— Вся программа сохраняется в полном объеме, — продолжал Перегудов. — Ничего не отменяется. Только следует усилить меры безопасности. Но не для меня, а для тех, кто придет на встречу со мной. Смотри, не перепутай. Только после этих слов он соизволил заметить мое присутствие. — Познакомься, — сказал он мне, — это руководитель местного отделения нашего блока, Василий Львович Баранников. Очень дельный человек. Правда же, Василий Львович? — Тот угодливо улыбнулся. — А это наш главный консультант Скугорев Станислав Всеволодович. Вам здесь придется работать в связке. — Очень рад, мы о вас тут много наслышаны, — произнес Баранников. Мы пожали друг другу руки. — Я мчусь договариваться с телевидением, — сказал Баранников и в самом деле помчался к зданию аэровокзала. — А мы едем на место теракта, — сообщил Перегудов Дианову. — По дороге тебе нужно купить цветы. Мы вышли на привокзальную площадь, где нас окружили сторонники, правда не слишком многочисленные, Перегудова. Не воспользоваться возможностью произнести хотя бы самую короткую речь, было бы непростительной оплошностью. Он вскочил на какое-то возвышение. — Друзья! Негодяи опять показали свое истинное лицо, эти люди с волчьим оскалом вновь стали бродить по улицам наших городов, выискивая свою добычу. А все потому, что они чувствуют себя на них совершенно вольготно. Нынешняя власть не способна положить конец этим нескончаемым злодеяниям, потому что она напоминает импотента, который все время хочет, да только ничего не может. Нужно, чтобы у руля руководства страной встали бы, наконец, те, кто и хотят и могут. Хватит подставлять себя, как жертвенные животные, под бомбы террористов, я заявляю, что если вы доверите мне эту страну, я изведу эту падаль под корень, как вредный сорняк. А теперь мы должны отдать последнюю память тем, чья жизнь сегодня оборвалась по причине того, что их не могут защитить. Едем! Под одобрительные выкрики собравшихся Перегудов сел в подданный ему автомобиль. Мы тоже двинулись к предназначенным нам машинам. Внезапно меня догнал повелительный окрик Перегудова. — Станислав Всеволодович, садитесь в мой лимузин. Сопровождаемый взглядами своих сотрудников, я двинулся к машине Перегудова. Кортеж оказался весьма внушительным. А его прохождение по городу было обставлено так, словно ехала правительственная делегация. По-видимому, этот Баранников неплохо подготовился к встрече партийного босс. Этот довольно неказистый с виду человек, судя по всему, обладал неплохой организационной хваткой, и с ним не мешает получше познакомиться, прикидывал я. — Как мое выступление, консультант? — вдруг бесцеремонно вторгся в ход моих мыслей голос моего спутника. — Неплохо, вот только стоит ли так нападать на власть, учитывая известные обстоятельства? Она может и обидеться. — Не беспокойся, ничего лишнего я не сказал. Я озвучил мысли этих людей. А это всегда им нравится, когда политик это делает. У них возникает ощущение, что этот человек их хорошо понимает, он знает их реальную жизнь. А значит, растет и доверие к нему. Разве я не прав, консультант? — Прав, генерал, — согласился я. — И все же не стоит переходить через определенную грань. По всем опросам большинство населения поддерживает нынешний режим, и если нападать на него чересчур рьяно, это может оттолкнуть от вас часть более умеренного электората. — Тебя все время заботят умеренные, — усмехнулся Перегудов. — А мне по душе как раз те, кто не знает меры. На них-то как раз и следует опираться, они костяк нашего движения. Впрочем, ладно, я все понимаю. Что ты советуешь мне сказать по ящику? — То же самое, только другими, более обтекаемыми словами. От лозунгов потом переходите к конструктивизму. Например, в случае избрания вас губернатором вы займетесь укреплением органов безопасности. Тем, кто не связан с ними, кажется, что от этого зависит эффективность