Когда новорожденную достали из искусственной утробы, отцу было уже за шестьдесят. Он был вся ее семья. Карлу никогда всерьез не интересовало, кем была ее биологическая мать — просто какая-то анонимная донорша яйцеклетки. Отец позаботился о том, чтобы Карла — его проект — получилась именно такой, как он хотел. Поначалу Карла умоляла его жить дальше. Много чего можно было сделать: приободрить неумолимо дряхлеющее тело, продлить обслуживание биомашинок, производящих мониторинг и убивающих то и дело предательски возникающие зачатки раковых опухолей. Но он хотел уйти из жизни. Это был обдуманный шаг. Отец оставил ей наследство. «Я не хочу тратить деньги, чтобы выиграть еще день жизни в этом теле. Я оставляю в этом мире часть себя, и это гораздо лучше, чем жить вот так дальше». Часть себя — в ней. И слепки из облачных нейронных сетей. Когда он умер, ей было восемнадцать. Еще один удар — после случившегося с Аланом. Они с папой были так близки… «Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я люблю тебя». Он заранее объяснил Карле, что она должна будет сделать. Готовил ее к жизни в одиночестве. Она не хотела, но и не могла противиться его решению, ее долгом было проявить уважение к воле отца. Просто таблетка. И все будет куда проще. «Я хочу, чтобы ты перенесла это как можно легче». Ей действительно стало легче. Но это было только временно. Предстояло сделать нечто более серьезное. Приглушить отклик на ситуацию с отцом до такой степени, чтобы жить дальше. Не забыть — просто затуманить связанные эмоции. Она все равно будет помнить и любить его, даже с укрощенными чувствами. И его часть останется жить в ней. * * * 2082, лето Я — балласт. Даже хуже — комар, надоедливо пищащий где-то рядом с ухом; незначительная помеха, с которой по досадному недоразумению все еще приходится считаться, хотя бы чисто символически. Я и Эмма должны были дать «зеленый свет» участию Алана в проекте. Мы это сделали, а Центр предсказуемо продолжил делать вид, будто я все еще полезна. На них работают такие существа (у меня язык не поворачивается назвать их просто людьми), в сравнении с которыми я интеллектуальная тля. Они двигают прогресс. Они имеют решающее значение. Я, в лучшем случае, выполняю подсобную работу, мое влияние на общее положение дел теперь куда меньше, чем в ходе тривиальных (в сравнении) исследований в Университете Британской Колумбии. Зарплата, правда, напротив, значительно выше. «Покупка в рассрочку». Но все же так хочется гордиться тем, что я вношу свою лепту. Мы еще понадобимся Центру. Я и Эмма. Следить за драгоценным проектом и оберегать его. О да, результаты впечатляют. Невероятно успешная реабилитация. Технология, близкая к магии. Мониторинг, филигранная работа с биохимией «мясных» нейронных ансамблей и глии, развитие «протезных» частей… И это все взаправду работает. Потрясающие результаты — при таких-то повреждениях! Пусть не без проблем, но с каждым днем всё лучше. * * * 2059 Заброшенный парк в Бернаби Хайтс, рядом с мостом Секонд Нэрроус. По всей видимости, об этом месте мало заботились — кругом запустение и неухоженность. Но сеть все же работает хорошо. — Ты пьешь? — спросила Джоан. — Ну… иногда. — Вопрос был неожиданным. — Почему ты спрашиваешь? — Вспомнила кое-что из прошлого. — Джоан тихо усмехнулась. — Помню, как одна девчонка со своей подругой забралась в богом забытое местечко, откуда был очень крутой вид, они пили пиво и болтали. Воспоминания из прошлой жизни. — «Одна девчонка» — это ты? — Это было не меньше десяти лет назад. Я сейчас совсем другая. — И что сейчас с той второй, с подругой? — Мы иногда общаемся. Не в реале. Но все реже. Особенно с тех пор, как она подалась в Сообщество Квантового Бессмертия. И давай не будем об этом. Эмме было любопытно, но она решила не ворошить бесцеремонно чужие воспоминания. Не хочет говорить — пусть так. — А ты… ну, пьешь? — спросила она. — Нет. Не то чтобы я боялась какой-то непредвиденной реакции, просто я могу добиться того же результата проще и безопаснее. — Что ты имеешь в виду? — Могу вызвать у себя состояние, похожее на легкое алкогольное опьянение. — И это безопасно? — Зависит от того, не натворю ли я в нем чего-нибудь. Что касается организма, то в любом случае это гораздо безопаснее обычного бухла. Хочешь, покажу? — Ха. Ну давай. — Хорошо, сейчас я буду… словно выпила вина. Ну или что-то вроде. Не очень много. — Так ты, наверное, уже такое делала? — Да. Всего пару раз. Мне было интересно. Все легально, если что. По крайней мере фактически не регулируется, как и многое другое. — Я буду следить за тобой, — серьезно сказала Эмма. — Чтобы ты… не натворила чего-нибудь. — Интересно, здесь вообще есть системы слежения? — Поблизости — определенно, а вот тут, совсем рядом… не думаю. Даже дронов не замечала. Впрочем, наши гарнитуры, линзы и смартфоны — это уже что-то само по себе. — «Информационный век». Личный подход… к каждой жертве. — Личный подход к каждой жертве? — переспросила Эмма. — Да. Подстраиваемый контент, я имею в виду. Умная среда. Таргетинг. — А, так ты про это. — Тебе это никогда не напоминало… хищников? — Ты вдруг решила присоединиться к Богоубийцам? — сострила Эмма. — Нет, но в чем-то они правы. В этом сравнении есть смысл. — Выговор Джоан изменился, будто она специально старалась подчинять непослушные слова и не допускать ошибок. Да, Джоан немного опьянела. — А у тебя нет чего-нибудь, чтобы теперь немного протрезветь? — Эмма, что, и правда настолько сильно? — Не очень, но все-таки. — Ох… ладно. Кое-что я могу. — И она продолжила: — Но что касается хищников. Все эти системы слежения и нейронные сети, работающие с большими массивами данных… Зачастую — чтобы выпотрошить кошелек. Однажды я подумала, что они напоминают серийных убийц. — Серьезно? — Да. Расчетливых и изобретательных. Многие из них тоже могут притворяться образцовыми членами общества, быть харизматичными и приятными, чтобы вкрасться в доверие. Там — выпотрошенные жертвы, а тут — выпотрошенные кошельки. Вдобавок к государственной слежке… — Гм. Что касается последнего — три года назад я была на митинге на Виктори-сквер… — Тот, что против наступления на приватность? — Да. Ну ты, видимо, в курсе, чем все кончилось. — Угу. Разгон, общественный резонанс, извинения и номинальные уступки. — Примерно так. Я видела, как копы лупили дубинками одного парня чуть не до полусмерти. Мне тогда довелось немного посидеть в отделе, но все обошлось. — Не думала, что ты бунтарка. — Ой, да перестань. Вообще, кого там только не было. Джоан вздохнула. — Когда-то фантасты писали, что мы сегодня будем плавать в виртуальной реальности круглые сутки. Но вот чтобы демонстрации, толпа на улице…