– Итак? Могу я надеяться, что в следующем докладе будет информация о причинах суеты волхвов? – Разумеется. Столько, сколько мы сможем отыскать. – Кивнул визитёр. – Славно-славно. – Старик стёр улыбку с лица. – А теперь, о частностях. В докладе есть замечание наблюдателя о том, что Бийские, фактически, выставили парня из дома. Почему не разошлись мирно? – Прошу прощения, но эту информацию мы не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть. Заметка наблюдателя очень субъективна и основана лишь на его предположениях. – Отчеканил бывший подчинённый. – А что сами Бийские? – Они избегали любых контактов. Давить… наши люди не посмели. Да у них и возможности не было, без раскрытия своей принадлежности, это дохлый номер. – Развёл руками гость. – Фигурант? – Тон старика не изменился ни на йоту, так что и не понять, то ли он одобряет осторожность наблюдателей, то ли, наоборот, недоволен. – Тут другое. – Чуть помолчав, задумчиво произнёс собеседник хозяина кабинета. – Я пытался выйти с ним на контакт, прикинулся заказчиком-ювелиром. Мы проговорили больше трёх часов, но… клянусь, я никогда не видел более закрытого человека. Вроде бы, вот он сидит, улыбается. Что-то рассказывает, с интересом слушает, но дальше определённой черты, ни-ни. Как стена… бетонная. ДОТ. – Вот, прямо-таки ДОТ? – С еле заметной насмешкой, уточнил хозяин кабинета. – Ага. И глаза, как дула двух «крупняков». – Передёрнул плечами гость, не обратив никакого внимания на шутливый тон старика. – Не детский у него взгляд, командир. Совсем не детский. – Беспризорник же. – Протянул тот в ответ, не подав виду, что заметил невольно проскользнувшую в словах собеседника фамильярность ещё из той, прежней жизни. – Либо очень невезучий беспризорник, либо «без призора» он жил на войне. – Хмуро заключил визитёр. – Вот как. – Старик откинулся на спинку кресла и, смерив сидящего напротив гостя долгим взглядом, наставительно произнёс, – теперь понимаешь, почему я настаивал, чтобы ты с ним сам пообщался, а не полагался лишь на доклады наблюдателей. Филеры, это, конечно, хорошо, но личный контакт всегда более эффективен. – Да уж. – Крякнул гость. – Ладно. Доклад я принял, можешь работать дальше. – Усмехнулся старик, а когда его собеседник уже поднялся с кресла, спросил. – Только на один вопрос ответь. О чём же ты с ним три часа трепался-то? – О погоде, о конструктах, о природе, о людях, о ценах, о заказе. – Окончательно погрустнел гость. – И? – Теперь, я должен этому маньяку четыреста рублей за пару ювелирных конструктов. – Вздохнул визитёр, под веселый хохот хозяина кабинета. Глава 2 Это был странный день. С одной стороны, сегодня я получил свой первый официальный заказ. Лавка ещё закрыта, а почин уже есть. Клиента привёл Терской, точнее, нижегородец отзвонился и предупредил, что направил ко мне человека с интересным заказом, и вот сегодня утром я встретился с его протеже. Правда, принимать клиента в пустой лавке, я посчитал неудобным, а потому, встречу, мы провели в одном из ближайших к моему новому дому, кафе. Не скажу, что запросы собеседника меня впечатлили, по крайней мере, поначалу. Но чем больше я узнавал о том, что ему нужно, тем интереснее мне казалась предстоящая работа. Домой я уходил, унося в кармане сотню рублей задатка, и мысленно уже представляя, как именно я буду воплощать предложенную заказчиком идею. А дома меня ждал сюрприз. Точнее, не совсем дома, а у входа в лавку. Двое господ весьма необычного вида, стояли у дверей и явно не собирались никуда уходить. Пожав плечами, я миновал этих Пата и Паташона, и уже собирался было нырнуть в арку, ведущую во двор, когда один из них меня окликнул. – Ерофей Хабаров? – Вопроса в громком голосе коротышки было столько же, сколько снега в Сахаре. – Допустим. – Остановившись, я обернулся к визитёрам. – У нас имеется к вам небольшой разговор, господин Хабаров. – Тихим невыразительным тоном проговорил его спутник, высокий, гладковыбритый мужчина