существо, чье присутствие вы ощущаете, но которое приводит к отказу всех чувств, когда вы пытаетесь его рассмотреть, то, значит, вы способны представить себе калебана. Поэт Мазарард выразил эту мысль весьма образно: «Они – разбитые окна, распахнутые в вечность». С первых же дней возникновения интереса к калебанам Фурунео начал исправно ходить на все посвященные им лекции и семинары для сотрудников Бюро. Сейчас он лихорадочно пытался вспомнить, о чем там говорили: на семинарах было что-то очень важное для решения возникшей теперь проблемы. Кажется, речь шла о «трудностях коммуникации внутри ауры печали». Но конкретное содержание той лекции Фурунео вспомнить не мог. Это очень странно, подумалось ему. Получалось, что раздробленные проекции контуров калебана оказывали на память сознающих такое же воздействие, как и на зрительное восприятие. Здесь скрывался источник беспокойства, которое охватывало сознающих при столкновении с калебаном. Этот предмет – калебан – был реален, реальными были и люки перескока, были сферы – пляжные мячики, в которых, предположительно, жили калебаны, но никто и никогда не видел живого калебана. Фурунео, глядя на приземистого толстого агента, сидящего напротив, вспомнил ходивший в Бюро анекдот о том, что Макки начал работать в конторе задолго до своего рождения. – Она наняла мальчика для битья? – спросил Фурунео. – Похоже, да. – В экстренном извещении говорилось о смертях и безумии… – Все ваши люди получили гневин? – вдруг спросил Макки. – Я понял вас, Макки. – Отлично. Гневин может их в какой-то степени защитить. – О чем все-таки конкретно идет речь? – Калебаны начали… исчезать, – ответил Макки. – Каждый раз, когда один из них исчезает, случается несколько странных смертей… и других крайне неприятных вещей – физические или ментальные болезни, откровенное безумие… Фурунео кивнул в сторону моря, но не произнес свой вопрос вслух. Макки пожал плечами: – Нам надо посмотреть. Самое ужасное заключается в том, что еще до вашего вызова было сделано предположение, что во вселенной остался только один калебан – тот, которого наняла Эбниз. – Что вы собираетесь с этим делать? – Прекрасный вопрос, – ответил Макки. – Калебан, принадлежащий Эбниз, – произнес Фурунео. – У этого калебана есть что сказать по существу? – Мы не смогли его допросить, – ответил Макки. – Нам до сих пор неизвестно, ни где прячется сама Эбниз, ни где она прячет его. – Ну не знаю, – Фурунео пожал плечами. – Планета Сердечность – это такая глушь. – Я уже думал об этом. Так вы говорите, что мячик немного поврежден? – Это странно, не правда ли? – Это всего лишь одна странность из великого множества других. – Говорят, что калебан не может далеко отлучиться от своей сферы, – сказал Фурунео. – Кроме того, калебаны любят располагать сферы возле воды. – Сколько вы сделали попыток вступить с калебаном в контакт? – Все было как обычно. Откуда вам известно, что Эбниз наняла калебана? – Она похвасталась подруге, а подруга похвасталась своей подруге, которая… Кроме того, один калебан оставил улику перед своим исчезновением. – Есть ли сомнения в том, что исчезновения и все остальное каким-то образом связаны друг с другом? – Давайте постучимся к этому калебану и постараемся это выяснить, – ответил Макки. ? ? ? Язык – это своего рода код, зависящий от ритма жизни вида, его породившего. Если вам не удастся освоить этот ритм, то и язык останется вам недоступным. Руководство для агентов БюСаба Последняя супруга Макки быстро заразилась тем возмущением, которое все простые смертные поначалу испытывают в отношении Бюро Саботажа. – Они просто тебя используют! – протестовала она. Макки на некоторое время задумался: возможно, есть какая-то причина в том, что он сам так легко и непринужденно использует других. Да, конечно, она права. Макки думал об этих словах своей бывшей жены, когда они с Фурунео на автомобиле неслись к побережью. Мозг сверлила одна неотвязная мысль: как его используют на этот раз? Если отбросить гипотезу о том, что его просто решили принести в жертву, то остается еще великое множество других возможностей. Может быть, им потребовалась его юридическая подкованность? Или начальству нравится его неортодоксальный подход к межвидовому общению? Очевидно же, они надеются, что Макки удастся провернуть какой-то замысловатый и эффектный саботаж. Но что это за саботаж? Почему ему были даны такие невнятные инструкции? «Вы найдете калебана, которого наняла мадам Млисс Эбниз, и вступите с ним в контакт или найдете другого калебана, доступного сознательному контакту, а затем предпримете адекватные действия». Адекватные действия? Макки покачал головой. – Почему они выбрали именно вас для этого сомнительного мероприятия? – вдруг спросил Фурунео. – Они знают, как мною пользоваться, – ответил Макки. Машину, которой управлял один из исполнителей, занесло на крутом повороте, и их глазам открылся скалистый берег. Среди черных вулканических утесов что-то поблескивало, над этим предметом нависли два воздушных судна. – Это он? – спросил Макки. – Да. – Который час по местному времени? – До заката осталось два с половиной часа, – ответил Фурунео, правильно истолковав вопрос Макки. – Гневин защитит нас, если внутри мячика калебан и если… он решит исчезнуть? – От души надеюсь, что да, – ответил Макки. – Почему мы не добрались сюда по воздуху? – Местные жители привыкли, что я езжу на машине, если не выполняю официальное задание, когда требуется скорость. – Вы хотите сказать, что никто не знает об этом калебане? – В курсе только береговая охрана данного участка, но они у меня на зарплате. – Я смотрю, вы здесь проворачиваете рискованные операции, – заметил Макки. – Не боитесь стать слишком эффективным? – Делаю все, что в моих силах. Фурунео похлопал водителя по плечу. Автомобиль остановился на круглой террасе, откуда просматривалась гряда мелких островков и вулканическая отмель, на которой застряла сфера калебана. – Если честно, я до сих пор не уверен, что мы на самом деле знаем, что это за штуки – пляжные мячики. – Это дома калебанов, – фыркнул Макки. – Все так говорят. Фурунео вылез наружу. От холодного ветра заныло его травмированное бедро. – Отсюда мы пойдем пешком, – сказал он. Когда они спускались к отмели по узкой крутой тропинке, Макки радовался тому, что у него под кожей зашита антигравитационная сеть. Это приспособление могло замедлить скорость падения с любой высоты, сделав удар о землю, в любом случае, безопасным. Но никакая антигравитационная сеть не могла уберечь его от повреждений, которые он получит, если его опрокинет сильный прибой, и к тому же ничто не могло спасти от пронизывающего ледяного ветра. Жалко, что он не надел термокостюм. – Да, здесь холоднее, чем я ожидал, – виновато произнес Фурунео, взбираясь на плиту застывшей лавы. Подняв голову, он помахал пилотам воздушных судов. Один из них сложил крылья и принялся описывать круги около сферы. Фурунео двинулся вперед по площадке, и Макки последовал за ним, перепрыгнув широкую лужу, жмурясь и отворачивая лицо от пронизывающего сильного ветра. Прибой неистово гремел, обрушиваясь на скалы. Приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.