Из-за деревьев вышел молодой парень в распахнутой на груди рубахе и кожаных облегающих штанах, заправленных в высокие сапоги. – А почему глаза покраснели и припухли? Кто обидел такую милашку? Идем к нашему костру. Не обидим! – Вы к-кто? – заикаясь, спросила я. Молодой повеса? А что он ночью в лесу делает? На селянина не похож, на торговца тоже. Разбойник?! А я, дура, ножи под юбкой спрятала. Сейчас если полезть за ними, то примет за явное приглашение, если начну обнажать ноги. – Я поэт! Я актер! Я стану для тебя тем, кем ты захочешь. Галантным кавалером, – отвесили мне изящный придворный поклон, – безумно влюбленным! Пока я хлопала глазами, осознавая, что он, скорее всего, из театральной труппы, остановившейся недалеко от замка, этот нахал заговаривал мне зубы, а потом вдруг сжал в объятиях, срывая поцелуй. – Пф-фы!.. Я еле извернулась, отталкивая его. Но болтливый гад оказался сильным. Он стиснул меня в железном захвате, ножны за корсажем больно впились в тело, заставив болезненно поморщиться и охнуть. Приняв это на свой счет, нежданный кавалер чуть ослабил объятия, елозя губами у меня по шее и страстно приговаривая: – Ты богиня! Волшебный сон!.. Не хочу просыпаться… Свежа как утренняя роса… Позволь испить божественный нектар твоих губ… Удар коленом между ног прервал его излияния. С губ парня сорвалось неприличное слово. Я оттолкнула его и понеслась сломя голову вначале между деревьями, а потом сообразила, что все равно догонит, свернула и выскочила из посадки обратно на дорогу. – Стой!.. Но этот окрик лишь придал мне прыти, как и звук ломаемых веток. Но выскочить за мной на просматриваемую с замка дорогу он не решился. Я выбежала на перекресток дорог и понеслась влево из расчета, что ему придется пересечь перекресток, чтобы догнать. Неслась я так, что быстро запыхалась. Сердце билось как сумасшедшее. Надо же было так себя загнать! Прямо скаковая лошадь, не иначе! Наконец остановившись, я прислонилась к дереву и попыталась выровнять дыхание. Получилось не сразу. Я делала глубокие вдохи и выдохи, и вместе с кислородом в мой мозг приходили справедливые и логичные мысли. Я сбежала. Факт? Свершившийся. А что дальше? Мало того что пропетляла как заяц, удирая от мужчины, который, в принципе, и не напугал меня, просто застал врасплох, так еще и явно заблудилась. Мне ведь требовалась дорога, люди с повозками, а теперь… Где я? В какую сторону идти, чтобы вернуться на дорогу? Самое удивительное то, что я ни капли не боялась темного леса. Та же логика подсказывала, что диких зверей тут быть не должно. Почему? Да потому что рядом замок с вампирами, если звери не сошли с ума, давно сами свалили куда подальше. А если зазевались… Их шкуры прекрасно смотрятся на полу у камина. Если говорить серьезно, то это логично, что в лесу около замка не должно быть ни медведей, ни волков, ни еще какого дикого зверья. Тут же работают простые люди, без суперспособностей вампиров. О них должны позаботиться. Да и дорога в город идет через лес. Кому нужно охотящееся на путников зверье? Так я себя успокоила, но что делать дальше, представляла туго. Вообще, ликовать должна, что вырвалась из своей клетки. Но пока не особо получалось. Я в лесу, а не в городе. Зато драгоценные камни есть…. И как они мне в лесу помогут? А вот ножи я решила достать и перепрятать поближе, чтобы, в случае чего, защищаться, а не шарить в юбке в поисках средства самозащиты. Сказано – сделано. С ходу определить, в какой стороне дорога, я не сумела. Но не отчаивалась и медленно побрела вперед, рассчитывая на свою удачу. Может, и на этот раз она меня не покинет? Будет обидно, если меня поймают