– За Августа Мугабе. Я бы никогда не справилась без тебя, – говорит она и передает бутылку дальше. Кенни берет бутылку и собирается поднести горлышко ко рту, но роняет ее, и вино разливается ему в пах. – Нет, – гундосит он, наконец ухватив бутылку за горлышко и подняв ее. – За начальника полиции, – восклицает Кенни. – Выпьем за эту крысу. – Он засовывает в рот горлышко и пьет. Его тело накреняется вбок, и он падает на Миллу. Он вынимает бутылку изо рта и протягивает ее мне, пока Милла пытается поднять его. – За Франн-Мари, – повторяю я. – Ты уже пил за них, – бормочет Кенни. – Я знаю, – отвечаю я и подношу бутылку ко рту. – Нельзя пить дважды за одних людей. У нас не хватит вина на эту чепуху. – Он тянется к столу и берет одну из стоящих там бутылок. – За короля, – мычит он. Собирается выпить, но обнаруживает, что бутылка пуста. – Твою мать, – ворчит он, ставит бутылку обратно на стол и начинает поднимать и проверять все стоящие там бутылки. – Я знаю, – шепчу я. Кенни наклонятся вперед и толкает меня. – За короля, черт возьми! – ликует он, когда наконец находит бутылку с содержимым. Там только осадок и окурки Миллы, которые он выливает себе в рот и на лицо, раскачиваясь из стороны в сторону. Я начинаю смеяться в момент, когда Кенни поворачивается, плюется и кашляет. Я замечаю, что не могу остановиться, смеюсь и смеюсь, смех заполняет диафрагму с такой силой, что становится трудно дышать. Я так ржу, что глаза наполняются слезами, и кажется, я сейчас выкиплю. Свет за окном в потолке начинает мигать, луна качается на небесной глади, выныривает и снова погружается в темноту, словно там сидит кто-то с фонариком и пытается что-то мне сообщить. – За кронпринца, – потешается Кенни, вытирая лицо пледом Миллы. Я всхлипываю, пытаясь сконцентрироваться на световых сигналах вверху. Рот наполняется вязкой белой пеной, а судороги из живота поднимаются к груди и горлу. Вдруг я замечаю, что меня трясет, меня сотрясают спазмы, и я хватаюсь за ткань кресла в поисках чего-то, за что можно держаться. – Ты в говно, мужик. – Кенни с трудом держится на ногах. – Кажется, тебе пора поспать. – Он встает и пытается за руку вытащить меня из кресла. – Вы что, не видите? – говорю я, указывая на небо. – Вон там? Это же они? – Кто – они? – спрашивает Милла, наклоняет голову и поднимает глаза в потолок. – Они, – повторяю я. – Мертвые. Фрей, Анн Мари, Роберт или Оливия, я не знаю, не получается расшифровать их сигнал. – Ладно, ладно. – Кенни сжимает мою руку и делает глубокий вдох. – Довольно, Торкильд. Хватит болтать ерунду. – Нет, подожди, – говорю я, сопротивляясь хватке Кенни. Он собирается с силами и наконец ему удается вытащить меня из кресла, после чего он отводит меня в одну из спален и опускает на кровать. – Поспи, дружище, – бормочет он и хватается за дверную раму, чтобы не упасть по пути назад. Глава 65 Я лежу в кровати, в которую уложил меня Кенни, и закрываю глаза в попытке восстановить световой сигнал в небе внутри себя. У меня не получается. Я решаю позвонить Гуннару, попросить у него прощения и рассказать о сигнале. Может быть, он поможет расшифровать его. Пока я лежу и думаю об этом, у меня вдруг звонит мобильный. Как только я начинаю возиться под одеялом в поисках телефона, замечаю, что комната начинает пульсировать. Я опускаюсь на кровать, стараясь держаться крепче, но чем больше я напрягаюсь, тем труднее дышать. Наконец я нахожу телефон и подношу его близко к лицу. На дисплее неизвестный номер. – Да? – говорю я в нос. – С кем я говорю? На другом конце тишина, слышно только грохот автобуса и чье-то напряженное дыхание в трубке. – Кто вы? – вдруг шепчет робкий голос, как только шум автобуса становится громче. – Торкильд, – отвечаю