их работы. — А как считают те, кто с ними были связаны? — Кое-что от этого фактора действительно зависит, но на самом деле он далеко не главный. — Какой же главный? — Умение анализировать ситуацию, иметь разветвленную сеть агентов, играть на опережение. А главное честное и добросовестное отношение к своим обязанностям. Профессионал — всегда профессионал в независимости от того, сколько он получает. Просто это его внутренняя суть. Перегудов внимательно посмотрел на меня. — Что же ты ушел? Впрочем, ладно, сейчас это совсем не важно. — Он посмотрел вперед. — Кажется, мы приехали к месте взрыва. Дальше нас все равно не пустят, придется пробиваться с боем. Мы остановились возле оцепления. Перегудов решительно двинулся прямо на цепочку солдат. На встречу ему на перерез заспешил офицер. — Дальне нельзя, вы что не видите, что тут стоит оцепление! — раздраженно закричал он. Перегудов, не останавливаясь, с решительным видом пер на него, словно танк. Офицер от такой наглости опешил и попятился. — Вы что не знаете, кто я? — закричал Перегудов. — Я руководитель блока «Спасение отечества», кандидат в губернаторы. Я хочу возложить цветы на то место, где погибли мои соотечественники. Никто не имеет право мне помешать. Напор был такой мощный, что не только офицер, но вся цепочка солдат дрогнула, образовался проем, в который без всякой спешки, уверенным шагом и направился Перегудов. Никто не решился ему помешать. Воспользовавшись ситуацией, я последовал за ним. За мной проскользнули и Окулов с Сабовым, а так же Дианов. Теракт произошел в небольшом магазинчике, скорее даже крытом павильоне. Поэтому и число жертв оказалось небольшим, так как взрыв был большой мощности. От самого павильона мало что осталось, частично были разрушены или повреждены и находящиеся по соседству торговые точки. На месте трагедии работала большая бригада местных криминалистов. Нам на встречу вышел человек в штатском. Я узнал его, это был начальник областного отделения ФСБ. В свое время по службе я неоднократно встречался с ним. Он тоже меня узнал, на его лице промелькнуло удивление, но тут же исчезло. — Куда вы идете, сюда нельзя. Кто вас пропустил? — Мы намерены возложить цветы к месту теракта, — ответил Перегудов. — Но на этот раз его голос звучал уже не так уверенно и повелительно, инстинктивно он признал в этом человеке большого начальника и невольно умерил свой гонор. — Тот, кто вас сюда пропустил, будет наказан. Уходите немедленно! Я заметил, как Перегудов уже было сделал движение назад, но внезапно остановился. — Пока не возложим цветы, мы не уйдем, — последовал его ответ. — Мы представляем миллионы избирателей и от их имени обязаны почтить память погибших. Я увидел, что и руководитель ФСБ оказался в некотором затруднение. Я не сомневался, что ему было отлично известно, что стоящий перед ним человек пользуется покровительством в высоких кругах. И просто вытолкать его с места происшествия было бы не слишком осмотрительно. Кто знает, как повернутся дальнейшие события. — На место взрыва я вас не пущу. Там идет следствие, — уже гораздо в более выдержанных интонациях произнес начальник ФСБ. — Хотите возложить цветы, делайте это здесь. Перегудов решил больше не спорить. Он взял у стоящего рядом Дианова огромный букет и медленно опустил его на землю. После чего опустился на колени и совершил поклон почти до земли. Затем встал, и ни на кого не глядя, быстро пошел обратно. Я отметил, что все было сделано эффектно, даже артистично. Этот человек, в самом деле, рожден для политики, для того, что управлять бездумными массами. Именно таких вождей они подсознательно всегда ищут, умеющих одним жестом, одним словом выразить весь скудный набор их мыслей и чувств. И при определенных условиях Перегудов может быть крайне опасен. Вся наша делегация возвратилась к машинам. Там нас уже ждал сияющий