Комиссия Генерального штаба, офицеры военных академий взяли под козырёк и взялись изучить и проработать новые приёмы в боевом применении стрелкового, пулемётного, гренадерского оружия… «Но что-то они долго рассусоливают… господа генералы. Время идет, а возок и ныне там. И прав тут Ширинкин, высказавшийся о нецелесообразности посылать это новаторское подразделение на восток… к генералам, которые просто не понимают его тактическую ценность. Прикажут самодурно идти в штыковую под пулемёты и?.. Да и что их – горстка в масштабах задействованных сил. А потому баловство это всё». И как сам этот сержант-морпех обмолвился, «мы готовимся к будущей войне». Тут и вовсе стало тошно. «К будущей войне. Как бы избежать её, эту будущую войну? Да вот только всё говорит о том, что остаться в стороне не удастся. Придётся принять ту или иную сторону. И привести Россию к гибели?» И что-то ему подсказывало, что события будут развиваться так, как было предначертано. Император дёрнулся. Нервно допил остатки чая, выдохнул, как после «сорокоградусной». Снова и снова тревожась мыслями. Не так уж спокойно было и в столице. Как бы ни «резвились» жандармы и полиция, производя превентивные аресты, это только вызывало дополнительные возмущения и ропот. Введённое особое положение на время войны тоже не осталось без язвительного внимания со стороны общественности. По императорскому велению взялись за коммерсантов, чиновников и интендантов, бессовестно наживавшихся на военных поставках. Всё бы ничего, да в деле всплыли высокие фамилии и ранги. Пробежавшись по докладной, оценив масштабы и суммы, которые проходили по ведомостям, Романов вообще пришёл в замешательство. «Как так можно-с?!» И от этого опять только тоска, тоска. Раньше он бы нашёл утешение в мягких плечах супруги. Но попытавшись представить себе это сейчас, неожиданно понял, что что-то сломалось в их доверительных отношениях. И это, наверное, опечалило ещё больше, нежели иные (государственные) неурядицы. «Господи! Ну почему мне? Почему этот чёртов ледокол с его чёртом-капитаном не свалился на нашу голову при папа?. Он-то уж быстро нашёл возможности и принял правильные решения». И снова предательски кольнуло мыслями: отречься, уехать… И вполне осознавал, что если бы не тот же Ширинкин, Авелан, Дубасов и ещё кое-кто из подобранных ими людей, которые реально радели за державу… как бы он себя повёл? Только они его и подстёгивали, заряжая энергией к действию. Стало стыдно. «Вон Дубасов уже думает о будущей войне. Ах… если бы её избежать». Фёдор Васильевич уже готовил проекты укрепления Балтики, изучая опыт минных постановок. Намереваясь в том числе перевооружить старые броненосцы береговой обороны новыми дальнобойными орудиями. Те самые старые броненосцы, которые должны были погибнуть в злополучной Цусиме. Ныне же туда, на тихоокеанский рубеж ушло всё, что считалось пока ещё современным, новым. И все что с появлением британского «Дредноута» безнадежно устареет. «Продать бы их… после этой постылой войны с японцами. Если уцелеют. Иначе где денег на новые линкоры-дредноуты брать? Особенно если ещё городить все проекты, что задумали потомки». С отправлением 3-й Тихоокеанской эскадры возникла задержка. Вернувшийся с Севера адмирал Дубасов вихрем, начальственным катком понёсся по верфям, приказом убирая всё лишнее (мелкую артиллерию и прочее), установив на корабли всё, что необходимо. «Необходимо, по его мнению. Эти его выводы сформированы послезнанием. Всё получено оттуда – от потомков. Не слишком ли много они нам навязывают?» И самодержец бесконтрольно вспыхнул гневом: – Я не позволю мной манипулировать! Захотелось выпить рюмку-две коньяка, оправдывая себя, что для бодрости. И уже потянулся к колокольчику – просить прислугу, но адъютант, деликатно высунувшись, доложил: – Генерал Ширинкин. «Хм, и часу не прошло. Что у него опять?» – удивился Николай, не без сожаления отставив желание выпить. – Просите. – Ваше императорское… – Оставьте, – обронил слегка раздражённо, не вставая из-за стола. Увидел в руках генерала сложенный вдвое лист. – Что там у вас? – Мы подслушиваем все переговоры господина Гладкова с ледоколом. До сего момента ничего примечательного не было. Вот только что произошёл сеанс связи. Они вышли в море Норденшёльда… – Это где? – Николай подсунул к себе карту. – Оно у них обозначено как море Лаптевых. – О! А они практически на полпути. – Да. Только там весьма плотные льды и ход замедлился. – Да, – с неопределённым сожалением промолвил царь. Поднял голову, отрывая взгляд от карты. – А что там ещё подслушали ваши люди? – На ледоколе случилось убийство. Один из членов экипажа умышлял побег. Я… – Побег? – перебил император. – Побег там? Насколько я понимаю, среди холодных и безлюдных льдов? По силам ли такое в одиночку? Возможно, у него был сообщник. Николаю моментально припомнился подслушанный на ледоколе разговор двух негодяев, которые о нём отзывались в возмутительных выражениях. И ему почему-то захотелось, чтобы убитый был одним из них. – Я до конца не знаю. Побег мог планироваться по прибытию на Тихий океан, – Ширинкин даже растерялся от хода мыслей государя. – Примечательно другое. Получается, что команда на судне неоднородна в своих взглядах и устремлениях. А это чревато… – Но этот-то был явно мерзавцем. И наверняка стремился если не к прямым нашим врагам, я имею в виду японцев, но вероятно, в Америку? Или же в одну из британских колоний? А? Что ещё? – Собственно всё. Счёл нужным обязательно вас проинформировать, – Евгенией Никифорович выжидательно напрягся. – Спасибо, можете идти. Дверь за начальником охраны закрылась, а император глубоко задумался: «Интересно, а как вообще с порядком и дисциплиной на ледоколе? Сможет ли капитан удержать экипаж в повиновении, если там начнутся недовольства? А если кто-то действительно сумеет сбежать? Конец всей секретности, которая и так трещит прорехами. Я просто не представляю, что предпримут англичане… французы. Как поведёт себя братец Вилли? О, да! Теперь, зная его стратегию будущей войны против России… а ведь, наверное, именно сейчас Шлиффен шлифует свой план, – Николай горько усмехнулся на подвернувшееся ему на язык „Шлиффен шлифует“, – в общем, Вильгельм лживый лицемер. Видеть его не желаю. Так вот…» Император откинулся на спинку и просто представил, что группа недовольных с ледокола сбегает, прихватив технические документы и исторические материалы… Или того хуже, команда, взбунтовавшись, уводит судно… не важно куда и к кому. Важно… «Важно, что России от этого „пирога“ остаётся лишь то, что мы имеем непосредственно тут в Петербурге – сержант-морпех с его выучкой и образцами оружия. И господин Гладков с компактным прибором – с этим „ящиком Пандоры“, наполненным тайными и перспективными знаниями. Так или иначе, последствия могут быть ужасными. И не следует ли принять меры? Заранее…» Неожиданная собственная прозорливость ему понравилась. А решительные планы, что вдруг назрели в его голове, прибавили уверенности, развеяв хандру. Небольшая оговорка была лишь в том, что на нечто подобное ему ранее намекал и Ширинкин, но на то они и нужны – советники да помощники. Взялся за колокольчик – вернуть генерала… а тот, оказывается, далеко не ушёл, терпеливо ожидая в приёмной. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь