— Ох, милая. Расскажи. — Я радуюсь, что она сразу понимает, о чем я. Не требует подробностей, разъяснений. Просто знает, как «законсервировать» мою жизнь на долгий срок. — Я раздавлена. Меня словно переехал поезд. Я не могу дышать. Скажи, что все правильно. Скажи, что Валера этого заслуживает. Скажи, что все равно ничего не получилось бы. Скажи, пожалуйста, скажи. — Миа, мне так жаль. — Он отказался от меня. Я хотела, чтобы боролся, чтобы не отпускал. — Значит, самолюбие ни при чем? — Я влюбилась в него, Господи, я так влюбилась! Рита, пожалуйста, скажи, что я забуду, что это наваждение пройдет, что все это иллюзия. — Моя дорогая, ты права. Ты все сделала правильно. В конце концов, если он твоя судьба, вы будете вместе. — Невозможно. — Я всхлипываю, жадно глотая ртом воздух. — Не уничтожай себя еще больше. