— Это очевидно. Почему вы уделяете всему этому столько внимания? — Пытаюсь разобраться. — В чем? — Чем было наше пересечение в том ресторане: простым совпадением или чем-то иным? — А чем иным оно могло быть? — Чем-то вроде запланированной акции… — Для меня это пересечение, как вы его назвали, было случайным. А вот для вас — не знаю… — На что намекаешь? — Как выяснилось, вы отлично осведомлены о моей жизни, значит, могли легко просчитать ситуацию и оказаться в том же месте в тот же день. — Ты путаешь причину со следствием. — То есть? — Моя осведомленность о твоей жизни — следствие. Причина — в твоем появлении в ресторане. — Вы пытаетесь сказать… Что сначала увидели меня в ресторане и только потом навели справки о моей жизни? — Верно. — Что-то слабо верится… — Зачем мне просчитывать какую-то ситуацию относительно тебя? — Вы ищите моего отца, так? Орлов не удостоил меня ответом, но явно был удивлен. — И если это так, — продолжила я рассуждать, — то можете рассматривать меня как источник информации. Поэтому и появились в том ресторане в пятницу. Глаза Кирилла Андреевича на мгновение округлились в изумлении. Да, я бы назвала его реакцию именно так. — Я рассуждаю… Сами же просили… как это…. «продемонстрировать рассудительность папы». Гены, и всё такое… Вот я и демонстрирую. — Продолжай, — милостиво позволили мне, бесшумно постукивая костяшками пальцев по подлокотнику кресла. — Отлично… Сначала вы пересеклись со мной в ресторане, а потом в «Империале». Для чего? Вы же не отдыхаете тут каждые выходные, верно? — Верно, — ответил он, снова показательно продемонстрировав мне свое удивление. — А в эти — вдруг решили сюда нагрянуть… — И рестораны я не жалую… Предпочитаю ужинать дома. — Прозвучало как подсказка. Иронично так. — Воот! Не странно ли? — Интересно девки пляшут… — усмехнувшись, негромко проговорил мой «дознаватель». — Что? Какие девки? — Это так… старая присказка отца. Он баловался ей, когда был оочень удивлен. — А, ну да. Наверное, как и вы сейчас. — Не то слово. Отлично сыграно, Миледи! Снимаю шляпу! — Да какие уж тут игры! Я предлагаю обсудить, как могли оказаться случайными сразу два наших с вами пересечения в один день. Хотя, почему два? Три! Целых три раза за день! — Не намекнёте ли о третьем? — осторожно поинтересовался Орлов. Кажется, мне снова удалось его удивить. — Да какие намеки, сударь! Скажу прямым текстом: вы же проезжали мимо Университетского сквера в пятницу в районе четырех часов вечера? — В пятницу?.. — уточнил он и задумался. — Да, ехал на встречу. Примерно в то время… — Вот! Я увидела вас тогда в первый раз. Вернее, вашу машину. Вы неслись на ней, как настоящий Летучий Голландец! — Голландец… Летучий? — проговорил он и снова ненадолго задумался. А потом, усмехнувшись, добавил: — Вот и по поводу международного уровня прояснилось… — Какого еще уровня? И почему международного? Не понимаю… — Значит, справимся своими силами, — негромко проговорил он. Проговорил, похоже, скорее себе, чем мне. — Опять загадками изъясняетесь, — пробурчала я разочарованно и услышала: — Забудь. Ну, и фантазия у тебя! Впредь буду учитывать… — Да уж, учитывайте, пожалуйста… — пробубнила я, пытаясь сообразить, что к чему. Не получалось. — Бабуля величала ее воображением. Буйным. — В точку! — Он вдруг рассмеялся. Негромко, но так задорно. Заразительно. От души. — А что вы скажете по существу вопроса? — спросила я, не удержавшись от улыбки. — По существу? По нашим пересечениям? — уточнил он сквозь смех. Я молча кивнула. — Так уже ответил. Фантазерка ты знатная! Но не каждый сможет так мастерски сместить вектор. Хвалю. — Сместить вектор? — Да. Развернуть его на все сто восемьдесят! — Что «на все 180»? Градусов что ли? — Да на них, на них родимых, — проговорил он, отсмеявшись и покачав головой. — Ничего не понимаю… — с досадой заметила я. — То есть все наши пересечения вы считаете простым