– Может, я могу вам помочь? У меня еще остались кое-какие сбережения со времен работы у Гупников. Я хочу сказать, чтобы вы могли хоть пару месяцев как-нибудь продержаться. Вы были так добры ко мне. Она глухо заухала, совсем как сова: – Моя дорогая девочка, у тебя не хватит денег, чтобы заплатить даже за содержание моей гостевой ванной. По какой-то неведомой мне причине мое предложение так рассмешило ее, что она даже закашлялась от хохота. Но когда она легла в кровать, я все-таки открыла письмо. И содержащиеся там фразы, такие как «задержки платежей», «прямое нарушение условий проживания» и «возможность лишения собственности по суду», навели меня на мысль, что мистер Овиц, возможно, не столь благодушный – или терпеливый – человек, каким его считает Марго. Я по-прежнему четыре раза в день выгуливала Дина Мартина и во время прогулок по парку напряженно думала, чем можно помочь Марго. Мысль о том, что ее могут выселить, терзала мне сердце. Ну конечно, управляющий не посмеет так поступить с больной и очень пожилой женщиной. Да и остальные жильцы непременно встанут на ее защиту. Но потом я вспомнила, как мистер Гупник выгнал меня взашей и как замкнуто жили обитатели каждой квартиры, совершенно не интересуясь жизнью соседей. Я даже не была уверена, что они вообще что-либо заметят. И вот, когда я стояла на Шестой авеню, таращась на витрину оптового магазина нижнего белья, меня вдруг осенило. Девочки из «Магазина винтажной одежды», возможно, не продавали «Шанель» и «Ив Сен Лоран», но наверняка смогут это сделать, если получат одежду с такими лейблами, или хотя бы подскажут адрес специализированного модного агентства. У Марго в ее коллекции были неисчерпаемые запасы дизайнерской одежды, за которую, я не сомневалась, коллекционеры выложат серьезные деньги. Одних только сумок у нее было на много тысяч долларов. Я повезла Марго на встречу с сестрами под предлогом, что ей нужно немного проветриться. Сказала, что сегодня чудесный день и нам, пожалуй, стоит прогуляться чуть дальше обычного, чтобы Марго могла набраться сил на свежем воздухе. Она велела мне не говорить глупостей, так как начиная с 1937 года на Манхэттене уже никто не дышал свежим воздухом, однако почти безропотно села в такси, посадив Дина Мартина на колени, и мы отправились в Ист-Виллидж, где Марго выразительно нахмурилась на бетонный фасад магазина с таким видом, будто ее ради прикола привезли на бойню. – Что вы сделали со своими руками? – Марго, остановившись у кассы, уставилась на татуировки Лидии. На Лидии была изумрудно-зеленая блузка с рукавами буф, открывавшими трех аккуратно вытатуированных японских карпов кои – оранжевого, нефритового и синего. – Ах это вы о моих татушках! Вам нравится? – Лидия взяла сигарету в другую руку и поднесла татуированное предплечье к свету. – Да, если бы мне хотелось походить на матроса! Я принялась осторожно подталкивать Марго вглубь магазина: – Сюда, Марго. Смотрите, у них винтажные вещи рассортированы по годам. Если вам нужна одежда шестидесятых годов, то это здесь, а если пятидесятых – то там. Слегка напоминает вашу квартиру. – Ничего похожего! – Я просто хочу сказать, что они торгуют нарядами вроде ваших. В наши дни это весьма перспективное направление бизнеса. Марго пощупала рукав нейлоновой блузки, посмотрев поверх очков на лейбл: – Эми Армистед – ужасная линия одежды. Всегда терпеть не могла эту женщину. Или «Les Grandes Folies». У них вечно отваливались пуговицы. Дешевые нитки. – А вот тут у них, в пластиковых чехлах, реально интересные платья. – Я подошла к отделу коктейльных платьев, где были выставлены лучшие образцы женской одежды. Сняв с плечиков бирюзовое платье «Сакс Пятая авеню», расшитое по подолу и манжетам блестками и бусинками, я с улыбкой приложила к себе. Марго пригляделась к платью, повертела этикетку с ценой: – Кто, ради всего святого, заплатит за это такие деньги?! – Люди, которые любят хорошую одежду, – ответила появившаяся у меня за спиной Лидия. Лидия громко жевала жевательную резинку, и при каждом движении ее