с глазами навыкате и кислым выражением лица, одетый в не по погоде тёплый костюм-тройку. Абсолютная противоположность. Второй, невысокий, плотный, почти толстый, постоянно утирающий пот с блестящей лысины, и громогласный, как паровозный гудок, был наряжен в лёгкие льняные брюки и такую же рубаху навыпуск. «Пат и Паташон», иначе не скажешь. Впрочем, торопиться с умозаключениями я не стал. Как бы потешно не выглядела эта парочка, но вот глаза у них совсем не весёлые. – Важный разговор? – Поинтересовался я, одновременно отсекая оба направленных в мою сторону потока внимания. Уж не знаю, чего они хотели добиться, но проверять на себе чужие воздействия я был не намерен. – Весьма. – Всё с тем же унылым выражением лица, кивнул «Пат». – Интересно. – Протянул я и, окинув визитёров коротким взглядом, пожал плечами. – Что ж, поговорим. Обогнув колоритную парочку, я подошёл к двери своей лавки и, отперев тяжёлый «амбарный» замок, жестом пригласил их внутрь. – Уж извините, кресел здесь нет. – Вытащив из-за стойки пару стульев, я поставил их перед гостями. Длинный сморщился и, брезгливо обмахнув сиденье платком, уселся на предложенную мебель, а вот его спутник отказался, и с видимым удовольствием приземлился на низкий подоконник. Тоже мне, Карлсон… Понаблюдав за действиями парочки, я опёрся спиной о ребро стойки, расположившись так, чтобы оба гостя были в поле моего зрения. – Итак, господа, кто вы такие, и чем я обязан вашему визиту? – А парень с норовом, да, Сеслав? – Гулко рассмеялся «паташон». – Помолчи, Вышата. – Цыкнул на него длинный и, отвернувшись от своего спутника, смерил меня долгим взглядом водянисто-серых глаз. – А вам, юноша, следовало бы проявить побольше уважения ко взрослым людям. – Пока что эти безымянные и совершенно незнакомые «взрослые люди» не сделали ничего, чтобы заслужить моё уважение. – Пожал я плечами. – Ёрш, натуральный ёрш. – С лёгким ехидством в голосе, воскликнул Вышата. – Вы с ним похожи, Сеслав, ты знаешь? – Уймись, кому говорю, семя Переплутово! – Неожиданно растеряв всю свою меланхоличность, рявкнул длинный, после чего тяжело вздохнул и уже значительно тише договорил, попутно продемонстрировав свою идентификационную карту. – Извините, Ерофей. Привычка. Позвольте представиться, Всеслав Меклен Грац, профессор кафедры философии Хольмского университета, а это мой… коллега, Вышата Любомирич Остромиров. – Тоже профессор? – Глянул я в сторону «колобка», на что тот прыснул. – Нашему брату, Ерофей Павлович, громкие звания по статусу не положены. – Весело произнёс «паташон». – Вот как… Я наслышан о докторе Граце, Бийские не раз о вас упоминали. А вот господин Остромиров… впрочем, ладно. Так, что же привело в мой дом уважаемого профессора и не менее уважаемого волхва? – Догадливый. – С каким-то странным удоволетворением протянул Остромиров. – В самом деле. – Флегматично заметил Грац. – Это радует. – Хм, благодарю, конечно, за столь высокую оценку моего интеллекта, господа, но я не услышал ответа на свой вопрос. – Я тоже бываю упрямым. – Да, конечно. – Кивнул профессор и повернулся к своему спутнику. – Вышата, может быть, ты начнёшь… – Как же тяжко с вами, интеллигенты рафинированные. – Волхв фыркнул, но тут же оборвал смешок. Лицо «паташона» утратило даже намёк на веселье, а уставившиеся на меня глаза вдруг превратились в чёрные провалы. Миг, и вместо пугающей тьмы вновь сияет насмешкой взгляд синих, неправдоподобно ярких глаз. – В общем-то, мой интерес к тебе, Ерофей, прост как алтын. Как ты понимаешь, кругу известно о твоём ученичестве у Бийских, и я, как представитель общины волхвов, хочу спросить, ты прошёл обряд Выбора? – Могу я узнать, почему вас это так интересует? – Спросил я. – Я бы предпочёл поговорить об этом, после того, как получу ответ на свой вопрос. – Медленно проговорил Вышата. – Что ж, пусть так. – Кивнул я. – Нет, я не проходил обряд. Бийские, хоть и признали, что я готов к следующему шагу, но в проведении