— И фен захвати. — Ладно… — растерянно откликнулась я и задумалась: «Что это? Забота? — и тут же осекла себя: — Не придумывай! Обычный практический совет. И почему „захвати“, а не „просуши волосы“, например? А… ну да: ему же тоже нужно принять душ. Не будет же он ждать, пока я буду их тут сушить». Недавняя идея стать ему полезной в поисках папы теперь показалась наивной. Ищет ли он его на самом деле? Может «оно ему на фиг не всра…» не надо, как выразилась бы Марья. А если ищет, то зачем? Непонятно… «Ладно… Разберемся по ходу пьесы», — решила я и выбралась из ванны. Контрастный душ сделал свое дело: неопределенности меньше не стало, но он взбодрил и прогнал навалившуюся было хандру. Укутавшись в такой же безразмерный махровый халат, я стянула его на талии поясом и водрузила на голову чалму из полотенца. Заметив фен, подвешенный над тумбочкой на крючке в стене, я захватила его и покинула ванную. Кирилл Андреевич сидел в своем кресле с ноутом. Медленно водя пальцем по тачпаду, он сосредоточенно вглядывался в экран. Не сразу, но заметив меня, в нерешительности остановившуюся посреди комнаты, он резво захлопнул крышку своего «верного друга» и отложил его на тумбочку. Поднялся и окинул меня придирчивым взглядом. Какое-то время мы молча рассматривали друг друга. Сжимая в руках фен, я бросила взгляд на джинсы, которые он успел натянуть, скользнула им по его голому торсу и зацепилась за бицепс, на котором было что-то изображено. «Что это? Татуировка?» Мне стало интересно. Я сделала несколько шагов навстречу к ее обладателю и вгляделась внимательнее. «Да, она. Небольшая, но какая-то рельефная что ли…» Я подошла еще ближе и свободной рукой коснулась изображения, даже не догадавшись спросить разрешения. Несмотря на это мне позволили пробежаться подушечками пальцев по огненной гриве льва, коротким ноготком с французским маникюром «обрисовать» контур его лап, выставленных словно в прыжке, и даже подушечкой указательного пальца погладить пасть, игриво приоткрытую в попытке поймать мяч или что-то похожее на него, расположенное у «зверя» над головой. За мной наблюдали молча, стояли неподвижно, возможно, чтобы не спугнуть. Но вскоре мои пальцы обхватили своими и чуть сжали — как-то предостерегающе что ли. Сжали и оторвали от бицепса, видимо, давая понять, что лимит исчерпан. А затем выпустили ладонь из своей и не спеша направились в ванную, потеряв всякий интерес к моей персоне. Обернувшись, я взглянула на спину, скрывающуюся за дверью в ванную, и почему-то вздохнула. Наверное, потому, что так и не смогла налюбоваться картинкой. Она настолько впечатлила меня, что я бы с удовольствием ее сфотографировала. Но просить об этом все равно бы не осмелилась, понимая, что вряд ли мне разрешат… Просушив волосы феном, я улеглась в постель. Дотянувшись до смарта, «дремавшего» на прикроватной тумбочке, взглянула на дисплей и убедилась, что до приезда Николая Николаевича остаётся чуть меньше двух часов. Значит, было время понежиться в постели, а при хорошем раскладе — даже вздремнуть. Тело сковывало какой-то странной, непривычной ломотой, поэтому идея пусть недолго, но вздремнуть представлялась вполне себе заманчивой. Заманчивой, но невыполнимой, пока Орлов не покинет моего номера: заснуть в присутствии гостя представлялось мне бестактным. Поэтому я лежала, нежась под теплым одеялом и лениво прислушивалась к шуму воды, доносившемуся из ванной комнаты. То, что Кирилл Андреевич прислушался к моей просьбе и предоставил возможность побыть в одиночестве после всего того, что между нами произошло, добавило ему в моих глазах несколько очков в карму и теперь она выглядела вполне себе чистой и пушистой. Вода за стеной перестала шуметь. Вскоре открылась дверь и на пороге номера показался Кирилл Андреевич. В джинсах и футболке, но черной, непонятно откуда взявшейся. В шкафу ванной комнаты я ее не заметила. «Может там есть ещё один шкаф? Незаметный на первый взгляд? По примеру двери в ресторан „Империала“, похожей на обычную стену. Хотя нет, не обычную, а вполне себе загадочную: из темного будто графитного стекла, но абсолютно непрозрачного…» — неспешно текли мои мысли, пока я любовалась мельчайшими капельками воды, поблёскивающими в черных, как вороново крыло волосах моего «гостя». Но вопреки моим ожиданиям вместо того, чтобы покинуть номер, Кирилл Андреевич подошел к кровати и вдруг разлегся на ней по-хозяйски, даже не спросив разрешения. Он вытянулся во весь свой рост, пятками касаясь кромки постели. И, запрокинув согнутую в локте руку под голову, принялся придирчиво рассматривать потолок, как бы выискивая изъяны в его оформлении. — Чувствуйте себя как дома, — растерянно пробормотала я. — Это вряд ли, — бросил он. И помолчав, негромко поинтересовался: — У тебя была