челюсти в глазах Марго появлялись яростные огоньки. – Неужели они действительно пользуются спросом? – Да еще каким! Особенно если вещи в безупречном состоянии, как ваши, – сказала я и, повернувшись к Лидии, добавила: – Все вещи Марго хранятся в пластиковых чехлах в шкафах с кондиционированием воздуха. У Марго есть одежда еще сороковых годов. – Это не мои. А моей матери, – сухо произнесла Марго. – Серьезно? А что там еще у вас есть? – Лидия пристально рассматривала шерстяное пальто Марго длиной три четверти от «Йегер» и черную меховую шляпу, напоминающую огромную губку для мытья фирмы «Виктория сикрет». Несмотря на теплую погоду, Марго постоянно мерзла. – Что у меня есть? Ничего такого, что я хотела бы здесь продать. Благодарю. – Но, Марго, у вас ведь есть несколько действительно чудесных костюмов – «Шанель» и «Живанши», – которые вам уже не годятся. А еще шарфы, сумки. Вы могли бы предложить все это дилерам винтажной одежды. И даже аукционным домам. – «Шанель» можно продать за серьезные деньги, – глубокомысленно заметила Лидия. – Особенно сумки. Не слишком потрепанные, приличные сумки-конверты из натуральной кожи «икра» могут стоить от двух с половиной до четырех тысяч. Новая обойдется вам ненамного дороже. Понимаешь, о чем я? А если из кожи питона, то цена сразу вырастет до небес. – Марго, у вас ведь не одна, а несколько сумок «Шанель», – заметила я. Марго еще крепче зажала под мышкой сумочку «Эрмес» из крокодиловой кожи. – А у вас еще такие есть? Миссис Де Витт, мы можем легко их продать. Мы даже завели лист ожидания для желающих приобрести хорошее барахло. Я знаю даму в Асбери-Парк, которая готова выложить до пяти штук за приличную сумку «Эрмес». – Лидия провела пальцем по краю сумки, но Марго отшатнулась с оскорбленным видом. – Это не барахло! – отрезала она. – У меня нет барахла. – По-моему, вам стоит обдумать это предложение, – вмешалась я. – Мне кажется, у вас достаточно вещей, которыми вы больше не пользуетесь. Вы можете продать их, оплатить наконец коммунальные услуги и перестать дергаться. – А я и не дергаюсь! – отрезала Марго. – Кстати, я была бы весьма признательна, если бы ты прекратила обсуждать на людях мои финансовые дела. И вообще, мне не нравится это место. Здесь пахнет старьем. Пойдем, Дин Мартин! Мне необходимо выйти на свежий воздух. Я проводила Марго на улицу, прошептав слова извинения, на что Лидия лишь невозмутимо пожала плечами. Надежда рано или поздно заполучить гардероб Марго, похоже, смягчила природную ершистость Лидии. В такси мы ехали в гробовом молчании. Я злилась на себя за отсутствие дипломатичности и одновременно на Марго за ослиное упрямство, поскольку, на мой взгляд, я предложила вполне разумный вариант. Марго всю дорогу отказывалась на меня смотреть. Я сидела возле нее, между нами сопел Дин Мартин, и прокручивала в голове различные доводы, пока молчание не начало действовать угнетающе. И тут до меня дошло, что рядом со мной старуха, которая не так давно выписалась из больницы, и я не имею никакого права на нее давить. – Марго, я вовсе не хотела вас расстраивать, – сказала я, помогая Марго выйти из такси. – Мне просто казалось, что это некий выход из положения. Ну, вы понимаете, учитывая ваши долги и все такое. Не хочу, чтобы вы потеряли дом. Марго выпрямилась, поправив меховую шляпу здоровой рукой. В ее голосе появились капризные, даже слезливые интонации, и я поняла, что и она тоже всю обратную дорогу мысленно репетировала свои возражения. – Луиза, ты не понимаешь. Это мои вещи, они мои детки. Вероятно, это всего-навсего старая одежда, которая даже может быть потенциальными финансовыми активами… для тебя, но для меня они бесценны. Это моя история, прекрасные обломки моей прежней жизни. – Простите меня. – Я не отправлю их в эту занюханную комиссионку, даже если меня поставят на колени. Мне страшно подумать, что в один прекрасный день я встречу на улице идеальную незнакомку в моем любимом наряде. Этого я точно не переживу! Поэтому нет, нет и еще раз нет. Я знаю, ты хотела помочь, но нет. Марго