– Тебе пришлось уйти. Мы больше не могли жить вместе. Я не сразу это приняла. Но когда наконец это осознала, я поняла, что должна любить тебя, потому что однажды ты вернешься. – Анн Мари, – шепчу я. – Я не вернулся. – Вернулся, – настаивает она. – Ты сейчас здесь. Именно сейчас. В это мгновенье. Ты же лежишь со мной в постели, разве не так? Я знаю это, потому что во снах ты всегда моложе, не такой потасканный и без седины в волосах. Мы смеемся, и она приближается вплотную к моему лицу. – Не стоило мне приходить, – говорю я и пытаюсь отстраниться. Анн Мари хватает меня за руку и кладет ее себе на живот, прямо над своим шрамом. – Но ты пришел. Она переворачивается на бок, берет меня за талию и прижимается ближе. Ее губы, будто теплые капли дождя, что покалывают и впиваются, едва попав на лицо. Усиливающийся дождь заключает тебя в блестящую светящуюся решетку из воды. Обжигающий дождь. Глава 61 Когда я просыпаюсь, на улице уже светло. Солнце светит в окна спальни, попадая мне на затылок и на изувеченную сторону лица. Я осторожно выскальзываю из-под одеяла и встаю на ноги, оглядываясь по сторонам. И только тогда ощущаю боль. Я поднимаю и протягиваю вперед руку. Порез начинается от запястья и идет вверх к локтю. Вся грудь в крови. Постельное белье в запекшейся крови. Теперь я чувствую ее запах. Он напоминает мне о хлеве наших соседей в Исландии, осенью, когда они резали овец, в воздухе витал сладковатый металлический запах, надолго прилипающий к языку. Я хватаю свою подушку. Она тоже пропиталась кровью. Вынимаю наполнитель и рву вдоль швов, затем осторожно обматываю порез на руке, который уже начал кровоточить. Анн Мари лежит на животе, рука протянута туда, где я только что лежал. Лицом ко мне. Глаза открыты, солнце освещает ей волосы, придавая им странный оттенок. – Анн Мари? – Ее запястье холодное, с глубоким поперечным порезом. – Что ты наделала? Я обхожу кровать с другой стороны, но поскальзываюсь в луже крови и падаю. Поднявшись на ноги, бегу в ванную. Порез на моей руке стал кровоточить сильнее. Я срываю наволочку, ополаскиваю руку в раковине и оборачиваю полотенцем. Затем достаю мобильный и звоню в скорую и полицию. Возвращаюсь в спальню и сажусь на край кровати рядом с безжизненным телом Анн Мари. И набираю номер Гуннара Уре. Глава 62 Есть люди, обреченные на неудачу. Что бы они ни делали, в каком направлении ни пошли бы, они всегда смотрят адскому пламени прямо в глаза. Выигрывают в лотерею, а на следующий день судьба бросает им в лицо рак. Таким людям просто суждено жить вот так, никто не знает почему, но это факт. Нас нужно обязать ходить с предупреждающим знаком. Я сижу в гостиной Гуннара и Анн Мари, накрывшись пледом, люди ходят туда-сюда в спальню и из нее, в дом и из дома. Один из сотрудников скорой помощи промыл мою рану на руке и наложил повязку. Говорит, надо зашивать. Пока полиция и медики работают, Гуннар молчит. Он стоит на заднем плане, скрестив руки на груди, и кусает щеки. Когда они собираются выносить тело Анн Мари из постели, Гуннар отворачивается. Вскоре ко мне подходит полицейский и просит следовать за ним. Они отвозят меня в травмпункт, и мне зашивают рану, пока двое полицейских ждут в дверях. – Это не так просто, как кажется, – замечает врач, зашивая мне руку. – Попасть в вену, даже если режешь глубоко. Поначалу перерезаются мелкие артерии руки, от них много крови, но вскоре она вытекает и образует корочку на ране. Мы часто такое видим. – Он откладывает инструменты и отворачивается в поисках бинта. – Это не я сделал, – говорю я. – Вот как, – отзывается он без любопытства. Открывает упаковку с бинтом и накладывает на рану повязку. Закончив, встает и кивает полицейским, словно хочет сказать: «Ну все. Он готов». И уходит. Обезьянник в полицейском участке Майорстуа такой же, как и везде. Бетонный гроб, бесцветный и холодный, как и я внутри. Даже пахнет здесь тяготами и потом, отчего начинаешь думать обо всех превратностях жизни разом. Не знаю, зачем Анн Мари это сделала, планировала ли, или это был импульсивный поступок. Предполагалось ли это в качестве наказания, или она поняла, что в данный момент жизнь оказалась такой прекрасной или ужасной, какой никогда уже не будет. Просто бывают такие дни, и сложно удержаться на ногах, когда тебя сбивает ветер. Я отмечаю, что злюсь на Анн Мари, лежа на нарах и уставившись в потолок гроба. Неправедная, эгоистичная ярость разливается по телу. Я злюсь, потому что она украла мой прием и снова нашла способ влезть мне в голову. В то место, куда имеем доступ только мы с Фрей. Так я лежу, перебирая свои чувства, пока кто-то не подходит и не отпирает дверь. – Пошли, – говорит полицейский и жестом подзывает меня к себе. – Куда мы идем? За его спиной показывается еще один. Он молчит, только смотрит сквозь меня. – Пошли, – повторяет первый. Они сопровождают меня, шагая с обеих сторон, через коридор и в фойе. – Нет, – останавливает меня один из них, когда я направляюсь наверх к кабинетам и комнатам для допроса. – Нам вниз. – Вниз? – В гараж. – Я останавливаюсь, собираясь развернуться, но меня аккуратно, но решительно подталкивают дальше. – Мы везем вас в Гренланд. Там кое-кто хочет с вами поговорить. Я снова останавливаюсь. На этот раз им не удается подтолкнуть меня дальше. Я разворачиваюсь. – Вы знаете, что он убьет меня? Полицейские улыбаются, не очень-то убедительно, но с некоторым сопереживанием. Или потому, что они знают – я говорю правду, и им нравится эта мысль, или же им все равно, главное – доставить Гуннару Уре посылку, с которой он сорвет бумагу и будет терзать, пока гнев не отпустит его. Глава 63 Когда мы подъезжаем к Гренланду, на улице уже темно. Гуннар ждет в дверях. – Идем, – говорит он, жестом отпуская полицейских, и проводит меня наверх в свой кабинет, где указывает на стул. – Садись. Гуннар сжимает зубы и прислоняется к стене. – Ты с ней спал? – Глаза сузились, взгляд пристальный, словно он изо всех сил старается не взорваться раньше времени. – Нет, – лгу я. – Правда? – он делает вдох и складывает руки на груди. – Гуннар, – начинаю я. – Я не знал, что она могла так… – Заткнись, идиот. Это сделала не она. – Как же не она. Она дала мне таблетки… Я съеживаюсь, когда Гуннар подходит ко мне. Он наклоняется над столом. – Ты видел телефон? – спрашивает он. – Что? – Ее телефон, ты видел его? – Какой телефон? – запинаюсь я. – Ты о чем? – Она держала в руке телефон. – Ч-ч-чего? – Может быть, это поможет. – Гуннар открывает ноутбук и снова опирается о стену. – Что это? На экране главный вход в их дом. На лестнице стоит какой-то человек, а в дверях я едва различаю лицо Анн Мари. В левом верхнем углу я вижу электронные часы, которые показывают 16:23 предыдущего дня.