и вернут в замок, спустя полдня. Раньше все равно не хватятся. Я же просила до обеда не беспокоить. Довольно быстро у меня возникло стойкое ощущение, что иду вглубь леса, а вовсе не к дороге. Я остановилась и прислушалась – вдруг донесется цокот копыт? Но, увы, кроме шуршащей листвы да криков чаек где-то вдалеке, я ничего не слышала. Немного подумав, свернула с тропы, выбрав иное направление. Все-таки интуиция меня до сего момента не подводила, а значит, я и правда отдаляюсь, а не приближаюсь к желанной цели. Сколько шла, не знаю, устала, пить захотелось и есть. Наверное, на нервной почве. Потому что просто брести по лесу, наслаждаясь его красотой, куда проще, чем идти и дрожать от мысли, что заблудилась и мой побег накрылся медным тазом. Сомнений в том, что меня найдут, не было. Сама не знаю почему. Может, оборотней по следу пустят, – не только же в постели они хороши. Так, стоп. Неужели я уже готова сдаться? Мысленно одернув себе, я вновь осмотрела местность. Деревья знакомые, как в моем мире: вон сосна, ель, дуб, есть даже березка, вроде белка скачет по ветвям. Думай, Наденька, думай. Ты же неоднократно ходила на Земле по грибы. И, случалось, сворачивала с намеченной тропы, и ничего, к дороге же возвращалась. Вспоминай давай правила для потеряшек в лесу. Первое, что вспомнилось, – в лесу мы идем не по прямой, а по дуге. Но вряд ли мне это знание сейчас поможет, ориентиров, вроде линии электропередачи, тут нет, реки я тоже не слышу. Казалось бы, не в чащу же забрела, а впечатление, что лес вообще бескрайний. Волшебный он, что ли? Я вновь огляделась, заставила себя успокоиться. Не могла я слишком далеко уйти, у страха глаза велики, вот и чудится всякая ерунда. Так, вон развилка тропинки. Раз есть тропинки, значит, люди по ним ходят. Еще мне показалось, что трава за развилкой выше стелется, да и деревья словно бы на небольшом возвышении. Это могло означать, что как раз там, за деревьями, и есть дорога! Это на обочине практически не заметно разницы, а со стороны леса всегда словно в гору взбираешься или в горочку. Я окончательно успокоилась и даже повеселела. Все обязательно будет хорошо. Решила сделать привал. Ноги гудели с непривычки. Все-таки в комнатах много не походишь и толком не разомнешься. Привал, привал!.. Но прежде нужно найти подходящее место для недолгого отдыха. Место нашлось, и я с наслаждением опустилась на траву под березкой и задумалась. Раз за разом крутила свою жизнь в золоченой клетке и кривилась от перспектив: рисование, ручколобызания князя с обещаниями редких прогулок на воздухе… А потом и обещаний не будет, просто детей заделает и оставить прозябать в покоях своей матери. Меня аж перекосило, – так явно я это представила. Нет, не позволю, чтобы меня поймали! Пока же мой план дойти до развилки дороги и дождаться какого-нибудь торговца провалился. Актеришка, выскочивший как черт из табакерки, сбил с толку. Вел бы себя прилично, можно было бы присоединиться к актерской труппе. Хотя нет, плохая идея. Неизвестно, сколько еще они около замка простоят, и у них в первую очередь меня искали бы. Теперь не найдут, но вряд ли решат, что я в лес ломанулась, любая нормальная в город побежит. Так что нет худа без добра. Наскоро перекусив скудными припасами, я продолжила путь в надежде выйти к какой-нибудь деревне. Когда начало вечереть, во мне шевельнулось беспокойство: неужели я так и буду брести по лесу и никуда не выйду? Я гнала от себя эти мысли и продолжала идти. Нельзя допустить, чтобы все мои усилия были напрасны! И ничего, что темнеет быстро, зверья никакого не встретила, значит, и ночь здесь переживу! А вот в