вышла из такси и, проигнорировав мою протянутую руку, вошла в вестибюль, где Ашок проводил ее до лифта. Несмотря на мелкие недоразумения, этой весной мы с Марго жили душа в душу. В апреле, как и было обещано, в Нью-Йорк приехала Лили в сопровождении миссис Трейнор. Они остановились в «Риц-Карлтоне», в паре кварталов от «Лавери», и пригласили нас с Марго на ланч. И когда я увидела их вместе, у меня возникло стойкое ощущение, будто судьба, вдев нитку в штопальную иглу, начинает мало-помалу сшивать лоскутки мой жизни. Миссис Трейнор, с ее прекрасными манерами настоящего дипломата, очаровала Марго, и они сразу нашли общий язык на почве истории этого здания и Нью-Йорка в целом. За ланчем предо мной предстала совсем другая Марго: остроумная, эрудированная, оживленная. Как выяснилось, миссис Трейнор уже была в Нью-Йорке в 1978 году во время медового месяца, и они с Марго принялись обсуждать рестораны, галереи и выставки тех времен. Миссис Трейнор рассказывала о своей работе мировым судьей, Марго – об офисной политике 1970-х, и они от всего сердца смеялись своим шуткам, которых нам, молодым, похоже, было не понять. Мы заказали салат и рыбу, завернутую в прошутто. Я заметила, что Марго, едва прикоснувшись к еде, отодвинула остатки на край тарелки, тихонько посетовав на то, что опасается вообще не влезть в свою одежду. Между тем Лили, наклонившись поближе, принялась расспрашивать меня об интересных местах, где не было бы стариков и где ее не заставляли бы повышать свой культурный уровень. – Бабуля перенасытила эти четыре дня всяким образовательным дерьмом. Мне нужно посетить Нью-Йоркский музей современного искусства и всякие там ботанические сады, что, конечно, замечательно – бла-бла-бла, – если ты все это любишь, но я реально хочу завалиться в клуб, и получить острые ощущения, и прошвырнуться по магазинам. Ведь это Нью-Йорк! – Я уже договорилась с миссис Трейнор. Завтра она встречается со своей кузиной, ну а я пока свожу тебя куда-нибудь развлечься. – Ты серьезно? Слава богу! На каникулах я собираюсь отправиться во Вьетнам. Я тебе говорила? И теперь мне нужно купить нормальные обрезанные джинсовые шорты. Что-нибудь такое, что я могу носить неделями и не волноваться из-за того, что они нестираные. А еще, может, старую байкерскую куртку. Классную такую, потрепанную. – А с кем ты едешь? С подружкой? – Я вопросительно подняла брови. – Ты говоришь прямо как бабушка! – Ну? – Со своим парнем. – А когда я открыла было рот, она поспешно добавила: – Но я не хочу о нем говорить. – Почему? Я в восторге, что у тебя есть парень. Чудесные новости! – Я понизила голос. – Вообще-то, я знаю еще кое-кого, кто тихарился так же, как ты. Это моя сестра. Она тщательно скрывала тот факт, что собирается совершить каминг-аут. – Я вовсе не планирую каминг-аут. Вот еще! Тыкаться носом в лобок какой-то тетки! Фу, гадость! Я с трудом сдержала смех: – Лили, не стоит принимать все так близко к сердцу. Мы просто хотим, чтобы ты была счастлива. И нет ничего страшного, если мы будем знать, как обстоят твои дела. – Бабуля знает, как обстоят мои дела. Ты слишком замысловато выражаешься. – Тогда почему ты не хочешь признаться? Мне казалось, у нас с тобой нет друг от друга секретов. На лице Лили появилось упрямое выражение человека, которого загнали в угол. Театрально вздохнув, она положила нож с вилкой. И воинственно посмотрела на меня: – Потому что это Джейк. – Джейк? – Племянник Сэма. Внезапно все вокруг будто застыло. Я выдавила некое подобие улыбки: – Вот и отлично! Ух ты! Лили нахмурилась: – Я знала, что ты именно так и отреагируешь. Послушай, что случилось, то случилось. И вообще, неужели ты думаешь, что мы только о тебе и говорим?! Просто мы случайно столкнулись с ним пару раз… Ты ведь знаешь, мы познакомились с ним еще тогда, когда выпускали в небо шарики вместе с этой позорной психгруппой, куда ты ходила. Так вот, мы поладили и типа друг другу понравились. Короче, мы нашли общий язык и теперь собираемся летом вдвоем отправиться в путешествие. Всего и делов-то!