Внутри подвесной электрический фонарь освещал широкое фойе и изогнутую лестницу. Коридор с дверьми по обе стороны вел в заднюю часть дома. Сестра Верена перехватила ее, прежде чем она смогла найти кабинет доктора Росса. – Миссис Марвин, что вы здесь делаете? – Мне нужно увидеться с доктором Россом. – Вы же знаете, пациентам запрещено входить в эту часть учреждения. Мириэль помахала письмом. – Моя дочь больна. Я не уйду, пока не поговорю с доктором Россом. – Возвращайтесь в колонию, и я подниму… – Что здесь происходит? – Доктор Росс появился в дверях соседней комнаты. Мириэль обошла сестру Верену и поспешила к нему. – Доктор Росс, слава Богу, мне нужно с вами поговорить! Он поджал губы, собрав усы в гармошку. – Вам не разрешается здесь находиться. – Пожалуйста, это срочно. Он укоризненно посмотрел мимо нее на сестру Верену. – Она уже здесь, доктор. Возможно, мы сможем ее выслушать. Он вздохнул и вернулся в свой кабинет. Мириэль и сестра Верена последовали за ним. – Меня зовут… то есть, мое имя в Карвилле – Полин Мар… – Я помню вас, миссис Марвин. Не так много пациентов ломают руку и попадают в тюрьму в первую неделю после прибытия. – Он сидел за широким письменным столом в кресле с подлокотниками. Медицинские учебники выстроились в ряд на полке. Позолоченные часы на стене тикали, как метроном. Все было аккуратно, упорядочено, отполировано. Даже фотография его семьи в серебряной рамке на подставке за его столом стояла по стойке смирно. – Я только что получила известие, что моя дочь очень больна. Скарлатина. – Голос Мириэль сорвался, и она сморгнула слезы. – Мне нужно поехать к ней. Я обещаю, что вернусь, как только она поправится. – Боюсь, это невозможно, миссис Марвин. – Он не пригласил ее сесть и даже не предложил свой носовой платок. – Другим пациентам давали разрешение отправиться домой. – В редких случаях – да, я разрешал пациентам из Луизианы или Техаса уезжать, чтобы присутствовать на похоронах родителей или… – он замялся, – ребенка. Рыдание сорвалось с губ Мириэль. – О Боже, пожалуйста, не заставляйте меня думать, что может дойти до этого! Я уже похоронила одного ребенка! – Это вопрос не обстоятельств, миссис Марвин, а расстояния. Для того чтобы кто-либо мог уехать, у него должно быть письменное разрешение департамента здравоохранения каждого штата, через который он будет проезжать. Вы из Калифорнии, верно? Мириэль кивнула. – Маловероятно, что Нью-Мексико или Аризона разрешат такую неоправданную поездку. – Неоправданную?! – Она указала на фотографию позади него. – Вы же отец. Если бы один из ваших мальчиков был болен и умирал, вы бы сочли неоправданным быть с ним? Сестра Верена успокаивающе положила руку на плечо Мириэль, затем обратилась к доктору Россу. – Возможно, мы могли бы обратиться в соответствующие департаменты здравоохранения. Он бросил на нее еще один свирепый взгляд. К ее чести, сестра Верена не отступила. Во всяком случае, ее властное невозмутимое лицо выражало твердую решимость. – Мы не можем делать исключений, – сказал доктор Росс. – Слухи просочатся, и пациенты будут просить об отпуске по самым банальным обстоятельствам. – Обстоятельства миссис Марвин вряд ли можно назвать банальными. Он проигнорировал ее и перевел взгляд на Мириэль. – Даже если все пять департаментов здравоохранения согласятся, на это уйдут недели. К тому времени ваша дочь, скорее всего, поправится. – Или умрет! Он поморщился. – Вы все равно ничего не смогли бы для нее сделать, миссис Марвин. Лихорадка должна пройти своим чередом. И к тому же – ваша болезнь. Дети особенно восприимчивы к этим бациллам. Она ничего не могла сделать?! Она была матерью Хелен! Кому, как не Мириэль, находиться у постели дочери и ухаживать за ней. – Возвращайтесь в колонию, – продолжал он. – И постарайся не волноваться. Дети живучи. Ее ладонь сжалась в кулак от этого