Гуннар складывает руки на груди. – И чего ты ждешь? – Ты же знаешь, – спокойно отвечаю я и кидаю одинокую капсулу в рот. Он качает головой. – Твою мать, нет ничего более удручающего, чем разговор с тобой. – Затем снова отворачивается к окну. – Не понимаю, что она в тебе нашла. – Кто? – Анн Мари. – Полагаю, она нашла то же самое, что нахожу я, окружив себя правильными таблетками, теми, которые ты мне обещал. – И что это? – Путь побега. Я вижу, как гигантское тело Гуннара, стоящего ко мне спиной, пошатывается. Он ждет, что я помогу ему свалиться в какую-нибудь пропасть, где он сможет валяться в ненависти к себе, упиваясь своим убожеством, так, чтобы доказать себе, будто он любил, как любил я. – От чего? – шепчет он. – От меня? Гуннару не идет ненависть к себе. Он не сможет управлять ею должным образом, а я не планирую помогать ему и в этом тоже. – Нет. От себя, – отвечаю я. – Но зачем? – Гуннар снова поворачивается ко мне. – Зачем ей понадобилось снова тебя видеть после того, как она встретила меня, после того, как ты вернулся в Норвегию, после того, как убил ту девушку в Ставангере, после попыток самоубийства и злоупотребления таблетками? Почему она хотела видеть такого как ты, а не меня? Пожалуйста, объясни мне, я не понимаю. Анн Мари, Фрей, Милла, что в тебе находят такие женщины? – Они знают, что получат. – И что же? – нетерпеливо спрашивает он, стоя и смотря на меня полным презрения и вместе с тем искреннего недоумения взглядом. – Того, кто будет ранить их снова и снова, и предаст их, когда они будут больше всего в нем нуждаться. И в таком осознании есть надежность. Знать это сразу. Я суррогат боли. Для них, как и для тебя. – Я больше не могу тебя слушать, – он идет к двери. – Черт подери, ты не здоров. – Скажи это Ульфу, – кричу я ему вслед. – Скажи, что я болен, что это ясно как день. Ничего не говоря, Гуннар хлопает дверью. Я сижу на кровати и жду, когда услышу, как он запрется в своем номере, затем встаю, подхожу к окну и закрываю шторы. Возвращаюсь в кровать, прибавляю звук телевизора и жду. Жду снов и лиц, которые в них прячутся. Глава 97 Я сижу в арендованной машине рядом со зданием полиции Свольвера. Гуннар пошел внутрь встретить нашего гида, Юханне, местную полицейскую, которая нам поможет. В горах лежит свежий слой снега, а здесь внизу влажная охристо-желтая прошлогодняя трава мерцает в лучах серого утреннего солнца. Пока я жду, набираю номер Ивера. – Слышно что-нибудь от Кенни? – Ничего, – говорит Ивер. – Телефон по-прежнему выключен. Не нравится мне это, – добавляет он. – Кенни не из тех, кто просто сбегает. – Ивер вздыхает. – А ты где? – Мы с Уре уехали на север. Идем по следу Борга. Судя по всему, он приведет нас на гору. – Я могу чем-то помочь? – Да. Я хочу, чтобы ты отследил один номер, с того дня, когда исчезли Сив с Оливией, до сегодняшнего. Сможешь? – Какой? – Самого номера у меня нет, – говорю я и замечаю Гуннара с женщиной, выходящих из здания полиции и идущих к машине. – Только имя. – Хорошо, – говорит Ивер после того, как я диктую ему имя. – Сделаю. – И никому не рассказывайте об этом, Ивер. Слышишь меня? – Обещаю. А ты будь там осторожнее. – Всегда, – отвечаю я и кладу трубку. – Тебе понадобится походная одежда, – говорит Гуннар, когда они с женщиной подходят к машине. – У меня только это, – пожимаю плечами я и смотрю на свою куртку из овечьей кожи и винтажные ботинки. Гуннар качает головой, исчезает за машиной и открывает багажник. Быстро переодевшись, возвращается и садится в водительское кресло. – Кратчайший путь отсюда – едем до Гимсёйстраумен, а оттуда пешком в Сюдален. Там прилично идти, – рассказывает Юханне, садясь на заднее сиденье. – Но как только мы доберемся туда, откроются отличные охотничьи угодья. – Мать того человека, которого мы ищем, очевидно некоторое время жила здесь в шестидесятых и могла иметь отношение к пропавшему ректору, – начинает Гуннар, когда мы выезжаем из центра Свольвера. – Улаф Лунд, – кивает Юханне сзади. Ей около тридцати, широкоплечая и мускулистая, с гладкими светлыми волосами, собранными в хвост, ясными голубыми глазами и тяжелым подбородком. Она напоминает мне версию сержанта Лизы Лугг на двадцать лет моложе из комикса Билли, она могла бы сойти за дочь Гуннара, если бы избавилась от местного диалекта и пару раз посидела на гауптвахте. – У нас даже водолазы ныряли в океан в поисках ректора, но безрезультатно. – Почему вы решили, что он утонул в море? – Ну, – Юханне смотрит в окно. – Сами посмотрите вокруг. Тут не так уж много мест, где может пропасть старик. Или в море, или в горах. Эти старички бодрые и шустрые, но местные горы… – последнее предложение повисает в воздухе, и она качает головой. – Он мог добраться до дома в горах? – спрашиваю я. – Честно говоря, – начинает Юханне, – мы даже не знали, что у него есть дом. Улаф Лунд страдал серьезной деменцией, нуждался в постоянном уходе и восемь лет жил в доме престарелых. И как я уже сказала вашему коллеге, который был тут в начале недели, Кеннет или как-то так, маловероятно, что Улаф Лунд уехал из центра Свольвера, только если сел на автобус или его подобрала машина. – Так вы виделись с Кенни? – спрашиваю я и поворачиваюсь к ней. Она кивает. – Он сказал, вы работаете на известную норвежскую писательницу, которая ищет свою дочь, и напали на след чего-то важного, что и привело вас к нам, на север. Звучит захватывающе, – смеется она. – У нас тут не так много крупных дел, так что это вызвало резонанс в участке. Я так поняла, что все это расследование немного… – Юханне откидывается на спинку кресла, – off the record[24], как у нас говорят. – Он сказал что-нибудь еще? – спрашиваю я. – Рассказал про женщину, на которую вы работаете, про эту писательницу. Мне показалось, между ними что-то есть. Гуннар бросает на меня взгляд с водительского места. – Что вы имеете в виду? – спрашиваю я. – Нет, просто дело в том, как он отзывался о ней, он сказал, она слегка… – Юханне покашливает и продолжает, – распущена, если выражаться на нашем северном диалекте. – А какую именно формулировку употребил он? – интересуюсь я. Юханне мешкает секунду. – Шлюха, – наконец говорит она. – Когда это было? – В понедельник вроде, или нет, во вторник. Да, во вторник. Вечером накануне его отъезда. Вообще мы собирались встретиться и на следующий день тоже, но, когда я приехала в отель, мне сказали, что он выехал из номера. – Он пропал, – говорю я. – Что? – Он пропал после того, как вернулся в Осло. – Думаете, с ним что-то случилось? Я пожимаю плечами. Юханне снова наклоняется вперед. – Это как-то связано с тем делом, которое вы сейчас расследуете? – Мы предполагаем, что да, – отвечаю я.