— Привет, горячая штучка! Я принесла завтрак! Я взвизгиваю от громкого голоса и появившегося лица Келси в дверном проходе. Снова краснею, от того, что кто-то еще видит меня голой и распластанной в ванной. — Оу... — говорит подруга, когда видит меня через плечо Адама. Моргнув она отводит взгляд на спальню. — Может мне уйти? Ее брови вопросительно подняты, а щеки приобрели розоватый оттенок. Могу только представить, что она подумала, застав нас тут. — Нет, — твердо заявляю я. — Мне нужна твоя помощь, я забыла полотенце. А еще мне нужно, чтобы ты побрила мне подмышки, но я не говорю этого в присутствии Адама. Он делает шаг из ванной, и Келси похлопывает его по плечу. Она бросает на него сочувственный взгляд, но Адам лишь качает головой и покидает комнату. — Мне еще нужно, чтобы ты помогла мне побриться, — наконец, говорю я, как только она заходит в ванну с двумя сложенными полотенцами. Подруга кивает и принимается за дело. Затем помогает до конца смыть кондиционер с волос. С ее помощью я выбираюсь из ванны и оборачиваюсь двумя полотенцами. Она придерживает меня за руку, помогая вернуться в мою спальню. На самом деле это гостевая спальня. Я не была готова делить постель с незнакомцем, когда вернулась из больницы. Адам предложил ночевать в гостевой, но я настояла остаться в ней сама. Даже перспектива сна в той кровати, которую мы с ним когда-то делили, не вызывает радости. Единственное, что я узнала во всей квартире, было постельное белье в гостевой спальне, такое же, как было у нас с Келси в нашей квартире. — Знаешь, он бы помог тебе, — мягко сказала Келси, пока я одевала шорты с майкой. — Я не могу. Я его даже не знаю, а то, что знаю… — позволяю словам повиснуть в воздухе и качаю головой. — Как я должна верить ему и позволить трогать себя? Я встряхиваю волосами, высушивая их полотенцем, перед тем как завязать их в пучок. Келси кивает, на ее лице слегка печальная улыбка. — Я надеюсь, ты все вспомнишь. Вы с Адамом, действительно, отличная пара. Грустно видеть вас обоих такими несчастными. — Ты хорошо его знаешь? Келси ухмыльнулась. — Вы встречаетесь уже два года, Эми. Конечно, я хорошо его знаю, — она обхватывает меня руками, крепко обнимая, и я чувствую, как слезы снова подкатывают. — Думаешь, я бы позволила тебе вернуться сюда после случившегося, если бы не знала, как сильно он тебя любит и хочет быть с тобой? Я замечаю мимолетный выражение, мелькнувшее на ее лице, но не улучаю шанса спросить, что еще она думает, перед тем как мы заходим в кухню, где нас уже ждут рогалики. Мы молча принимаемся за еду. Меня раздражает то, что Адам находится дома, и у меня нет возможности поговорить с Келси. Глава 3 — Может сходим куда-нибудь и поговорим? Я вздрагиваю от голоса Адама и расплескиваю руками мыльную воду. Она попадает мне на лицо и майку. Я смотрю на пол и вижу огромную лужу вокруг своих ног. — Черт, я не хотел тебя напугать, — он сразу же хватает полотенце и начинает вытирать пол. — Не шевелись, — тихо говорит Адам, нагибаясь к моим ногам. — Не хочу, чтобы ты поскользнулась и упала. Мое сердце начинает бешено биться, и руки сами сжимаются в кулаки в воде. — Ничего страшного. Ты просто застал меня врасплох, — я вытаскиваю пробку из отверстия раковины и стряхиваю капли с рук, наблюдая, как вода уходит, и, пытаясь успокоиться и придти в себя. — Ну, так может, сходим куда-нибудь? — на этот раз более сторожно спрашивает Адам. Он выжимает полотенце над раковиной и я отступаю на пару шагов, чтобы мы случайно не соприкоснулись. Если он и заметил это, то не подал виду. — Куда? Адам пожимает плечами, но затем легкая улыбка появляется у него на