– Что ты сказал? – Ира медленно поднялась и сложила руки на груди. Одежда та же, что была вчера. И без того короткая юбка задралась. Невольно скосил глаза. И не только я один судя по возгласу сбоку. Придётся кому-то кое-что подправить. – Я спрашиваю: где же ты была? Я проводил тебя до дома после свидания. А сегодня мне сказали… – Заткнись! Слышишь? Заткнись! – Ира умела шипеть не хуже, а может даже лучше меня. Лицо раскраснелось, волосы разметались по плечам. – Кто ты такой, чтобы требовать объяснений? Кажется, мы друг друга вчера не поняли… Только открыл рот для ответа, как услышал строгое: – Синицын, Антипова! Живо по местам! Урок уже начался! – Мельник стояла у доски, недовольно поджав губы. – Или вы хотите сорвать мне урок? Мы виновато молчали, занимая неудобные стулья. Иринка закинула ногу на ногу и всё внимание уделила происходящему у доски, где Цербер царапала мелом доску. А я не мог оторваться от кружевной полоски на стройной ножке. И совсем не хотелось думать о формулах, функциях и уравнениях. И картины в воображении… Чёрт! Мне должно быть стыдно за такое. Но я подросток в пубертатном периоде. Положено фантазировать о девчонках. Особенно о таких, как Антипова. Кто вообще в твёрдом уме мог назвать эту девчонку страшной? Я вспомнил однажды подслушанный разговор заядлых сплетниц. Они тогда обсуждали всех в классе, оценивая внешность по десятибалльной системе. Мне тогда досталось более чем скромная пятёрка. Правда, с тех пор прошло несколько лет и я могу точно сказать, что оцениваю себя на восьмёрку. Ирка задумчиво покусывала кончик ручки, что-то внимательно изучая в тетради. Сглотнул, отгоняя вновь нахлынувшие картинки. Чтобы отвлечься, оторвал неровный кусок от последней страницы и начал писать. Но вот, сам не так давно думал, что пора забыть об этом пережитке прошлого, но у Иры на столе телефона не наблюдалось. В идеале, чтобы она прочитала сейчас и не смогла уйти от ответа. Всего несколько слов, накарябанных дрожащей рукой «Нам надо поговорить». Свернул в тугой комок и бросил как можно незаметнее. Ирина нахмурила брови, взяла записку и ловким движением скинула на пол, задвинул ногой подальше. Очередная записка. Те же три слова. Ещё один бросок. – Синицын, тебе не сидится спокойно? – Анастасия Эдуардовна выразительно постучала по столу указкой. – Хочешь к доске? – Могу и к доске, – пожал плечами, – если больше желающих не найдётся. Мне несложно. – Тогда милости прошу, – Цербер протянула белый кусок мела. – Есть у меня задачки и для таких самоуверенных типов. Посмотрим, как справишься. Пришлось попотеть и раскинуть мозгами, но я смог. Насмешки и весёлый шёпот подталкивали не сдаваться. Наконец математичка удовлетворённо кивнула и, поправив очки на переносице, поставила в журнал заслуженную пятёрку. А когда приземлился за парту, обнаружил записку: «Нам не о чем говорить». «Ошибаешься» – полетело в ответ. Только Антипова сделала вид, что ничего не видит. Как только прозвенел звонок, она сорвалась с места, оставив с разинутым ртом добрую половину населения класса. – Слюни подбери, – посоветовал Димычу. – С чего бы это? – смазливый блондин хитро улыбался, засунув пальцы за лямки рюкзака – его любимая поза ещё с младшей школы. – Эта девчонка будет моей, – пообещал и ему, и себе. Себе в первую очередь. – Кажется, она с этим не согласна. Это мы ещё посмотрим. Глава 20 Ирина Даже не в ярости, а бешенстве бежала по школьному коридору, наполненному учениками всех возрастов. Но я не видела никого и ничего. Да как он смел? Как он вообще посмел вот так подойти и на глазах у всех что-то у меня требовать? Гнев клокотал в горле, а