— Счастливо умереть тогда. Прощай. — Прощай. Андре снова остается в одиночестве во тьме капсулы. «Ну же, решайся». Вся эта усталость, усталость от жизни, для Андре сейчас практически осязаема. Но… «Не сейчас». «Быть может, завтра». «Возможно, еще раньше». Элис «Мясной болван!» Чувства уже совсем не так сильны, как раньше. Она не избавлялась от них — просто перетерпела. Они еще где-то там, ну, по крайней мере, то, что осталось. Элис вспоминает о грандиозности проекта, в котором участвует большинство Трансцендентальных — как тех, чья генеалогия ведет исключительно к человечеству, так и множества «чужих» и «смешанных»: путешественники из Солнечной системы встретили на своем пути, когда смогли преодолевать огромные расстояния, хитро используя особенности пространства-времени и темной энергии, множество разнообразных существ с высокоразвитым интеллектом. Бессмертие — для всех, для всей Вселенной, а также творение миров там, где раньше лишь слабо плескался флуктуациями вакуум. Распространять объекты-«семена» в мертвых и почти пустых пространствах-временах. Тех, куда было бы долго или вообще невозможно из-за красного смещения долетать свету от Солнца. Нет страха «убить дедушку» в ходе такого перемещения — экспериментально доказана верность принципа самосогласованности Новикова. Каузальность будет замкнута на себя, история не изменится. Уже есть Трансцендентальные Машины, которые уже наблюдали будущих себя исполняющими План. Самозамкнутая каузальность, помощь будущего прошлому, порой может быть даже полезна. «Семена» помогут флуктуациям полей, спровоцировав цепные реакции. Каскад. Каскад жизни. Эти размышления немного успокаивают. Теперь надо решиться. Преодолеть страх — страх становления кем-то другим, чем-то другим. Пора снова дать бой мертвецкой хватке прошлого. Сперва надо опять заставить себя думать об Андре, чтобы программа смогла обнаружить функциональные части, ответственные за чувства к нему. Снова будет больно. Программа даст сигнал, когда будет готова избавить Элис от бремени привязанности. Элис погружается в воспоминания. Совершенно необязательно стараться соблюдать какую бы то ни было хронологическую последовательность. Сигнал. Гораздо быстрее, чем она ожидала. По-своему даже приятные, пусть и все-таки очень грустные, образы сменяются возвращением в настоящее. Оно безжалостно ударяет, говоря: все позади. Не только позади, напоминает себе Элис, но еще и впереди. Если Андре был прав в том, что касается повторения тех же событий снова и снова, то снова и снова будут повторяться он и Элис. Наверное, найдутся, уже есть или даже уже были и такие вариации, где присутствуют она и Андре, но их в чем-то отличными историями. Например, мир, где они вместе станут, являются или уже стали Трансцендентальными Машинами. Будут и страдания. Бесконечные повторения расставания… Хватит. «Пора». Элис запускает программу. Вот и все. Теперь Элис все еще понимает, почему страдала, но ей это кажется в то же время и по-своему удивительным — немного. «Даже как-то не верится, что я могла из-за этого так переживать». Теперь — вперед, к новой перестройке себя, фундаментальному изменению своих восприятия и мышления, чтобы воспринимать и думать так, как раньше не могла, так, как невозможно для кого-то вроде этого живого мертвеца Андре. «Он хочет (хотел? будет хотеть?) умереть, и чтобы умерли другие, чтобы умерла и я. Желал мне смерти, гаденыш». Этот вывод даже кажется ей странно-забавным. До последнего изменения Элис грела мысль, что Андре, возможно, будет жить снова и снова. Теперь же ей нравится другая, пусть эта даже в каком-то смысле идет вразрез с духом миссии Трансцендентальных. «Андре, если он прав насчет повторений, и умирать будет снова и снова. Бесконечное число раз». Восхитительная структура Год назад Николаю Матышевскому вживили мозгоисследователя. Не то что бы он, работавший слесарем-газовиком в управляющей компании, так этого хотел. Но ведь семья, ипотека, маленькая зарплата, да и у начальства рекомендации по числу привлекаемых для исследований мозга, за которые государство готово щедро отстегнуть компании немаленькую сумму, и Николаю, как и другим, неоднократно намекали — мол, поносишь годик в голове имплантат, а тебе за это будут положены хорошие деньги. Обсудив все с женой — та сомневалась, но в конечном итоге пришла к выводу, что лучше все-таки будет пойти на имплантацию — Николай окончательно решился. После успешно пройденного медицинского осмотра, который занял несколько дней и включал в себя, среди прочего, компьютерную томографию головного мозга, Николаю была открыта дорога на операцию. В клинике, в которую он был направлен — подтверждение допуска к участию в программе, наркоз, операционный стол, введение исследователя с помощью робота, управляемым дистанционно хирургом-пришельцем, под присмотром, на всякий случай, людей из персонала клиники — нейрохирурга и пары помощников. Многое изменилось с прибытием пришельцев, в самых разных сферах жизни. Официальные