лице. — Просто к кампусу. Я хочу тебе кое-что показать, — в его глазах загорается искра, которую раньше я никогда не видела. Это сильно меня интригует, и мне хочется сказать ему «да». — Это по поводу того, что сказала доктор Джеймисон? Он кивает и, бессознательно сложив полотенце, ложит его на стойку. — Меня одолевает чувство, что ты не поверишь ни единому моему слову, но я думаю то, что я покажу, тебе поможет. У меня внутри все сжимается от его слов, а глаза сужаются. Меня тревожит мысль о том, чтобы куда-нибудь с ним пойти? Или же мысль о недоверии к нему, которая меня преследует? Я улыбаюсь ему, когда он поворачивается ко мне. — Это в самом центре университетского городка, Эми. Прошу, пойдем со мной, — Адам проводит рукой по волосам, и я вижу, как мышцы на его предплечье округляются и напрягаются, будто танцуя… точно как и его глаза сейчас. Я не могу остановить улыбку, что расплывается на моем лице. — Хорошо, — а затем выпаливаю, — ты сегодня такой славный. Адам смеется надо мной, отчего мои щеки моментально наливаются бурым цветом. У меня покалывает в животе от его низкого голоса, больше напоминающего мягкий ропот. Он снова качает головой, но уже не так, как обычно, когда он расстроен или растерян. — Я стараюсь относиться с большим пониманием к этой ситуации. Тебе трудно, я знаю. Ты потеряла последние два года колледжа — твоей жизни — и вполне оправданно чувствуешь гнев, смятение и потерянность. Но для меня это тоже непросто, видеть, как ты проходишь через все это одна, и не доверяешь мне настолько, чтобы разрешить помочь тебе, — он замолкает, и я вижу, как его глаза бегло блуждают по фотографиям на стене. Вся стена усыпана нашими фотографиями. Они все разных размеров, черно-белые в черных рамках. Выглядит как история наших отношений. Иногда, когда Адам на работе, я разглядываю их, стараясь вспомнить что-то. Хоть что-нибудь. Но как всегда, ничего не выходит. Мы оба замираем в молчании, уставившись на фотографии, пока он не говорит: — Я люблю тебя и хочу тебе кое-что показать. Пожалуйста. Я перевожу взгляд на него, но он все еще смотрит на стену. На его лице ни единой эмоции. Поворачиваюсь обратно к фотографиям и гадаю, когда хоть одна из них будет иметь для меня хоть какое значение. *** Мы находимся на огромной зеленой территории, которая окружена лабиринтом из тротуаров на полпути между университетской библиотекой и бизнес-центром. Как только мы очутились в университетском городке, мне сразу стало спокойнее. Может, я и не помню последние два года, но помню, что за те два, предыдущие, это место стало для меня домом. Я практически жила в этих двух зданиях, либо занималась в библиотеке, либо училась в бизне- центре. Воздух стал слегка прохладный, так что я с радостью взяла толстовку Адама, когда он мне ее предложил. Прислонившись к дереву я застегиваю молнию и любуюсь обстановкой, пока на меня нахлынули воспоминания. Будучи первокурсницами, мы с Келси пробовали попасть в женскую общину. Мне потребовалось два дня, чтобы осознать, что я не хочу иметь ничего общего с этим, но Келси весьма прониклась. Я бросила попытки, а она прошла все их испытания и присоединилась к Гамма Бетта. В первый раз за все время я испугалась за нашу дружбу. Насколько я знаю, все осталось на своих местах, но я помню что нервничала, как только она была приглашена в объятия сорока новых «сестер». Мое поступление в Денверский университет было очень большой проблемой для моих родителей. Это было не такое пафосное место, в котором они хотели, чтобы я училась. Они, предпочли бы, чтобы я поехала учиться куда-нибудь на запад, Стэнфорд в основном, но я настояла