— С клюкой? Может, с тростью? — Клюка, трость — какая разница, Кать! На ней еще морда птичья на рукоятке вечно отсвечивает. И как он о клюв этот уколоться не боится! — Каменнолицый, — кивнув, догадалась я. — Ох уж мне это твое нестандартное мышление! — Ассоциативное, — машинально поправила я подругу. — Он еще с Орловым за одним столом в «Империальском» ресторане сидел. В общем, с кем этот твой Каменнолицый по телефону трепался — не знаю. Но я четко услышала, как он спросил: «Где, по-твоему, он его прячет?» — а потом удивлённо так: «В собственном доме? Да нет, это нонсенс… Я его дом как свои пять пальцев знаю. Ну, если только в подземелье. Тайном». — Так и сказал? Точь-в-точь? — Вот что ты к словам цепляешься⁈ Дословно не помню, я ж не ты! Но суть в этом. Прикинь, в подземелье твоего отца держит! Ужас какой! Как крысу! Если Орлов батю твоего всё-таки привез, то наверняка спрятал у себя в особняке! — подумав, вынесла вердикт неугомонная, помешивая наш запоздалый ужин в кастрюле, — Очень неглупый ход, скажу я тебе… Ценный трофей надежнее всего хранить в собственном логове… И следить за ним лично. Чтоб не спёрли. А отец твой, похоже, очень ценный трофей… Ну… если все они по его душу так землю роют… — Кто все, Маш? — И Орлов, и Каменнолицый твой, и ты… Думаю, и Громов — тоже. И наверняка еще куча народу, о которой мы не знаем! А, что? Креативненько придумано… — Очень креативненько! Особенно с учетом того, что Каменнолицый вхож в дом Орлова, а они с натяжкой ладят… Нет… не думаю, что Орлов будет в восторге, если тот там с папой пересечется, — вставила я свои пять копеек в спорную версию подруги. Машка задумалась и выдала: — То есть ты допускаешь, что Орлов может держать чела в подвале? — То есть ты на полном серьезе утверждаешь, что Орлов нашел папу и заточил его в своем подвале? — ответила я вопросом на вопрос. — Как же сложно с тобой вести беседу, Ка—тя! Вся в Громова — такой же манипулятор! — А в кого же мне быть? — усмехнулась я и напомнила: — Он же мой дед. Не отвлекайся от темы, о гуру предположений! — Я анализирую факты, Катя! Факт номер раз: Орлов куда-то ездил. Вместе с Гринёвым. И сам же назвал его страховкой — значит ездил по серьёзке, а не по грибы метнулся, сечёшь? — Секу. — Умничка! Факт номер два: тот мужик с клюшкой упомянул о подземелье, в котором кого-то прячут. Третий факт: все они ищут твоего отца. Вывод напрашивается сам! — И какой же он — твой вывод? — Сцапать и вытрясти из него все, что надо! Орлов пока — в лидерах, Но Камень уже наступает ему на пятки! — Каменнолицый? — Предлагаю сократить кликуху, чтоб не особо париться! — Что-то вывод твой каким-то кровожадным выходит, Маш. А Орлов — настоящим монстром—извращенцем! — Почему сразу извращенцем? — А кто в подземелье человека держать будет? Только извращенец! — Не утрируй! Монстр с заморочками — вполне возможно. В меру кровожадный… Но очень целеустремленный, ибо не каждый будет годами за кем-то рыскать! — Ну, спасибо, что хоть кровожадный он у тебя в меру получается. — Если бы был не в меру, Лилька бы его шугалась. А в глазах ее страха нет, только благоговение, как перед господом. — Я бы назвала это уважением. — Называть ты это можешь как хочешь. Я давно заметила у тебя манеру приуменьшать угрозу. — А я у тебя — наоборот: преувеличивать! — не осталась я в долгу. — Так у нас же тандем, Кать. И у каждой — своя роль, на этом баланс и держится. Смотри, — продолжила она, видимо, заметив, что я не догоняю: — Я подбрасываю в огонь дровишек… в виде гипотез. А ты — либо заливаешь их водой, либо… либо водкой, чтоб горели веселей, ясно? — Более чем! — Чё, просекла я твою фишечку с ассоциативкой, а? — рассмеялась она. — На все сто! Умничка! — улыбнулась я, но заметила: — Не твоя версия по папе мне не