Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 10 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Вряд ли, — ответила я после паузы, сообразив, чего от меня ждут. — Я уверен, что встречались. У вас ведь есть сестра? Агата. Я прав? — Да, — согласно кивнула я, всматриваясь в его лицо. Должно быть, память у парня куда лучше моей, Тут он взглянул на пакеты в своих руках вроде бы с удивлением, прошел в кухню и положил покупки ни разделочный стол. — Если вы из-за меня уходите… — начал нерешительно, но я успела выпорхнуть в прихожую. — Нет-нет, что вы… мне действительно пора… — сунула ноги в сапоги и схватила пальто. Ольга Валерьяновна суетилась рядом, вроде бы что-то собираясь сказать, и не решилась. Гена замер и дверях и наблюдал за нами, погруженный в неведомые мне мысли. — Спасибо за чай, — пробормотала я. — Фенечка, вы… — начала Ольга Валерьяновна, и я выпалила, злясь на себя: — Я вам позвоню. Можно? — Да-да, конечно, — обрадовалась бабуля, торопливо написала номер на клочке бумаги и протянула мне. Я к тому времени смогла надеть пальто, старушка сжала мою руку и сказала тихо: — Простите меня и… спасибо… — Что вы… «Ух», — выдохнула я, оказавшись на лестничной клетке и услышав, как за мной захлопнулась дверь. Какого хрена я телефон спросила? Теперь придется нюнить… хоть один раз, для приличия, но придется. Хорошо, что свой номер не дала. Бегом спускаясь по лестнице, я торопилась выбросить из головы одинокую старуху с ее горем, я ниже попыталась сосредоточиться на предстоящей работе, но вместо этого принялась гадать: где мы могли встречаться с очкариком Геной? Он знаком с Агаткой, скорее всего, какой-нибудь ее приятель или клиент, с которым мы виделись мельком. Он-то меня узнал сразу, странно, что я его совсем не помню… Покинув подъезд, я взглянула на часы и закатила глаза. Сестрица назовет меня свиньей и будет права. Мало того, что обедать ей пришлось в одиночестве, тут еще дел невпроворот, а я болтаюсь черт знает где… «Он тогда был без очков, — вдруг явилась мысль. — Точно… и волосы у него были длинные…» Подходя к офису, я вспомнила, где мы встречались с Геннадием. Примерно полгода назад заезжали с сестрицей поздравить с днем рождения ее приятельницу Римму Савельеву, когда-то одноклассницу, а ныне владелицу роскошного SPA-салона в центре города. Агатка в ее салоне была VIP-клиентом и сочла своим долгом, выкроив полчаса своего драгоценного времени, заскочить на торжество с букетом под мышкой и подарком в нарядной упаковке. Кстати, груда таких подарков покоилась в комнате отдыха, смежной с кабинетом сестрицы. Подарки Агатка получала регулярно: на Новый год, Восьмое марта и день рождения, но даже из любопытства никогда их не распаковывала, пребывая в уверенности, что ничего путного ей не преподнесут, и с чистой совестью их передаривала, называя это «разумной экономией». Теперь предназначались они исключительно женщинам, после того памятного случая, когда сестрица вручила коробку с бантом парню, что много лет ремонтировал ее тачку. В коробке оказался набор для педикюра и соль для ванны. Паренек был нетерпеливым и подарок вскрыл сразу, в присутствии Агатки. Та, увидев в натруженных мужских руках веселенький флакончик с кокетливой розочкой на горлышке, слабо охнула, ее изворотливый адвокатский ум готовился выдать сногсшибательную историю о том, как дура-продавщица перепутала подарки, но тут парень, издав радостное «вау», поблагодарил ее без тени иронии и даже робко приложился к сестринской щеке, пунцовой от позора, своей колючей и покрасневшей явно от удовольствия. А потом разразился путаной речью, как он ценит ее широкие взгляды, ее внимание и саму Агатку в целом. Она покинула автомастерскую в легкой задумчивости и пребывала в ней до тех пор, пока случайно не узнала, что ее приятель — золотые руки — гей. И не особенно-то скрывает. Несмотря на то что история закончилась вполне благополучно, рисковать Агатка более не стала, а так как среди ее многочисленных знакомых мужчин куда больше, чем женщин, гора подарков в комнате отдыха все росла. В общем, сестрица была рада избавиться хотя бы от одного и, выбрав самый яркий бант, потащила меня к Римке, в тщетной надежде, что вдвоем нам будет куда легче избежать приглашении к столу. В хитроумии Агатки я никогда не сомневалась, но в тот вечер ссылки на срочные дела и прочее в том же духе успехом на увенчались, и мы оказались в компании сильно подвыпивших мужчин и женщин, которых набралось не меньше трех десятков. Среди них был Геннадий с женой. Теперь я смутно припоминала хохотушку-брюнетку, неловко вылившую на рубашку мужа бокал с шампанским. Он радостно ржал, обнимая женушку. Римка называла их молодоженами, если