программы-переводчики и люди в основном использовали слово «талоклам» — оригинальное же слово пришельцев для представителя своего вида, пожалуй, никто из людей произнести бы не смог ввиду различий голосовых аппаратов. Чужих очень интересуют люди в плане изучения — и в том числе индивидуальное разнообразие человеческих мозгов. Существо-имплантат, хоть оно и вторгается в приватные покои, не особо интересуют как таковые все обстоятельства жизни носителя. Их ученые крайне заинтересованы этими восхитительными структурами, как когда-то были восхищены их предшественники, изучавшие центральные нервные системы представителей своего вида. В обмен на возможность исследований талокламы передают земным правительствам новые для них технологии. Тем не менее, даже зная, что мозгоисследователей, по словам талокламов, не волнует грязное белье землян (хотя кто их знает с их исследованиями?), для многих бывают неудобны мысли, что за их жизнью смотрит, не может не смотреть, нечто, сидящее внутри их черепа, или нахождение в компании людей со вживленными имплантатами, видящими все, что видят носители. Николай порой замечал в людях из своего окружения признаки того, что, им все же как-то неловко, пусть они, наверное, и стараются относиться с пониманием. Ему тоже было не так просто знать, что киборг в голове видит все. Но со временем Матышевский более-менее привык. Прошел год. Пора было идти на о извлечение. Николай, прошедший медосмотр, снова под наркозом, скоро должна начаться операция. Но кое-что от него скрыли. Находящийся, наряду с многими талокламскими учеными и врачами, в комплексе с пригодной для его дыхания атмосферой — земная атмосфера для этой цели не подходила ни по составу, ни по давлению, а модифицироваться было не особенно резонно — хирург, имя которого на русский переводили как Са Ото Им, задумчиво смотрел всеми шестью глазами на 2D-сканы и трехмерную реконструкцию. Мозгоисследователь сросся с полушариями и мозолистым телом явно неправильно! Теперь «срезать» киборга-имплантат, не повредив, можно только вместе со значительной частью мозга носителя. Са через голосовой переводчик объяснил ситуацию нейрохирургу-человеку в клинике. Тот сказал, что всё понимает, но контракт предусматривал в том числе и возможный вред здоровью носителя. Чего они не сказали — так это того, что вряд ли многие люди скрупулезно читают документы, особенно написанное мелким шрифтом, прежде чем принять условия. Однако, думал Са, нетрудно и все-таки изъять мозгоисследователя, не причинив невосполнимого вреда человеку — ценой повреждения имплантата, так как некоторые его части придется оставить, как пришлось бы оставлять кое-что даже в нормальном случае; к счастью, благодаря высокой биосовместимости, вероятность появления в дальнейшем проблем, связанных с иммунной реакцией, мизерна. Оставить весь мозгоисследователь — не вариант: во-первых, изъятие сделает если не сам Са, то кто-то вместо него, во-вторых, нахождение имплантата в черепной коробке больше положенного опасно для носителя, тем более учитывая осложнения вживления. Са думал: «Даже если носитель и согласился добровольно, зная о рисках, это было глупо с его стороны — принимать контракт с таким условием. Правильно ли давать глупости решать вопрос о здоровье?» Кроме того, талокламу было просто жаль человека, и, в частности, мозг — такой прекрасный в своих сложности и возможностях орган! Записи в имплантате — лишь заметки, пусть и многочисленные, о его особенностях. Он вспоминал, как когда-то, в начале своей карьеры, работал с пациентами-талокламами — и старался делать все возможное ради их здоровья. Сейчас стояло на кону здоровье еще одного разумного существа, даром что не талоклама. «Если я скажу, что именно пытаюсь сделать, земляне могут отказать мне в допуске и сообщить своим и нашим начальникам о нарушении контракта. Тогда на мое место подберут другого, и уже он может быть готов причинить вред носителю ради извлечения имплантата». — Хорошо, давайте начинать, — сказал Са. Люди, наблюдающие за операцией, понятия не имеют, что именно делает робот, попросту не видят, части робота закрывают им обзор, изображение с камер поступает только талокламу — они здесь только для подстраховки, а сопричастность и контроль — если все идет нормально, иллюзорны. Са думал, что, скорее всего, у него получится скрыть от людей произошедшее до тех пор, пока они не увидят извлеченную часть мозгоисследователя. Даже зная о возможности наказания, ради блага носителя Са Ото Им был готов серьезно повредить имплантат. Не одни во Вселенной Больше тридцати лет прошло с тех пор, как мы убедились в том, что не одиноки во Вселенной. Чужие появились неожиданно, на орбите Юпитера. Огромный космический флот с неизвестными намерениями. Наши правительства, конечно, не сразу сказали нам об этом. Но они в принципе не могли молчать о таком долго. А потом пришельцы связались с нами. Сообщения на нескольких мировых языках были посланы на разных радиочастотах. Они сказали, что не причинят нам вреда.