— Ты скажи. — То есть? — Продолжим или закончим? — К чему эти игры? — Я серьезен, как никогда. — Мы не можем продолжить. — Не можем, — подтверждает он. — Тогда зачем мы здесь? — Ты этого хотела. — Что за бред?! — несколько громко спрашиваю я. — Тсс! Нас могут услышать и неправильно понять, — весело говорит Громов. — А разве есть что-то правильное? — Я подхожу ближе, в надежде выйти. — Мне нужно работать. — Подойди еще ближе. — Зачем? — Делаю крошечный шаг и вытираю вспотевшие ладони о джинсы. — Еще, — приказывает он. Пока я раздумываю, Громов резко дергает меня и придавливает своим телом к двери. Я задерживаю дыхание и испуганно смотрю на него. Его глаза блестят в темноте, плавно смещаются, обрисовывают контуры моего лица. Костя нежно гладит меня по щеке, трогает губы большим пальцем, отключая все мои рецепторы и защитные механизмы. Я становлюсь открытой и покорной Миа. Миа для Константина пугает меня. Она необузданна, диковата и думает, что свободна. — Знаешь, чего я хочу больше всего? — томным голосом спрашивает мой похититель, проводя свободной рукой от моей талии к бедру. — Не надо, — молю я. Ладонь возвращается. — Миа, почему ты так волнуешь меня? — снова спрашивает он, склоняясь над моим левым ухом и вдыхая мой запах. — Костя, прекрати. — Я начинаю извиваться, пытаюсь вырваться, но он с силой пригвождает меня к месту. — Останься. — Костя. — Не говори «невозможно», скажи, что когда-нибудь. — Зачем? — Чтобы была надежда. — Знаешь, чего я не понимаю? — Чего? — Зачем женатому мужчине еще одна женщина? — Громов ослабляет хватку, я могу дышать. — Тот же вопрос я могу адресовать тебе. — Я хочу, чтобы закончилось. — Не хочешь. — Костя. — Ты не можешь отрицать того, что между нами, — психует Громов. — Не могу. — Тогда почему ты борешься со мной? — Он ерошит волосы и делает шаг назад. — Потому что не могу иначе. — Я знаю это, черт возьми. Но Миа… — Не продолжай. — Я выставляю вперед руку и пытаюсь угадать выражение его лица. В темноте не разобрать, но я чувствую его отчаяние. — Я могу предложить тебе больше, — слишком серьезно говорит Громов, приводя меня в ступор. — Не можешь, — немного подумав, произношу я. — Не могу, — соглашается он. — Тогда закончим, — скорее спрашиваю, чем утверждаю, и у меня внутри взрывается бомба из примесей уныния, безысходности, желания, страсти, верности. И пока мое сердце борется за жизнь, Константин замолкает, впитывает в себя тишину и мрак. Я понятия не имею, на что он решается в данную минуту, но от этого будет зависеть все. Я одновременно хочу и не хочу, чтобы он боролся за меня. Но если он скажет, нет, если станет настаивать, я больше не смогу сдержать Миа-для-Константина, я сделаю все, что он захочет. Сопротивляться этому чувству невозможно, я с трудом нахожу в себе силы для отказа. Стенки моего сердца изнашиваются. Я запрещаю ему влюбляться в него, но оно делает это снова и снова. Я устала. Пусть закончится. Отмотаем события назад, и будто НАС не было. До чего больно даже думать об этом. — Закончим, — твердо произносит Громов и сверкает на меня своими карими глазами. Внутри меня словно обрывается последняя нить. Громадный вакуум засасывает меня и поглощает полностью. Он. Отказался. И именно сейчас я хочу кричать: «Нет!». Константин касается ручки двери, и я позволяю ему уйти. Напоминая себе, что так правильно. Наваждение пройдет. Все забудется. Хочу плакать, орать. Хочу выпустить из себя эти разочарованность, пустоту, но