учесть, что к тому моменту они были женаты минимум четыре года, прозвищем этим они обязаны своей взаимной большой любви. А теперь хохотушка-брюнетка лежит на кладбище, а ее бабуля таскает с собой фотографию в рамочке и пристает к гражданам в парке. Решив, что теперь мне ничто не мешает выбросить недавнюю встречу из головы, я придала своему лицу выражение крайней деловитости и вошла в родную контору в тщетной надежде, что сестрица занята сверх меры и на мое опоздание внимания не обратила. Миновав пустую приемную, я оказалась в комнате, которую делила с двумя помощницами Агатки, беззаветными труженицами. Для них опоздание с обеда — дело просто невозможное. Обе тут же на меня уставились. Ирка поджала губы, демонстративно взглянув на часы, Кристина тяжко вздохнула с таким видом, точно у нее только что увели жениха, а вместе с ним последнюю надежду выйти замуж. — Чего высматриваем, волхвы с Востока? — с ухмылкой спросила я, беспардонно пользуясь близким родством с начальством. — Агата тебя спрашивала, — не без яда ответила Ирка. — Так что, пока время есть, придумай жалостливую историю. Определив пальто и шарф на вешалку, я устроилась за столом, он был как раз напротив двери в кабинет Агатки. Я неоднократно пыталась перетащить его ближе к окну, но всякий раз слышала грозный окрик сестры: «Оставь стол в покое». Некоторое время я искренне считала, что сестрица подло шпионит за мной, с этой целью оставляя дверь в кабинет открытой, пока между делом не выяснилось: расстановкой мебели в конторе занимался мастер фэн-шуй, и, чтобы дела наши двигались в нужном направлении, то есть по пути законности, порядка и всеобщего процветания, мой стол должен стоять именно там, и если сдвинуть его хоть чуть-чуть, преступность в городе возрастет, а нашими клиентами будут сплошь безденежные дебилы. Только я устроилась за столом, как дверь кабинет и открылась и появилась Вера — секретарь Агатки. И отличие от остальных, она не считала меня божьим наказанием, порочащим честное имя сестры, и ниже охотно покрывала мои грешки, которые, если честно, были незначительны. Вот и сейчас, увидев меня, дверь за собой она поспешила прикрыть, но моя глазастая сестрица оказалась на высоте. — Появилась? — радостно возопила она. — Ну вот, а вы хотели морги обзванивать. Я сделала вид, что внезапно оглохла, придвинула папку с документами и погрузилась в их изучение. Часа два я честно трудилась, стараясь не обращать внимания на образ бабули-одуванчика, настойчиво маячивший перед внутренним взором. В конце концов, стало ясно, избавиться от него невозможно, и меня неудержимо потянуло к сестрице. Кому как не родной душе доверить горестные думы? Агатка с мрачным видом наблюдала вторжение в святая святых, но пока помалкивала. Я устроилась в кресле напротив, застенчиво кашлянула, а она рыкнула: — Ну? — Вот почему мне так нравится заглянуть к тебе в свободную минутку, — сказала я. — Всегда можно рассчитывать на доброе слово и жизнерадостное приветствие. — Перерыв с часа до двух. Но приличные люди и в обед стараются сделать что-нибудь путное. Встретиться с клиентом, к примеру… — Так и быть, вычти из моего жалованья за час опоздания. Я ж помню, что влетаю тебе в копеечку. — Ага. И следующие траты будут на твои похороны, — ядовито заявила сестрица. — Посмей мне еще коллектив разлагать. — Этого ей показалось мало, и она добавила: — У меня третий день изжога от твоей кислой физиономии. — Соды развести? — заботливо предложила я. Агатка чертыхнулась сквозь зубы и занялась бумагами, перестав обращать на меня внимание. Приходилось признать, у нее есть повод на меня злиться, и дело вовсе не в моем опоздании, его-то сестрица уж как-нибудь переживет. Затяжной депрессией я была обязана несчастной любви, у Агатки на любовном фронте дела обстояли не лучше, но она держалась, хотя, подозреваю, орошала по ночам подушку слезами. Моя любовь обреталась в Питере, куда и меня неудержимо тянуло, несмотря на проблески здравого смысла, который удерживал здесь. Стас уехал, поставив точку в наших донельзя запутанных отношениях. Я была уверена: он начал новую жизнь, удалив мое имя из мобильного, а светлый образ из памяти, но все ж таки теплилась во мне надежда… глупая, между прочим, раздело было не в Стасе и даже не во мне… Слишком много всего стояло между нами: китайская стена, и хрен ее перепрыгнешь… Большая любовь Агатки по фамилии Берсеньев находилась рядышком, буквально в четырех кварталах отсюда, и довольно часто попадалась ей на глаза. Но там расклад был даже хуже, хотя как посмотреть… Я задалась вопросом: что бы чувствовала я, если б Стас вдруг оказался в нашем городе? И так увлеклась, что забыла, зачем к сестре пожаловала.