пальцы зудели в желании сомкнуться на горле одного наглого и самоуверенного типа, который возомнил о себе чёрти что! – Эй, крошка! – услышала за спиной и не сразу поняла, что это адресовано мне. – Зачётные ноги! Я как раз подошла к лестнице и спустилась всего на пару ступеней. Остановилась, медленно развернулась. Лёха Чирков собственной персоной. Наглая ухмылка по породистому лицу. Знает, что неотразим, и пользуется этим вовсю. На крутой телефон и дорогой шмот ведутся многие, но мне абсолютно плевать на его статусность. Никогда не нравился. С тех самых пор, как в первом классе повадился задирать всем девчонкам юбки. Тогда от меня он получил в глаз. Бабушка сильно ругалась, когда я рассказала. Чирков об этом забыл, а я помню. Напомню-ка. Тем более, настроение соответствующее. – Это ты мне? – спросила, перекинув волосы за спину, одним изящным и плавным движением. Переступила с ноги на ногу, чем привлекла внимание. Чирков сместил взгляд на них, хотя до этого пялился значительно ниже уровня подбородка. – Тебе, малышка! – Ослепительно улыбнулся, и наконец-то посмотрел в глаза. – Зачем ты прятала такое сокровище? Это преступление века, детка. – Забыл моё имя, Чирков? – Приподняла одну бровь. – Короткая у тебя память. – Твои ноги никогда не забуду, можешь не сомневаться! – Привык к безнаказанности. Что же, и это исправим… Лёха уже стоял совсем близко, намного ближе, чем позволяли приличия. И чем могла бы позволить я сама. Но не показала недовольства. Просто одним движением закинула вторую лямку рюкзака за плечо. Парень протянул руку и взял в ладонь выбившуюся длинную прядь. Его пальцы скользили ниже и ниже, уже касаясь того, что ему трогать никто не разрешал. Перехватила руку. – Не стоит меня трогать, – произнесла угрожающе. – Ой, да ладно тебе, детка! Мы оба взрослые люди и не такое можем себе позволить! В ответ я резко сделала шаг в сторону и дёрнула на себя Чиркова. Тот не удержал равновесия, не ожидая такой подставы и полетел с лестницы. Но у пацана неплохо с координацией и равновесием: он пробежал по ступеням и врезался в стену, не успев затормозить. Надеюсь, ему было больно. – Ой, прости! – В наигранном раскаянии заломила руки. – Я такая неуклюжая! – А затем на полном серьёзе добавила: – Держи свои культи при себе, а то не успеешь очнуться, как останешься без них – вырву! И, спустилась, продефилировав с гордо поднятой головой! – Какая девчонка! – понеслось в след восхищённое. Но я не стала связываться, просто печально подумала, что видео со мной в главной роли снова украсит общешкольный чат. Кстати, пора бы в него вступить, раз уж есть телефон. Только к кому обратиться с вопросом? До конца уроков вполне успешно удавалось избегать Синицына. Я ещё продолжала злиться, но уже не так сильно. На одной из перемен написала братцу, который ответил, что это он Синицыну слил инфу. А вообще, ему тоже крайне интересно, где это я провела ночь. Пообещала прибить засранца и посоветовала не совать нос не в свои дела, если он не хочет остаться без этого самого носа. Денис предпочёл промолчать. А я и не нуждалась в ответе. Зато отправилась на очередной перемене искать Степана. Жаль, что я так и не спросила в каком классе он учится. Понадеялась на удачу. Не прогадала. Парень стоял у окна. На подоконнике расположился учебник геометрии. Встала рядом, заглянув через плечо: Стёпа старательно писал шпоры. Не стала отвлекать, подождав, когда очередная формула и тезис теоремы будут записаны. – Привет, подруга! – Стёпка широко улыбнулся. – Видел-видел, снова решила стать звездой школы? Ты знаешь, что у тебя уже собственный фан-клуб есть? Широкая улыбка