меня словно обмотали скотчем от макушки до пят. Я делаю вдох, но кислород не поступает. Еще один — тщетно. *** — Убирайся! Пошла вон! — кричит он. — Нет, ты не можешь! Только не ты! Пожалуйста. Я люблю тебя. Прошу, — упав перед ним на колени, молю я. — Встань. — Он смотрит на меня с омерзением и ненавистью. Когда это случилось? Когда он разлюбил меня? — Рома, пожалуйста. Я не смогу без тебя. — Я захлебываюсь своим отчаянием. — Я сказал: пошла вон! — выкрикивает он мне в лицо, и, схватив за волосы, тащит к входной двери. Я кричу, молю о пощаде, но он подчиняет меня себе. Тянет и тянет, уволакивая за собой, прогоняя как надоевшую шавку. Мы достигаем двери, он распахивает ее и выталкивает меня из квартиры. Я падаю на ледяной бетонный пол, разбивая локти и колени, поднимаю голову и смотрю на него глазами полными слез и боли, надеясь, что Рома передумает. — Больше никогда не стучи в эту дверь, — угрожающе шипит он и захлопывает для меня прошлое, настоящее и возможное будущее. *** — Миа, Миа, — кто-то зовет меня. Я отрываю голову от бетона и вижу облик Константина. — Приди в себя. — Ты здесь, — бормочу я осипшим голосом, как он подхватывает меня на руки и выносит на свет, я щурюсь, вдыхаю, и меня окутывает облако мускуса. «Когда мы будем вместе, я заставлю тебя сменить парфюм», — думаю про себя и тут же зажмуриваюсь. Невозможно. Громов осторожно кладет меня на диван, устраивая мою голову на своих коленях. — Что с ней? — слышу обеспокоенный голос Даши. — Принеси воды, — командует он, а я любуюсь его властным видом. Этим массивным подбородком, бычьей шеей, наслаждаюсь теплом его ладони, которая неустанно гладит мои волосы. Как я могу отказаться от тебя? Это наваждение так похоже на любовь. — Как ты, девочка моя? — Константин ласково смотрит на меня, его рот изгибается в кривую линию. Все, что у меня есть — этот момент. Как только я заговорю, это закончится. И я молчу. Гляжу на него, открываю ему свою душу, только бы остался, только бы выбрал меня. — Вода, — произносит большеглазая девочка, и он «убегает» от меня. Я с жадностью пью, давлюсь, кашляю. Громов приподнимает меня, нежно гладит по спине, вызывая сотню колющих мурашек. — Я в порядке, — шепчу я, и он отступает. — Поезжай в отель. Тебе нужно отдохнуть, — доносится до меня голос Виталия, который, оказывается, стоит тут вместе со Степаном и Любой. — Хорошо, — сдавленно отвечаю я и поднимаюсь на ноги, Константин заботливо придерживает меня. — Я провожу Миа и вернусь, — сообщает он всем и, поддерживая меня, выводит на улицу. Я вполне могу идти сама, но эти прикосновения для меня сейчас важнее всего мира. Мы выходим из здания, где меня уже поджидает такси. — Поехать с тобой? — с заботливой обеспокоенностью спрашивает он, открывая передо мной дверцу. — Если скажу, да, что изменится? — Громов снова топит меня, но молчит. Я сажусь на пассажирское сиденье, и дверь машины захлопывается. Закончилось. Нужно время, чтобы это осознать, чтобы привыкнуть и принять Его выбор. В конце концов, именно этого я хотела. Вернее, мой рассудок. «Получила, пользуйся!» — обиженно заявляет Миа-2 и свирепо смотрит на меня. А что я могу? Я замужем. Я должна была так поступить. Я должна. Беру в руку телефон, и не думая, нажимаю на вызов. — Миа, как ты? — доносится до меня жизнерадостный голос подруги, и я не выдерживаю. Водопад слез обрушивается на мои щеки, заливая шею и грудь. — Рита, все закончилось, — кое-как выговариваю я.