— Ты не могла бы медитировать за своим столом? — вернула она меня к действительности. — Толку от тебя и там немного, но хотя бы создавалась видимость непосильных трудов. — Я в парке старушку встретила, — вздохнув, сказала я. — О господи, — закатила глаза Агатка. — Ты на старушку угробила свой обед? Час от часу не легче… — У нее внучку убили, — не обращая внимания на язвительность сестрицы, продолжила я. — Ирина Одинцова. Жили в коттеджном поселке «Сосновка». Вроде бы подозревали дворника-таджика, но потом отпустили. Ты ничего об этом не слышала? Агатка покачала головой с таким видом, точно я вышла нагишом к оторопелым клиентам, то есть с большим сомнением в возможности моего скорого выздоровления. — Чучело, прости господи, — пробормотала она, но тут же голос возвысила: — Ты хоть иногда по сторонам смотришь? Интуитивно догадываешься, что вокруг есть жизнь? — Так знаешь или нет? — разозлилась я, заподозрив, что и на сей раз у сестрицы есть повод гневаться. — Об этом убийстве почти месяц только и разговоров в городе. В новостях по телику, в газетах… — У меня телевизор сломался, — соврала я. — Ага… а читать ты не умеешь. — Ну, так растолкуй, в чем там дело. Бабка считает, таджика этого кто-то отмазал. Агатка нахмурилась, повертела в руках авторучку и сказала куда спокойней: — Ерунда. За него ухватились потому, что других подозреваемых просто не было. А он возле дома не раз болтался, соседи видели. — Но ведь он в убийстве вроде бы признался? — Я деталей не знаю и знать не хочу, своей работы по горло, но очень сомневаюсь, что парня отпустили бы, будь у следствия на него хоть что-то. На ограбление не похоже, женщину не изнасиловали, а вот резали с остервенением. То ли чья-то месть, то ли псих в городе объявился. — А поточнее все-таки узнать нельзя? — На фига? — посуровела Агатка. — Бабку жалко. — Согласна: бабку жалко. Но внучку ты ей не вернешь. Убийство вышло громкое, наверняка у бати на контроле, а он, как тебе хорошо известно, злодеям спуску не дает, следаки будут носом землю рыть и авось найдут изверга. Бабке слабое, но утешение. От пустых разговоров пользы никакой, одно колебание воздуха. А теперь, будь добра, катись отсюда. Кстати, напоминаю, сегодня родительский день, мама сварит пельмени, и мы с восторгом и благодарностью дружно попросим добавки. — Черт, — скривилась я. — А отлынить нельзя? Работы полно и все такое… — Рискни. Но я бы не советовала. Я поскребла затылок с разнесчастным видом. — Грустно признаться, но я не любитель семейных праздников. — Ага, — поддакнула Агатка. — Добро пожаловать в клуб единомышленников. Короче, иди шуршать бумагой и готовься к радостной встрече. Между прочим, ты к родителям две недели не заглядывала, великие страдания — причина серьезная, но мамуле на это начхать. Горестно кивнув, я вернулась за свой стол. Все ж таки сестру иметь неплохо, она не только платит мне приличное жалованье за весьма скромный труд, но и взбодрит добрым словом, когда надо. Агатка, как всегда, права: бабулю жалко, но досужие разговоры делу не помогут. Коли расследование на контроле у бати, злодей расплаты не минует, ежели будет на то воля божья. Папа у нас, кстати сказать, прокурор области, и даже враги признавали, что просто так штаны в генеральском кресле он не просиживал, закон уважал, а мужиком был совестливым. Отцом я всегда гордилась. Хотя близкое родство с ним не афишировала, в основном потому, что гордиться мною у него повода не было. В общем, до шести часов я трудилась, теша себя надеждой, что Агатка, взяв меня на работу, не выбрасывает деньги на ветер, и старалась не думать о предстоящем ужине в родительском доме, в принципе не ожидая от него ничего хорошего. Характер у мамули сахарным никогда не был, а мы своей «растрепанной личной жизнью», как она выражается, изрядно портили ей нервы, и мама не скупилась на взаимность. Пятнадцать минут седьмого девчонки засобирались домой, а из кабинета показалась Агатка. Она успела переодеться в темно-бордовое платье с ниткой жемчуга и выглядела такой красавицей, что я подивилась глупости мужиков, которые неизвестно чем заняты, вместо того чтобы устилать ей путь розами и клясться в неземной любви. — Пошли, — кивнула она и направилась к вешалке, сняла шубу, отдавая последние распоряжения Вере. Я потрусила следом, намотала шарф на шею, прихватила пальто и с поклоном распахнула перед сестрицей входную дверь. — Надо маме цветы купить, — заметила она, не обращая внимания на мое подхалимство. По дороге я не удержалась и вновь заговорила о старушке и ее погибшей внучке, хотя Агатка ясно дала понять, что пустыми разговорами ее беспокоить не стоит. — Мы однажды встречались с Ириной Одинцовой. — Как тебя угораздило? — буркнула Агатка, выезжая на проспект и высматривая цветочный магазин. — Не меня, а нас. — Не помню такого. — День рождения Римки Савельевой. Ирина была среди гостей вместе с мужем. Сегодня у бабули я его встретила, он меня узнал. — И что? Бросим все и кинемся искать убийцу? Кстати, к бабке домой ты зачем поперлась? Нет бы маму навестить…
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!