я, пытаясь выбраться из одеяла. – Торкильд Аске. Вы не знаете, кому звоните? – Вы хороший? – Хороший? – Я замолкаю и делаю вдох. – Отнюдь, – смеюсь я. – Я хуже всех. Я бы вам не понравился. Возникает долгая пауза, и я слышу, как хлопает дверь автобуса, а двигатель продолжает реветь. И снова дыхание в трубке. – Прекратите, – говорит моя собеседница. – Прекратить что? – спрашиваю я. Что-то есть в ее голосе, тоне и страхе, который они несут за собой, и я неподвижно лежу под одеялом и слушаю. Похоже, мобильный трется о какую-то ткань, пока фоном звучит мужской голос, за ним опять следует звук трения, и ее голос возвращается: – Перестаньте искать меня. – Оливия? – в изумлении спрашиваю я из-под одеяла. – Но ты же мертва? – Прекратите, – повторяет она. – Что ты имеешь в виду? – Пообещайте мне. Если вы действительно хороший, то пообещайте мне, что не будете больше искать меня. – Но почему? Снова возникает длинная пауза, и я опять слышу в трубке ее дыхание и шум автобуса. – Потому что, – шепчет она, – он меня найдет. После того, как она кладет трубку, я долго лежу и смотрю на экран мобильного. Неизвестный номер. Даже когда я выключил телефон и снова включил, этот звонок остался в истории вызовов. – Милла! – я срываю с себя одеяло, чтобы выбраться из кровати. – Милла! Кенни! Помогите! – кричу я, наконец вырвавшись. Я частично вылезаю из кровати, удерживаю баланс несколько секунд, затем заваливаюсь и ударяюсь о стену головой. – Милла! – кричу я во всю глотку, и мое тело начинает биться в конвульсиях. Я хватаю ртом воздух, и меня рвет между приступами. Вдруг дверь резко открывается, и в комнату вбегает Кенни. Он обнажен, его волосатый пивной живот над половыми органами натянут, как кожа на барабан, а лицо красное от пота. Он падает на колени передо мной, так что его наполовину эрегированный член болтается перед моим лицом. – Это была она, – стону я, заметив Миллу в дверях. Она завернута в плед. Лицо белое, кудри торчат во все стороны. – Это была… – Кто? – спрашивает она, держась за плед. – Она, – стону я, пытаясь высвободиться из рук Кенни, чтобы взять телефон и показать ей. – Звони в скорую, – командует запыхавшийся Кенни, поворачиваясь к Милле. – Он задыхается. Кенни перекатывает меня на бок, так что я лежу лицом к лицу с его членом. Он сжался и вот-вот исчезнет в дебрях черных с сединой лобковых волос. Я в последний раз пытаюсь сделать вдох, набрать в легкие воздуха, чтобы все рассказать, но горло перекрыто. Воздух останавливается в глотке, и в следующую секунду все вокруг становится серым и черным. Глава 66 Он останавливается, немного не дойдя до нас. Сив все еще сидит на корточках после того, как пописала, и крепко держит штаны и рукав куртки, вся сжавшись. – Ты сказала, ей нужна туалетная бумага? – спрашивает он. – Подтереться? – Да, – отвечаю я и становлюсь между ним и Сив. Он криво улыбается и качает головой. – Лови. – Он кидает мне пачку салфеток. Затем разворачивается и идет обратно к машине, стоящей на шоссе. Я слышу, как он говорит: – Скоро будем в Тёнсберге. Оттуда уже недалеко. – Мы идем! – кричу я ему вслед, беру салфетки и даю одну Сив. – Мучиииительно. Сив разрывает упаковку, подтирается и выбрасывает бумагу и остатки пачки на землю. Она одевается и подталкивает меня в спину, поравнявшись со мной. – Ты не такая, – говорю я и иду за ней. – Как думаешь, они уже знают, что мы свалили? – спрашивает она, пока мы поднимаемся по склону к его машине. Я смотрю на часы. Прошло всего несколько часов с тех пор, как мы уехали с автобусного кармана, с тех пор, как начался первый и последний день. – Нет, – качаю головой я. – Пока не позвонят из школы и не расскажут, что мы сегодня там не появлялись, никто и не подумает нас искать.