пробежала по губам. Только уточнять шутит или нет, не стала. – Хочу познакомиться с фанатами. И очень нужно попасть в наш общий чат. Поможешь? – Задала вопрос и отвернулась, заметив стремительно приближающегося Толика. – Да без проблем! Пиши номер! – и протянул ручку. Листочка не нашлось. Широкую ладонь собеседника и быстро написала цифры. – Отлично, попрошу Андрюху, добавит тебя. Кто это такой мне знать необязательно. Зато своё дело сделала. Пора бы и сбежать. Собиралась попрощаться, но Стёпа остановил. – Ир, приходи на бал. Я буду очень ждать. – Подмигнул. – Оставлю специально для тебя несколько медляков! – Это вряд ли, а за приглашение спасибо! – Одарила улыбкой и махнула на прощание. Периферией зрения отмечая, как Толик проходит мимо. Еле сдержала вздох облегчения. Подожду немного и тоже буду в курсе событий, а то надоело плавать в информационном вакууме. На последний урок идти не собиралась. Желание спать пересилило. И совершенно не улыбалось слушать нудные завывания училки по обществознанию. Она сама еле знала свой предмет, поэтому предпочитала зачитывать громким противным голосом параграф из учебника. Зевнула, прикрывая ладошкой рот. Раздевалка встретила тишиной. Не торопясь надела пуховик, в очередной раз чертыхнувшись на так не вовремя выросшие вторые девяностые. Придётся что-то придумать, чтобы заставить мать купить новый. В этом ходить уже нельзя. Хотя не уверена, что у неё есть деньги на меня. Уже неделю в запое. Остановятся, когда не останется ничего. Продуктов в холодильнике уже нет. Доедаем последнее. Ещё несколько дней и придётся снова голодать. На крайний случай придётся тратить накопления. Мне не привыкать не есть по несколько дней, а вот брату придётся туго. И как бы ни наделал глупостей… Замотала шарф и, оценив непрезентабельный вид в стареньком с разводами зеркале, вышла из школы. День выдался на удивление солнечным. Я брела к дому, щурясь от слепящего света и отсчитывая шаги. Это помогало не думать. На площадке увлечённо ковырялись в снегу детки разных возрастов. Кто-то лепил снежки, кто-то большой лопатой копал ямы. Их мамы весело болтали. Позавидовала лёгкости и беззаботности маленьких жизней. Но моё внимание привлекли не чужие дети, а одинокая высокая фигура на качелях в знакомой куртке. Тихий скрип металла о металл. Равномерные движения. Он снова забыл надеть шапку. Подошла, положила руку на плечо. Повернул голову и улыбнулся. И я не могла больше сердиться: – Не сиди на холодном, заболеешь. – Только если ты согласишься со мной поговорить. Хочу попросить прощения. Глава 21 Толик Мне было больно и очень стыдно. Быстро понял, что наделал глупостей. Да ещё Руслан, с которым успел поделиться, вправил мозги. Так и сказал: «Ты идиот! Включи голову и подумай, каково девчонке было!». Включил, подумал, осознал: неправ. Я сидел на этих чёртовых качелях и ждал. Деревянное сиденье быстро превратилось в пытку, но холода не замечал, слишком погруженный в мысли и мечты. Сидеть на этих качелях вечно? Не вопрос. Лишь бы дождаться. Прикосновение к плечу заставило вздрогнуть. Обернулся. Ирина улыбалась и смотрела нежно, с беспокойством: – Не сиди на холодном, заболеешь. – Только если ты согласишься со мной поговорить. Хочу попросить прощения. Она не отказала. Мы сидели на соседних качелях и разговаривали. Я не пытался давить. Не пытался наставить. И не пытался признаться в чувствах. Ещё рано. Слишком рано. Да и не готов я пока дать определение тому клубку эмоций, что бурлили в крови. Но точно знаю, что отказаться сидящей рядом девчонки уже не смогу. Не видеть осторожной улыбки и открытого, с затаённой грустью, взгляда.