— Логично, — заметил папа. — А родословная и вообще документы на него у вас есть? — Нет. Я вывез пса из Закарпатья. Если думаете, что он краденый, могу предъявить свой паспорт. Хозяин полез в карман за документами. — Я вам верю, — сказал папа. — Но родословная у него есть? — По линии овчарки — прапрапрадед был чемпионом Австро-Венгрии. Фон Тюбинген-Млецки. А прапрапрабабушка — фон Заксенгузнер. По линии лайки никого из знаменитостей нет. В толпе засмеялись. Я не понял, шутит хозяин или говорит серьёзно. Какая-то старушка недовольно заметила: — Расхваливает! Деньги большие запросил, а домой принесёшь и пожалеешь. То одно, то другое. А рынок — не магазин. Обратно не воротишь. После этих слов какое-то помятое лицо хозяина задёргалось, и он ехидно сказал старушке: — К собаке прилагаются запчасти: лапы передняя и задняя, четыре клыка, хвост и дюжина блох. Кроме меня и папы, все засмеялись, а старушка обиженно вышла из толпы. — У меня есть вопросы, — сказал папа. — Возраст, имя, характер. Пожалуйста, без шуток. — Полгода ему примерно. Ни на одно из имён не откликается. Да-да! Характер весёлый. Озорной. У меня не было времени его воспитывать. — Понимаю, — сказал папа, посмотрев на опухший нос хозяина. — Что ещё вас интересует? Причина продажи? — Догадываюсь, — сказал папа, взъерошил и без того растрёпанного щенка, потрепал ему уши и пощупал нос. «Покупай же! Покупай же!» — молил я про себя папу. Он попросил поставить щенка на ноги. Хозяин спустил его на землю. Пёс постоял немного и улёгся, уткнувшись носом в вытянутые передние лапы. Я сел перед ним на корточки и осторожно погладил. Щенок тихо-тихо дрожал. Может быть, он плакал? И, не знаю почему, я вдруг почувствовал, что мы не расстанемся. — Ну что? Купим? — спросил папа, тоже присев на корточки перед щенком. (Я кивнул.) — Деньги есть. Но мы не подумали о маме. Помнишь, что она сказала, когда мне хотели подарить бульдога? Я вспомнил. Мама тогда сказала папе: «Или я, или бульдог. Выбирай!» «Конечно ты!» — сказал папа, но мама обиделась за то, что он задумался, перед тем как ответить… — То-то и оно-то, — вздохнул папа, а хозяин между тем снова взял щенка на руки и презрительно смотрел на нас сверху вниз. Кажется, он собрался уходить. — Уговорим! Вот посмотришь — уговорим! — затеребил я папу. Он наконец решился, и всё стало происходить, как во сне. Папа, не торгуясь, протянул две десятки хозяину, я подставил руки, и мне с минуту не верилось, что на моих руках лежит дрожащий мохнатый щенок. Хозяин быстро спрятал деньги и, наклонившись к папе, сказал: — Щенок не краденый. Запомните мою фамилию. — Он раскрыл какое-то удостоверение. Папа заглянул в него и спросил: — Аппетит хороший? — Не избалован. Ест всё. Почаще водите гулять. Пёс породистый. Зарегистрировать его я не успел. Пока! Папа слушал с растерянным видом, но отступать уже было некогда. Затем бывший хозяин таинственно исчез, а мы заметили, что на щенке нет ни ошейника, ни поводка. Папе пришлось вынуть из брюк ремень и с помощью двух скрепок соорудить ошейник с поводком. Я убедился, что ремень затянут не туго, крепко зажал его конец в руке и опустил щенка на землю. — Ну, пошли, Рекс! — убито сказал папа. Я догадался, что он не переставая думает, как мы придём домой и что скажет мама. Щенок не откликнулся на имя Рекс. Тогда я легонько дёрнул папин ремешок, и щенок поплёлся за мной, понуро опустив голову, а папа шёл немного впереди нас, то и дело подтягивая спадавшие брюки. Изредка он оборачивался и выкрикивал то ласково, то строго: — Трезор!.. Грант!.. Тузик!.. Бэмс!.. Полкан!.. Чандр!.. Тёшка!.. Чоп!.. Ринг!.. Кутя!.. Но наш щенок не обращал никакого внимания на все эти выдуманные папой имена. Вдруг, разозлившись на это, папа засунул два пальца в рот, оглушительно свистнул, и наш щенок даже присел от испуга, а мне показалось, что от этого страшного свиста в моих ушах заплясали тысячи горошинок и что весь рынок притих на мгновение. Папа виновато улыбнулся и обратился к толпе: — Товарищи! Понимаете, я подумал, что нам продали глухонемого щенка. Но он слышит. Слышит! Порадуйтесь этому вместе с нами! Голубятники стали стыдить папу за то, что он свистит в общественном месте и пугает голубей. Кто-то даже хотел позвать милиционера. Тогда я потащил папу за пиджак, и он пошёл за мной, извиняясь направо и налево. Я обиделся, потому что не раз спрашивал, как научиться свистеть двумя пальцами, но папа отвечал, что сам не умеет с детства и других не собирается учить. Он догадался, о чём я думаю, и весело предложил купить на оставшиеся деньги двух волнистых попугайчиков. — Скажем маме, что щенки продавались с сопутствующими товарами. Семь бед — один ответ! У меня сразу пропала вся обида. — Не надо попугаев. Лучше на такси доедем. В метро нас с собакой не пустят, — сказал я. Мне было радостно, что мы с папой не потеряли друг друга в такой огромной толпе, и купили щенка, и идём домой, где наша мама, наверно, уже готовит вкусный обед и не знает, что теперь нас будет четверо: папа, мама, щенок и я. Наш щенок, наверно, принял чью-то длинную ногу в сапоге за столб и поднял уж было лапу, но я вовремя дёрнул за ремешок и побыстрей увёл щенка с территории рынка. Глава 8 Мы заняли очередь на такси. За нами встала тётенька, которая не хотела покупать рыбок, но купила петуха. Папа раскланялся с ней и воскликнул: — Потрясающая покупка! В одной руке тётенька держала сумку с петухом, а в другой — картину старичка с бледной курицей, щукой, яблоками, пивом, раками и безглазым гипсовым человеком. Чтобы позолоченная рама не пачкалась, тётенька поставила её на туфлю с огромной пряжкой. — За сколько вам достался этот шедевр? — тихо спросил папа. — Четыре рубля, — так же тихо ответила тётенька и прижала картину к ноге, подозрительно посмотрев на любопытных зевак. Папа ещё больше напугал тётеньку: — Такое бывает раз в жизни. Вам чудовищно повезло. Но вы сошли с ума! Такие шедевры в Лондоне возят в бронированных каретах под охраной молодчиков с бесшумными лазерами и мазерами.