ритуала отказали. – Ты уверен? – Переспросил Остромиров. Грац же извлёк из жилетного кармана очки и принялся их протирать. – Более чем. – Пожал я плечами. – Мне было сказано об этом прямым текстом. – И апеллировали они к твоей непозволительной юности, разумеется. – Протянул «паташон». – Нет, они просто отказали, без всяких объяснений. – Ответил я. – Интересно. – Взгляд Остромирова скользнул куда-то в сторону. Волхв пожевал губами, глядя в пустоту, но уже через миг тряхнул головой и улыбнулся своему спутнику, как ни в чём не бывало. – Ты чертовски везучий сукин сын, Грац. Ты знаешь об этом? – Теперь, да. – По губам профессора скользнул бледный намёк на улыбку. – Кхм, господа, вы ни о чём не забыли? – Поинтересовался я. – О, прошу прощения, Ерофей. – Встрепенулся Остромиров. – Вообще-то, мы приехали, чтобы предложить тебе некоторую форму сотрудничества. Точнее, наш профессор хотел бы с тобой поработать в некоторых областях естествознания. Почему именно тебе? Ну, выбор-то у нас невелик. – Почему? – Удивился я. – Тут довольно щекотливая ситуация. Мои коллеги по кругу очень консервативны, так уж сложилось… исторически, хотя и не отрицают полезности естествознания в его нынешнем виде. В то же время, представители классической школы естествознания, наконец, признали, что их подход не всеобъемлющ, и многие достижения традиционалистов они своими расчётами повторить не могут. Казалось бы, чем не повод, чтобы объединить усилия и вывести философию на новый уровень? Но, в отличие от учёных классического толка, община волхвов, это организация. Древняя организация, подчеркну, живущая по собственному довольно суровому кодексу, в котором слово «гуманизм» не встречается ни разу. Так что, сделавшие Выбор и вступившие в общину, волхвы жёстко ограничены в возможностях, связаны огромным количеством обязательств и клятв, нарушение которых чревато большими проблемами. – Магия накажет? – Улыбнулся я, невольно вспомнив многочисленные фэнтезийные книжки своего прошлого мира. – Коллеги пришибут. – Без намёка на юмор, парировал Остромиров. – Община консервативна, как я уже сказал. Она держится на старых традициях, обычаях и неписаных правилах. Но самое паршивое, что нарушение любого из них, может запросто обрушить всю систему, как карточный домик. Естественно, что допустить такой исход, волхвы не могут, и будут всячески ему противиться. – И как это относится ко мне? – Спросил я. – Самым прямым образом. – Ответил Вышата. – Любые правила и обычаи всегда содержат некоторое количество дыр. С одной стороны, это нехорошо, поскольку способствуют злоупотреблениям, но с другой стороны, они же способствуют устойчивости системы, позволяя «спустить пар» и не взорвать её внутренними противоречиями. Ты ученик волхвов, но не прошёл обряд Выбора, а значит, волен в своих поступках и не связан словом с общиной и кругом. То есть, формально, если ты вдруг решишь поработать, скажем, с нашим общим знакомым профессором, волхвы не будут иметь к тебе никаких претензий. – Формально. – Хмыкнул я. – А не формально, они могут меня просто пришибить… как коллеги, да? – Ничуть. Такое решение могут принять только твои учителя, а их нет. – Развёл руками Остромиров, и я опешил. – Как это, нет?! – Воскликнул я. – Бийские изгнаны из круга, они, официально, мертвы для всей общины волхвов. – «Объяснил» Вышата. – Бред какой-то. Бьют-то не по паспорту, бьют по морде. – Произнёс я, переводя взгляд с волхва на профессора. – Как их мнимая смерть должна меня успокоить? Это для остальных они мертвы, а мне, знаете ли, будет без разницы, придут меня убивать живые или официально мёртвые, но от этого не менее деятельные волхвы! А учитывая, что Богдан Бийский – последователь школы Перуна… да ну вас на…! – Не горячитесь, Ерофей Павлович. – Вздохнул Грац. – Мой друг, как всегда всё запутал. Вы уж не сердитесь на него, специфика школы, увы. – Не хай Переплута! – Весело сверкнув глазами, прогудел Остромиров. – Прокляну.