возможность отступить. Я дал время… Почему не воспользовалась? Почему стояла как истукан и витала в облаках. — Думала. — О чем? — О том, что всё как-то странно… Не по плану. — Не по плану? — переспросил он и окинул меня этим своим фирменным — сканирующим взглядом. — Не важно. И вы бы меня отпустили? Если бы я… отступила? — Не имею привычки удерживать партнера силой. — Благородно… — Бессмысленно. К тому же недостатка желающих разделить со мной постель нет. — Понятно… Избалованы и неразборчивы в связях… — Ошибаешься. Наступила неловкая пауза. Неловкая только для меня, потому что моего собеседника она совсем не напрягала. Он был занят — повернувшись на бок и поддерживая голову ладонью, он разглядывал меня, как неведомую зверушку, и о чем-то раздумывал. Как будто принимал решение о чем-то мне сообщить. Или не сообщить… — А можно… можно мне рассмотреть татушку? — вдруг выдала я и поразилась собственной наглости. Он тоже удивился, но просьбу выполнять не спешил. — И как я ее раньше не заметила…— озадаченно прошептала я. — Тебе было не до этого. Кажется, ему удалось вогнать меня в краску. Я так смутилась, что остро ощутила, как запылали щеки. И, наверное, выглядела сейчас… «совсем не айс», как заметила бы Марья. Он усмехнулся, то ли моей реакции на свои слова, то ли наглости моей просьбы, помедлил еще пару секунд и резво стянул с себя футболку. Я зажмурилась на мгновение, то ли от резкости этого его движения, то ли от усилившейся вдруг ломоты в теле, но быстро разлепила веки и снова увидела «льва—прыгуна». С близи татушка выглядела еще эффектнее. — Красивая… — прошептала я, вглядевшись в картинку. И снова аккуратно к ней прикоснулась. Теперь меня заинтересовал хвост хищника. Он был тщательно прорисован и словно поддерживал хищника в вертикальном положении — был чем-то вроде дополнительной лапы, на которую тот опирался. Сам лев выглядел на татушке очень довольным, но хоть он и «улыбался», почему-то мелькнула мысль, что все не то, чем кажется на первый взгляд. — Что она обозначает? — Забавы молодости, — туманно ответили мне, но «исследования» мои не пресекли. Подушечкой указательного пальца я осторожно обвела хвост по контуру. Он, как и его хозяин, выглядел вполне себе правдоподобно: татушку скреативил настоящий профессионал. — А что он пытается поймать? Там мяч или что? — Задача — поймать удачу за хвост, — объяснили мне. И помолчав, добавили: — Иногда она бывает вполне осязаемой. Ладно. Оставим это. К делу. «К какому делу?» — захотелось было уточнить мне, но к нему приступили без моих наводящих вопросов: — Внесу уточнение по моему родственнику. Глава 17 Следуя пунктам «контракта» — По Каменнолицему? — Да. Я выясню, как мой тесть получил дееспособность. И проконтролирую его действия в отношении твоей семьи. — Вы хотите сказать, что это произошло в обход вас? То, как он стал дееспособным, а имею в виду. — Все что хотел я уже сказал. Остальное тебя не касается. Теперь по Громову и по их с Жаровым вражде. Считаю, что твой дед виноват не меньше. Он палец о палец не ударил, чтобы наладить отношения со своим другом. Посчитал это ниже своего достоинства. Просто перевёл того в категорию бывших — то есть пошел по пути наименьшего сопротивления… А если выяснится, что это он подсуетился помочь Жарову «выздороветь», то безнаказанным это я не оставлю. — Зачем ему это? Зачем ему развязывать Жарову руки? Ведь в этом случае нам с дедом нет гарантии безопасности. — Хороший вопрос… Но Громов — мастер вставлять мне палки в колеса. Оставим это до прояснения. — А ведь у вас вся семья непростая, — высказала я свои мысли. — Конкретизируй. — Вас окружают… непростые люди. Неординарные. Это не только Каменнолицый, но и Предсказательница, например. Может есть и другие, о которых мне неизвестно. Пока… — Предсказательница? Кого так окрестила? Дай квант времени — сам догадаюсь. — Квант времени… Иногда так чудно выражаетесь. Это мое замечание проигнорировали. Или не расслышали, потому что принялись рассуждать вслух: — Окружают меня… Не только Каменнолицый… Аналогия со способностями, так?.. Эльвира? — Да. Он называет ее Элей. Кажется, она тоже из этих. — Из каких — из этих? — Из гипнологов. Она же под стать Каменнолицему, да? Два сапога — пара? — С чего такие выводы? — Мне выпал шанс с ней пообщаться. — В «Империале». После обеда. — Как ни странно, но это прозвучало не как вопросы, а как утверждения. И я вдруг почувствовала себя «под колпаком у Мюллера». Как дома, под колпаком у деда. — Не совсем, — оспорила я его выводы. — Она мне встретилась в пятницу. В том же сквере, но утром. Не странно ли? — Странно… Ее действия? — Действия? Судьбу мне предсказала. — Даже так… — Да. Причем, без моего на то желания? — Насильно? — Мой собеседник усмехнулся. — Можно сказать и так.