Баранников. — Генерал, я договорился — не скрывая своей радости, возвестил он. — Сейчас на телевидение готовится спецвыпуск об этом событии. Его авторы готовы предоставить вам пять минут эфира. — Почему только пять? — накинулся на него Перегудов. — Я требую десять. Выражение восторга с лица Баранникова оказалось мгновенно смыто гневом Перегудова. — Они дают только пять, извините, но я большего не смог добиться. — Ладно, — сменил гнев на милость Перегудов и похлопал своим фирменным жестом своего соратника по партии по плечу, — за пять минут можно многое сказать. Едемте. А вы отправляйтесь все в гостиницу, я тоже туда приеду после эфира, — сказал он уже всем нам. Я знал эту гостиница, она была не только самой лучшей в городе, но и вообще единственно приличной. Здесь пытались поддерживать сервис не хуже, чем за границей. Мне Окулову и Сабову были заказаны отдельные полулюксы, остальных моих сотрудников рассели в двуместные номера. Я вошел в свое временное пристанище, бросил сумку в шкаф, быстро осмотрел свои новые владения и, не раздеваясь, прилег на кровать. Мне хотелось кое-что обдумать. Несколько мыслей, словно назойливые насекомые, не давали покоя. И хотя я гнал их из головы, они возвращались туда снова и снова, как пчелы в свой улей. В дверь постучали, и в номер вошли мои заместители. С собой они принесли несколько бутылок холодного пива. Так как было жарко, то следовало признать своевременность их поступка. Сабов, как самый младший и шустрый, в самом деле, быстро откупорил бутылки. — Попробуем, что у них тут за местный продукт, — сказал он, разливая весело пенящую жидкость по стаканам. Холодное пиво, словно живительная влага благотворно прокатилась по моему организму. Иногда, чтобы почувствовать себя хорошо, не хватает самой малости. — Как вам начало предвыборной кампании? — поинтересовался я у своих коллег. — Печальный случай, но в этом регионе террористические акты не редкость, — беззаботно отозвался самый младший из нас. Окулов знал и чувствовал меня гораздо лучше. Он пристально взглянул на меня. — Что тебя конкретно беспокоит? — спросил он. Я так же внимательно посмотрел на него. Я тоже хорошо знал и чувствовал своего старого друга. — То же, что и тебя. — Тебя удивляет странности этой акции? Я кивнул головой. — Почему террорист зашел в этот богом забытый магазинчик. Там никогда не бывает много людей. На нем взрывчатки было во много раз больше, чем необходимо, чтобы разрушить до основания этот легкий павильон. — Ну и что, — пожал плечами Сабов, — может быть, он что-то перепутал или чего-то испугался? — Что он мог перепутать, павильон с универмагом или вокзалом? — возразил я. — Шахидов обычно выводят на объект, и только рядом с ним оставляют их одних. А этого смертника, судя по всему, готовили для серьезного теракта. — Ты полагаешь, что эти события как-то связаны с приездом нашего подшефного, — спросил Леонид. Я с сомнением покачал головой. — Вряд ли это как-то связано. Хотя кто знает. Но в любом случае это нелогичный терракт. А все нелогичное вызывает особенно беспокойство, так как на самом деле нелогичное в той же мере подчиняется логике. Только эту логику мы не понимаем. А потому действия этих людей представляет особую опасность. — Ну, хорошо, даже если вы с чем-то и правы, мы же приехали сюда ради других целей. Какой смысл обсуждать этот теракт. Мы живем в мире, когда они совершаются где-нибудь на планете чуть ли не ежедневно. Пора привыкнуть к такой обыденности. Мы обменялись с Окуловым взглядом, а затем улыбками. Сабов не знал, что последние полтора года мы оба плотно работали по террористической тематике в этом регионе. Перед нами была поставлена задача проанализировать методы, действия, связи и психологию террористического подполья на юге страны. Наше руководство пришло к выводу необходимости научного подхода к решению этой проблемы.