замке, боюсь, меня ждет куда худшая участь. В какой-то момент показалось, что тянет дымком. Я даже остановилась, жадно принюхиваясь. Неужели где-то костер и люди? Разглядеть что-либо не представлялось возможным, несмотря на то, что глаза более или менее привыкли к темноте. Но я как собака, почуявшая еду, взяла след по запаху. И не ошиблась – впереди замаячил огонек. Сначала он виделся слабо, но с каждым моим шагом становился ярче и притягательней. Заурчало в животе. Что я там ела за сегодняшний день? Мышкины слезки, а не еда… Правда, моим чаяниям не дано было сбыться. Во-первых, просидев в засаде минут двадцать – на всякий случай, мало ли кто огонь разжег, – я никого не увидела. Во-вторых, едой не пахло. Просто костер, без котелка, без мяса на вертеле… Живот заурчал втрое громче. И я плюнула на конспирацию. Кто бы ни развел этот огонь, съесть меня не должен. Тьфу ты, одни мысли о еде. – Люди, ау! – решилась я позвать, выходя из-за кустов. – Извините за вторжение, но можно я у костра погреюсь? «И едой вашей полакомлюсь», – прибавила мысленно и тут же одернула себя. Блин, Надя, всего день в лесу, а словно неделю в нем провела. Никто мне не ответил. Я вздохнула и протянула озябшие руки к огню. Костер был не очень большим, спокойным, уютным. Наверное, люди, которые его разожгли, не до конца потушили, уходя, а он с новой силой разгорелся. Я грела руки и размышляла. Мне в какой-то мере опять повезло. Хоть немного погреюсь, да и место неплохое, чтобы заночевать. А утро вечера мудренее. Глядя на тлеющие угольки, я сначала не поняла, что привлекло мое внимание. То ли искорка взвилась, то ли там реально что-то шевельнулось? Нет, игра воображения… Или не игра? Я присмотрелась и разглядела лапку. Обыкновенную лапку ящерицы, которая дернулась, испугав меня и заставив отпрянуть. Подождите-ка… Это что же, кто-то кинул в костер ящерицу, а та, бедная, и бежать не в силах? Но раз шевелится, значит, живая? Недолго думая, я схватила палку и подгребла несчастную рептилию ближе. Ну же… Еще чуть-чуть… Вообще, мне явно мозги отказали, раз вытащив ящерку, я вместо того, чтобы дать остыть и просто отлежаться, подхватила ее на руки. Но… меня не обожгло! Ящерка была прохладной! Я осторожно погладила ее, отмечая, что шкурка не черная вовсе, а алая. – Бедненькая, – прошептала я. – Вот же изверги, как можно было такую красавицу в костер кинуть? Ящерка оживала прямо на глазах. Яркие глазки-бусинки черного цвета, алая шкурка, как само пламя. Вспомнились рассказы о саламандрах. Может, и она такая? А саламандры уже земноводные… А как на ящериц похожи! Черт знает, что тут может водиться… – Какая же ты миленькая! – произнесла я, радуясь, что нашла живое существо. Вдвоем не так страшно, даже если это всего лишь ящерица или саламандра. Я вздохнула и погладила пальчиком ее спинку. Мне показалось или она зажмурилась? Нет, почудилось… Что ж, костерок догорал, скоро совсем утихнет. Дальше идти смысла нет, нужно готовиться к ночлегу. Я осмотрелась в поисках места, где можно сделать лежанку, благо хвойных деревьев достаточно. Пушистые ветки стелются по земле. Можно соорудить матрас. Мне понравилась большая раскидистая ель, чьи корни причудливо выступали из земли, образуя выемку, куда я вполне могла поместиться. – Ничего, ночь переждать, а там и путь продолжить, – пробормотала себе под нос и шепнула ящерке: – Посиди тут немножко. Я положила случайную подружку на сумку, а сама принялась готовить спальное место. Когда знаешь, что ты не один, страхи растворяются, а работа спорится. – Надеюсь, ты не голодна, – уже сидя на импровизированной кровати, сказала ящерке. Проведя ревизию остатков