совпадением, так? Вдруг он приблизился ко мне, не вставая из своего кресла, благо рост позволял. Склонился надо мной, некрепко обхватив пальцами мой подбородок, и таинственно так произнес: — Не совсем… Но вот что занятно: за все выходные ты не задала ни одного вопроса о том, с кем сейчас вынуждена проводить большую часть времени в замкнутом пространстве. Почему? Приехала уже информированной? — Информированной? О чем? Александр… — Орлов удерживал мой взгляд, а я… Я таяла от поглаживаний его пальцев. Плавных. Чертовски медленных. Разгоняющих мурашки по коже лица и шеи. — Я… я говорила только с ним… — С Беловым? Мне позволили кивнуть. Я сделала это медленно, остро ощущая подбородком теплую упругость и цепкость его пальцев. — Насколько подробно он преподнес информацию? — прозвучал вопрос. Сосредоточившись на этих, совсем новых для себя ощущениях, я едва уловила его суть. — Информацию? — поймав за «хвост» концовку вопроса, я «открутила» его назад: — Подробно? Нет, только в общих чертах… Бизнесмен приехал отдохнуть с родственниками… Но думаю, знает он больше. Мой «экзекутор» снова усмехнулся. Лукаво. Как-то по-пиратски, что ли. Сразу припомнился мой недавний сон. Лошадка, на которой я кружусь в детстве по «арене». Он. И мама, с которой он разговаривает… — Ему по службе положено, — оповестили меня. — По службе? У полиции есть на вас компромат? — Вряд ли… — через паузу предположил он. — Но вам есть что скрывать, да? — Нам все есть что скрывать, не так ли, Миледи? Я не нашлась с ответом, завязнув в зелени глаз напротив, глаз с в миг потемневшей радужкой. Резкая смена настроя их хозяина поражала. Я не понимала, что могло стать причиной такого перепада его настроения, но он придвинулся ко мне почти так же близко, как вчера, когда я провернула эксперимент с поцелуем, чтобы проверить «эффект Орлова». Так я успела окрестить «феномен» с отсутствием «дождя», «обрушивающего» на меня каждый раз, стоит кому-то мужского пола пересечь границы моего личного пространства. Причем совсем не важно, каким образом их нарушить: нечаянно ли столкнувшись в толпе прохожих, в лифте ли, в транспорте ли или как-то еще… А вчерашний поцелуй с Кириллом Андреевичем напрочь снес мою грешную голову, но не пролился на нее моим личным паническим дождем. Ни капелькой! В памяти остались только вкус его губ и охватившая меня тогда эйфория. Дикая. Абсолютно безрассудная… «Боже мой, о чем я думаю!» — мысленно возмутилась я, чувствуя тепло гибких пальцев на подбородке. По телу уже вовсю бегали ошалелые мурашки. По венам шумно бурлила кровь, отдаваясь в ушах громким набатом. Так же, как вчера, когда эти ладони уверенно разгуливали по моей спине, жадно прижимая к каменному торсу своего хозяина. Мое шальное воображение, разбуженное бесстыдно нескромными мыслями, уже вовсю разрисовывало картину, в которой я выбираюсь из своего одеяльного «окопа», который еще недавно так старательно возводила, встаю во весь свой невеликий рост в этом свободном махровом балдахине — халате, скрепленным на талии лишь поясом, и ноги сами несут меня к креслу, в котором восседает панацея от всех моих кошмаров. Чтобы хоть немного привести голову в порядок, я с трудом разорвала контакт с, кажется, вездесущими, всё замечающими глазами напротив. Медленно опустила взгляд на ворот своего халата и оторопела… «Так вот в чем причина!» Мое банное одеяние, на пару—тройку размеров больше моего, было совершенно бесстыдно распахнуто на груди и обнажало всё, что возможно обнажить! Занятая беседой со своим внимательным визави, я даже не заметила, как долго сидела в таком провокационно—непотребном виде, но догадалась, что вполне достаточно для того, чтобы его раззадорить. Ощутив, как обдало жаром щеки, наверное, превратив их в пунцовые, я судорожно схватила полы своего балдахина и наглухо наложила их одна на другую так, что они стянули и горло. И услышала насмешливое: