— Сижу… Тело ноет. — Немудрено, — вздохнула она. — Что случилось, Тань? Почему ты такая? Она снова вздохнула и «приземлилась» в соседнее с моим кресло. — Какая «такая»? — Словно на пределе, — негромко предположила я. — Вот умеешь ты слово подобрать. Прям в точку! — Так что случилось? Не расскажешь? — Представляешь, этот урод затребовал компенсацию моральную! Типа у него ущерб! Будто это я его в подворотне подловила, а не он меня! — За перелом компенсацию? — Ага, за свою битую культяпку. И моральные страдашки по этому поводу. А это, на секундочку, та культяпка, которой он по мне в той подворотне шарился! Эх… Мой адвокат мямлит, что у того есть все шансы срубить с меня бабла за эту чертову компенсацию! Вот скажи мне, где справедливость⁈ Нет ее в этом мире! — На первый взгляд вроде нет. Получается, я сегодня за того урода пострадала, — заметила я и усмехнулась. — Ты просто под горячую руку попалась… Прости. — Прощаю. И спасибо за урок. Вот видишь, справедливость все-таки есть! Ты же прощения попросила — значит я получила моральную компенсацию. Вопрос улажен. — По твоей «битой» логике я должна и ему ее заплатить что ли? — Я не юрист, Тань, но думаю, что нет. Он напал на тебя и вынудил защищаться — значит сам спровоцировал этот свой ущерб. А за его сломанную руку ты уже срок условно отбываешь. Как за превышение… А если подать встречный иск? Также о компенсации морального вреда. — А что, так можно? Обсуждена же я. По итогу он типа потерпевший, прикинь! — Ты с адвокатом это обговори. — Да не будет он заморачиваться! — Тогда лучше его сменить и подать на пересмотр дела. — Эх и наивная ты, Кать! — Почему? — Потому что этот мне бесплатно достался. Государство постаралось. И пересмотром заморачиваться он не будет. Уже отказался, хоть слухи ходят, что у «потерпевшего» простой вывих и никакого перелома нет. Вернее есть, но только на бумаге. — Вот и нужно другого адвоката нанять. И выяснить. — Чтобы другого самой нанять — деньги нужны. А где мне их взять? Я мать-одиночка, правильная ты наша! Ладно, поживем — увидим. — Все будет хорошо, Тань. — Хорошо? Уже зашибись, как отпадно! Дальше — только круче, да? Оптимистка ты у нас! Таким, как ты легко быть оптимистом. — Каким «таким, как я»? — Тем, кто с серебряной ложечкой во рту родился. — Прости уж, но я не выбирала, с какой родиться… — ответила я, не скрывая раздражения. — Ух ты! У салаки зубки прорезаются! В пиранью превращаешься что ль? Хотя… права, да. Мы этого не выбираем. — А давай я с дедушкой поговорю? Раз уж родилась в семье со связями… Ты же это имела в виду? — Это, это… — Так ты не против? Если поговорю? — И дед твой бегом за меня впишется, ага! Вот прям заняться ему больше нечем! Да он и не адвокат, как я слышала. — Не адвокат, да. Но наверняка у него есть кто на примете… — Даже если есть, нанять его я все равно не смогу. — Посмотрим, что можно с этим сделать… И решим. Что-нибудь придумаем. Пара недель у нас есть. Все равно иск о компенсации они, если и подадут, то после праздников. Неделя же до конца года ведь осталась. Я на праздники домой поеду и с дедом поговорю. В общем, не накручивай себя раньше времени, слышишь? — Слышу. Прям надежда затеплилась… Разобещалась ты, а если… — Раз обещала — сделаю, Тань. Скажи мне, а ты тренинги по управлению гневом посещаешь? — спросила, зная, что они были ей прописаны. — Нет. Забила, — раздраженно выдала она. — Я лучше на рыбалку метнусь. И нервы успокою и пожрать домой принесу! — Напрасно. Раз прописали, надо посещать! — не удержалась я от замечания. — Ой, какая ты правильная! Аж зубы сводит! — Прости… А что плохого в том, чтобы жить по правилам? — Плохого? Ничего! Просто это невозможно. Ты ж сама их нарушаешь! Тренировки пропускаешь. Слышала я и психолога своего игноришь. — Нарушаю, — подумав, нехотя призналась я, — и игнорю… — Так чего ж ты тогда мне нотации читаешь, правильная? — Прости… — Вот чё ты заладила: прости, да прости? Ладно. И я вот нарушаю и не парюсь в этом признаться! — с довольным видом заявила Ефимова. — Да не агрись ты, все их нарушают! Чтоб жилось веселее. Вот ты ж не спроста сеанс с психологом проигнорила, так? Значит нашла, чем поинтереснее заняться, так? — Так, — согласилась я, вспомнив о времени, проведённом в «Империале». — А чего покраснела-то! Классно времечко провела, да? — Да. — Ну и держи хвост пистолетом! Чего мнешься-то? — С чего ты взяла, что мнусь?.. — Да у тебя на лице все написано! Краша же зацепила, да? — рассмеялась она, ткнув в меня пальцем. — Что? — Красавчика на крючок поймала небось, говорю? Олигарха какого, да? Чего молчишь. Ой, насупилась — не могу! Поматросил и бросил что ли? — Не знаю, — честно ответила я. — Так узнай! Подстрой рандеву — и дело в шляпе! Знаешь, где краш кантуется? — Не понимаю… — Где зазноба твоя обитает, знаешь? — Не совсем… — О, как всё запущено! Ладно, не кисни! У семьи у твоей с подвязками все ОК. Значит справки навести — раз плюнуть. Не сиди размазней — действуй! Свое счастье надо зубами выгрызать, поняла! — Поняла… А ты всё же тренинги посещай, Тань. — Опять ты об этом⁈ Еще слово с меня возьми! — Почему нет? — Потому что права не имеешь! — заявила она. Потом, подумав, продолжила более миролюбиво: — Ладно… Буду. Мать вот тоже велит. Ворчит, что мелкого совсем закошмарила. — Сына? А зачем ты малыша… кошмаришь? — Ой, не душни, а! Мне матери хватает. Да и какой он уже малыш! Четыре года стукнуло! Знаешь, какой он у меня настырный⁈ Мрак просто! Постоянно что-то требует. Устала уже хотелки его выполнять. — А ты с ним в игру сыграй, — ни с того ни с сего сорвалось с языка. А перед глазами промелькнул «кадр» из детства: я лезу вверх по каким-то камням. Вокруг меня полумрак. Светло только на самом верху — над моей головой. Там стоит девчонка. Она забралась туда раньше. Стоит и смотрит на меня сверху вниз… Видение мелькнуло и пропало.