еды, я с сожалением отметила, что два яблока – не тот ужин, на который рассчитывал мой молодой организм. Конечно, лучше, чем ничего, но я расстроилась. Видимо, сказались усталость, нервозность, да просто страхи, которые я умело скрывала от себя все то время, что провела в новом мире. Легко ли из огня да в полымя? А из свободной женщины в бесправную куклу? Знаете, как это бывает? Одним махом накатили тоска и боль. Я не хотела плакать, я грызла яблоко, а слезы сами полились, и я не сразу их заметила. – Сиди взаперти, малюй картины и радуйся, что вообще жива. А может, я мир посмотреть хочу! – шептала себе под нос. – Невеста… надо же! Рядом с любовницей! Меня затрясло от гнева и обиды, едва вспомнила про Рикарину. – А она шеи лебедям одним махом сворачивает. Что ж я, глупая, там оставаться? И вообще, птичку жалко! Я с остервенением утерла слезы. Что это вообще такое? С какого перепуга я рыдаю? Не дождутся! Чтобы я из-за всяких дураков плакала! Я распалялась все больше, еще зачем-то ящерку на колено посадила. – Вот скажи мне, подружка, разве так сложно поговорить по-человечески? И все, Остапа понесло… Я жаловалась буквально на все, что раздражало и бесило в замке, говорила взахлеб о своей жизни на Земле, получалось сумбурно из-за переполнявшего меня возмущения. – Мы же русские! Русская женщина, она, знаешь, какая? Она и коня на скаку, и в горящую избу!.. Войдет-войдет, если будет ради чего, понимаешь, саламандрочка? Я даже руками помахала, выплескивая скопившиеся эмоции. – А мне – сиди взапер-р-рти! – И такой эта «р» раскатистой вышла, что ящерка подпрыгнула и удивленно уставилась на меня черными глазками. – На улицу – нельзя, в коридор – нельзя, из общения – Горгона, которая так и норовит оскорбить каждым словом! Что я ей, животное бесправное? Я живая! Да я сына тянула в голодные годы! Я мужа, посмевшего руку на меня поднять, взашей вытолкала и ни дня об этом не жалела! Что мужчины? Тьфу, на них! Только и знают, что самоутверждаться за счет женщины! Хоть один бы спросил, а чего же ты хочешь, Наденька? Ящерка ловко пробежала по руке и уткнулась мне в шею. Складывалось впечатление, что она меня жалеет, как будто лапками по коже водит. Я вздохнула, чувствуя, как меня от гнева трясет, и сняла красавицу с шеи. – Эх, одна ты меня понимаешь. Мне же простого счастья хочется, нужной себя чувствовать, желанной и единственной. Да какая женщина этого не хочет? – Я прижала ящерку к груди. – Чтобы заботился искренне, а не лепил под себя куклой безголовой. Чтобы доверял и видел во мне равного партнера, а не племенную кобылу. Поддерживал, а не смотрел снисходительно, как на неразумного ребенка. Думаешь, тем же не отвечу? Каждая женщина ради любимого и в огонь, и в воду!.. А разве сложно полюбить того, кто не силой берет, а окружает заботой и нежностью? Гладя спинку ящерку, я потихоньку успокаивалась. И чего меня так развезло? На Земле тоже справедливости днем с огнем не сыскать, а тут мир другой, чего удивляться и злиться? Работать нужно! Ничего, выйду в деревню какую, хоть толком о мире разузнаю. Да выберу себе занятие по душе. Я сильная, я справлюсь. – Спать пора, – зевая, произнесла я и опустилась на хвойную лежанку, подтянула сумку под голову и позволила ящерке уткнуться в ямку на шее. – Спать, а утром снова в путь. Я еще всем покажу, что значит русская женщина! Отрубилась моментально, хоть ноги гудели и есть хотелось, – усталость взяла свое. А снилось мне что-то такое теплое, приятное, что просыпалась лениво, медленно выходя из неги. И каково же было мое удивление, когда я обнаружила себя в теплых, медвежьих объятиях абсолютно голого мужчины!