нравится, уж извини. Она выглядит притянутой за уши. — Водицы дровишкам подвезла, значит… Ну, так давай мы твою послушаем! Не притянутую за уши, — недовольно воскликнула Марья. — У меня ее нет… — Вот видишь! Своей нет, а мою притянутой обзываешь! Заметь, я хоть что-то по твоему отцу делаю, а не лежу безвольной амебой! — Что-то ты сегодня совсем на взводе, Маш, — вздохнув, посетовала я. — Так есть с чего! Или Сашкин закидон уже забыла? — Да, помню я… Может, он уже позвонил сто раз, а ты и не слышала! За версиями этими своими. Фонтанируешь ими сегодня как не в себя. — Это типа ты благодарна мне? — Типа да, даже не сомневайся, — успокоила я свой источник вдохновения. — Ладно. Зачёт, — проговорила Марья, придирчиво на меня взглянув. И, слегка хлопнув ладошкой себя по бедру, объяснила: — Сотик — в кармане. Звонков не было. Не отвлекайся! Допустим, отец твой, не совсем прям в подвале томится, а в комнате какой-нибудь сидит. Со всеми удобствами, идет? — Ну, допустим, идет… — Отлично! И сидит он в одной из комнат Орловского дома. За железной дверью. Там, сто пудов, комнат этих — завались! — Откуда тебе знать, сколько там комнат? — Ты особняк Орловский видела? — Нет… — Сейчас покажу! — пообещала она. Отложила ложку, которой только что «орудовала» в кастрюле, — на стол, выудила свой смарт из домашних штанов и принялась над ним «колдовать», — Вот! Глянь, какой! — подошла и сунула мне под нос картинку на экране смарта. С нее на меня «смотрел» солидный трехэтажный особняк в стиле хай-тек, со стенами из белого кирпича и темно-коричневой, почти черной крышей. Сам дом и площадка перед ним были окружены по периметру высоким, также кирпичным, по большей части глухим забором. Но сквозь его решетчатую переднюю часть хорошо просматривалась широкая подъездная дорожка с невысокими кустарниками, высаженными по обоим ее сторонам. Это произведение современного искусства выглядело впечатляюще и заставило меня зависнуть от дежавю: я уперлась взглядом в смутно знакомую картинку. Стараясь разглядеть как можно больше деталей, аккуратно прикоснулась к экрану подушечками пальцев, увеличила масштаб фотографии и мельком увидела себя на той подъездной дорожке. — Интересно, какие это кусты? — сморгнув нежданное видение, задалась я вопросом, глядя на голые ветки, в меру припорошенные снегом. — Блин, ну какие нафиг кусты, Кать! О чем ты вообще думаешь? Тут судьба твоего отца решается, а ты! — А что я? — Во дает! Об отце должна думать, а она на кустиках залипла! Обалдеееть! Розы это! Ро-зы! — раздраженно известили меня. — Розы? Постой, точно розы? — Ты бы не задавала лишних вопросов, если бы не уперлась в одну фотку, а потрудилась взглянуть на другие — летние, например! — выдала подруга. — Ты сам особняк-то видишь! — Вижу… Красивый… Большой… — Ну, наконец-то! Правильно! Ключевое слово: большооой! Значит, и комнат в нем — овер до хрена! Блин! Пельмени разварятся! — воскликнул мой гигант мысли и, спрятав смарт в карман, метнулся к плите. — Вот бы мне туда попасть! — заявила моя неунывающая воительница, ловко орудуя ложкой в кастрюле. — Я б их все прошерстила и отца твоего надыбала бы! Полюбасу! — Полюбасу? Не поняла, Маш… — Типа на все сто, — милостиво разъяснили мне, — Обязательно бы нашла, говорю! Блииин! Слипаются! — Кто? — Не кто, а что, Кать! Пельмени. Ты где летаешь-то! — Да здесь я, — проговорила я. И вдруг припомнила: — А Орлов ведь с кем-то по телефону тогда говорил… В «Империале». — Тааак! И я до сих пор не знаююю! — пришло время возмутиться Маше. — Сейчас узнаешь, — вздохнула я, — Я тогда душ принимала. Вышла, а он по-английски с кем-то общается. Меня увидел — и сразу отбой дал. Я только одну фразу и расслышала. — Какую? — Сейчас… — я прикрыла глаза и вспомнила: — «Я сам должен его увидеть?»