на том, чтобы остаться в Колорадо и выбрала самый престижный, частный колледж в Денвере. Я бы предпочла ходить в обычный колледж штата, но после долгих месяцев споров во время выпускного класса, мы пришли к такому компромиссу. — О чем ты думаешь? — спрашивает Адам сев рядом со мной. Он хоть и достаточно близко, но между нами все равно есть некоторое расстояние, отчего ему не по себе. Интересно, потому ли это, что мы не сидим вплотную или потому, что он беспокоится о том, что я думаю. Я пожимаю плечами и смотрю на двери библиотеки, жмурясь от солнца. — О своих родителях. Я вспоминаю, сколько мне пришлось с ними спорить, чтобы они, наконец, позволили мне здесь учиться. Краем глаза я замечаю маленькую улыбку на его лице. — Чему ты радуешься? — спрашиваю я, повернувшись к нему. Улыбка моментально пропадает, но я вижу, что он хочет что-то сказать. — Тебе не нравятся мои родители, так ведь? Он проводит руками по волосам и я продолжаю его осматривать. Адам не брился уже несколько дней, его нижняя губа полнее верхней. Я смотрю, как он прикусывает верхнюю губу, обдумывая, что ответить. — Неважно, нравятся они мне или нет, Эми. Они твои родители, — он откидывается назад, опираясь на руки и скрещивает вытянутые ноги в лодыжках. — Но они тебе не нравятся, — говорю я, призывая его. — Может я не все знаю, Адам, но если я собираюсь что-то вспомнить, то, я думаю, нам следует быть честными друг с другом. Он смотрит на меня с минуту, не отводя глаз. Такое ощущение, будто он оценивает меня, видит ту часть меня, которую никто раньше не видел. — Нет, они мне не нравятся, — я спокойно смотрю на него, ожидая продолжения. — Мне кажется, что независимо от того, что ты сделаешь, они всегда будут разочарованы в тебе, и меня это бесит. Ты умная и красивая, добрая и сострадательная, но единственное, что их волнует, это дотягиваешь ли ты до их стандартов и желаний. Они никогда не думали о том, что ты хочешь и что сделает тебя счастливой; все, что их заботит — это хорошо выглядеть в глазах друзей из загородного клуба и в прессе. У меня чуть челюсть не отвисла от удивления, насколько проницательно и верно Адам знает ситуацию. Он только что сказал то же самое, что я думаю еще с тех пор, как мне было четырнадцать, и я наотрез отказалась ходить на балет еще год. Я на минуту зависла, осознавая услышанное. Адам так хорошо знает моих родителей и их отношение ко мне. Замешательство, которое я всегда испытываю, разговаривая с ним, начинает закипать во мне. Все ответы ведут к еще большим вопросам. Мои брови сведены. Я перевожу взгляд с его лица обратно на библиотеку. — Зачем ты привел меня сюда? Адам подсаживается ближе, скрестив ноги точно также как я. Теперь мы сидим рядом. Его колено задевает мое, отчего я дергаюсь, но потом расслабляюсь. Странно осознавать, что до тебя дотрагивается незнакомец, но, возможно, я слишком нервничаю, чтобы отстраниться и увидеть разочарование или гнев на его лице. Адам по-прежнему сидит опираясь на свои руки, его взгляд блуждает между газоном и лестницой в библиотеку. — Здесь я впервые тебя увидел, — наконец, говорит он. Голос его тихий и встревоженный. Если Адам и заметил, как ускорилось мое сердцебиение, отыгрывая ритм у меня в ушах, он ничего не сказал. Он указывает на лестницу библиотеки. — Ты выходила из библиотеки прямо тут, — начинает он, после чего показывает пальцем на газон слева. — Я был там, играл в футбол с парнями из команды во время перерыва, — мои глаза бегают между двумя этими местами, которые не столь далеки друг от друга. — Как только ты спустилась по лестнице, тут же упала в объятья к какому-то блондину и засмеялась.