— И не думала! Ты помогаешь мне взглянуть на всё под другим углом, — ответила я, постепенно «оживая». Взглянула в свою тарелку, а там десятка пельменей — как не бывало! — Ладно, — не стала спорить моя строптивица, — приму за правду. Итак, в сухом остатке всё крутится вокруг твоего отца. Всё и все они. Отсюда вопрос: чем твой отец им всем «насолил»? — Почему сразу «насолил»? — встрепенулась я. — А как иначе то, Кать? Или скажешь, они от большой любви хороводы вокруг него выписывают, да? Я молча пожала плечами и услышала: — Слушай, может, он им всем денег должен, а? — С чего вдруг? Он у меня не бизнесмен. Он военный. — Ну, чтобы денег задолжать не обязательно быть бизнесменом. К тому же, был военным — стал бизнесменом, чё не так-то? Вон мой дедуля тоже военным был, а теперь — блогер. Вот и твой отец, может, — так же, а ты просто не в курсях? — Не думаю… — А ты подумай! Что у тебя сегодня с соображалкой-то? — Отключается она у меня, Маш… От усталости, — пожаловалась я. — Рано спать! Еще не всё выяснили! Короче, если твой предок всех их на бабки кинул и слинял, то это всё объясняет. — Что «всё объясняет»? — Его бешеную популярность среди них всех! Ну, Кать, включи уже мозги хоть на секундочку, а! А что, вполне себе рабочая версия! — Нет, Маш. Думаю, тут что-то другое… Отец и бизнес… Нет… Если бы он был им денег должен, то они бы на дедушку надавили. Он же единственный родственник папы. К тому же совсем не бедствует. А они не давят, понимаешь? — Не давят, потому что на него хрен надавишь, Кать! Он сам кого угодно додавит так, что в порошок сотрет. Если захочет, канеш. Вот они и решили, что легче самого смутьяна отрыть и на счетчик поставить! — Боже мой, Маш, что ты мелешь! Ну, хватит уже в конце-то концов! — А чего ты заистерила-то? Это ж просто версия. Одна из. — Вижу, ты хочешь сделать ее основной! Да что там — уже сделала! — С чего ты взяла-то? Я просто поставила ее в один ряд с другими. — Каким другими? — Другие я ещё не проанализировала. Начала анализ с этой. И только потому, что она лежит на поверхности! — На твоей искаженной поверхности, Маш! — Это почему же на «искаженной»? — Хотя бы потому, что Каменнолицему деньги не нужны! — Ошибаешься! Деньги нужны всем. И Каменнолицему твоему — тоже! — Нет, Маш. Ему не нужны. Думаю, он сидит на полном обеспечении Орлова. И потом… — Что «потом»? — навострила ушки мой, сегодня не в меру приставучий «репей». — Он — идейный, понимаешь? — Не совсем… Но ты ж мне сейчас объяснишь, да? — Попытаюсь… — Ну, давай! Наш разговор меня утомил. Усталость стала наваливаться волнами. Но я постаралась взять себя в руки и запихнула в рот пельмень — один из трех, оставшихся на тарелке. — Ну! — не отставала с допросом Марья, — Так что же нужно этому твоему идейному? — Думаю, он хочет видеть отца… мертвым, — предположила я, — Таким же, как его дочь и внучка. — Бред какой! — Нет… — Ну, нафига ему это, скажи, пожалуйста⁈ — Он… Он воюет с дедом, понимаешь. Полагаю, что воюет всю жизнь… Хочет причинить ему боль. Реальную, понимаешь? Настоящую… — Ну с чего ты это себе напридумывала? Он же старик уже. Нафига ему этим заворачиваться то⁈ В его годы уже о вечном задумываются! — Вот он и задумывается о вечном. Только не о своем… — Ты от Громова—старшего паранойей заразилась, что ли? — Нет, Маш. Просто подслушала один разговор Каменнолицего с Предсказательницей — и мне хватило! — А предсказательница у нас кто? — Жена, наверное. — Это та брюнетка с налетом гламура? Ну, которая вечно с ним рядом, как приклеенная? — Да. — Ну-ка что за разговор был? Когда подслушать-то умудрилась? — На выходных… Прошлых. В «Империале». — Ну, давай колись! Только дословно всё вспомни, поняла! С этим своим… как его там? Погружением в тот день и тэдэ. — Поняла, — вздохнула я и напрягала свою «закипающую» от нежданного мозгового штурма память. — Эти воспоминания скоро в дребезги разнесут мою несчастную черепушку, — едва слышно пожаловалась я и приступила к выполнению выданного Машкой задания: — Предсказательница говорит… Сейчас… Там было так: «Ты хочешь отдалить от Дани единственного близкого ему человека, Жаров?» «В идеале сделать их врагами». «Не слишком ли?» «Это будет для него достойной платой в моих глазах. Потому что это его уничтожит». «Не думаю… Не думаю, что тебе это удастся. Полагаю, он правильно воспитал девочку». «Да он пылинки с неё сдувает, а она верёвки из него вьёт». «С чего ты взял?» «Девчонка что хочет, то и делает. Вся в мать. И только тогда, когда она станет ему чужой, он почувствует, что такое настоящее одиночество». «И какое же оно? На твой взгляд?» «Одиночество в душЕ». «Меня пугает твой настрой, дорогой. Очень смахивает на одержимость…» «Ты же знаешь, я ждал столько лет!» Видишь, Жарову деньги не нужны. У него вендетта. Он хочет уничтожить всю мою семью, — сделала вывод я, очнувшись от воспоминаний. — Мда… Странные дела… А по отцу он что-нибудь сказал? Я снова напрягла память и выдала: — Да. Сейчас… Сказал… Вернее, Предсказательница сказала: «Пункт третий: зять. Тот тоже канул в Лету». «А вот тут я чувствую подвох!» «Какой ещё подвох? Ты же не нашёл его следов, так?» «Полгода — небольшой срок, Эльвира. Чёртова болезнь дала мерзавцу фору в несколько лет! Не удивительно, что он успел замести следы. Но с зятем его что-то нечисто. Печёнкой чувствую!»