беспечного комментария. У нее появилось непреодолимое желание перелезть через стол и ударить его. Но сестра Верена крепче сжала ее руку, как будто почувствовала намерение Мириэль. – Приношу свои извинения за беспокойство, доктор Росс. Я провожу миссис Марвин обратно в колонию. Они молча подошли к живой изгороди, Мириэль ускорила шаг. Если она не может получить разрешение на поездку домой, она уедет без него. – Когда я велела вам встать с постели, я не имела в виду – тащиться к административному зданию, – заметила сестра Верена. – Моя дочь… – Я понимаю ваше беспокойство. – Ее голос смягчился. – Поверьте. Мириэль сорвала лист с живой изгороди и покатала его между пальцами, наблюдая, как он мнется и окрашивает ее кожу в зеленый цвет. – То, что я сказала раньше… ну, что вы бросили своего сына… Простите. Это было бессовестно с моей стороны. – Она уронила листок и посмотрела на сестру Верену. – Но если вы понимаете мое беспокойство, то вы должны понять, почему мне необходимо вернуться домой. – Вы не подумали о том, что ваше возвращение может принести больше вреда, чем пользы? – Я буду осторожна, – возразила Мириэль. Обитатели колонии рассказывали о том, как обезопасить других людей. Кипятить свою посуду после еды. Дезинфицировать вещи, к которым вы прикасались. Спать в отдельной комнате. – Я даже не буду обнимать или целовать ее. Я просто должна знать, что с моей дочерью все в порядке. – Доктор Росс прав. Дети более восприимчивы к этому заболеванию. Но сейчас я не об этом. – Сестра Верена подошла к ближайшей скамейке и села. Мириэль последовала за ней. Ветви гигантского дуба отбрасывали тень. Рука сестры Верены исчезла в жестких складках ее юбки. Мгновение спустя она снова вынырнула, достав из какого-то потайного кармана целую горсть конфетных сердечек. Женщина предложила одно Мириэль. Будь честным, гласила надпись на нем. – Я думаю о своем сыне каждый день, миссис Марвин. – Она сделала паузу, глядя на леденцы на своей ладони. – Я бросила его не потому, что не любила, а потому, что не хотела обременять его позором. Позором называться незаконнорожденным. Это был единственный подарок, который я ему сделала. – Она предложила Мириэль еще одно сердечко, затем бросила остальные через плечо в траву. – Правильно это или неправильно, но ваша болезнь тоже несет на себе клеймо позора. Вы готовы подвергнуть такому риску вашу дочь? – Никто не узнает. – Вы не можете быть уверены. Логично предположить, что… – Меня не волнует логика! – А как насчет вашей семьи здесь, в Карвилле? Остаточная сладость на языке Мириэль стала меловой и горькой. – У меня только одна семья. И если вы попытаетесь помешать мне уехать к ним, я… я… – Но что могла бы предпринять Мириэль, если бы сестра Верена действительно хотела остановить ее? Перелезть через забор – это одно, но вырваться из тюрьмы – совсем другое. Сестра Верена украдкой бросила взгляд на административное здание. – Пойдемте со мной. Мириэль последовала за ней через колонию, сожалея, что ей вообще пришло в голову просить разрешения уехать. Когда они вошли в небольшой кабинет, расположенный между мужскими лазаретами, сестра Верена направилась прямо к своему столу и начала рыться в одном из его ящиков. Был ли у нее там ключ от тюрьмы? Шприц, наполненный морфием, чтобы вонзить в руку Мириэль и усыпить ее? Может быть, там эти дурацкие леденцовые сердечки? Что-то серебряное блеснуло в руке сестры Верены, когда она закрывала ящик. – Мы не можем изменить прошлое, миссис Марвин. То, что совершили или не совершили. Но мы можем жить настоящим. – Она вложила тяжелый медальон в руку Мириэль. – Что это? – Медаль Святого Христофора. Он защитит вас в вашем путешествии. – Моем путешествии?! – Сегодня вечером в восемь часов сторож Дойл будет вызван для расследования нарушений порядка в дальнем конце колонии. Остальное зависит от вас. Глава 57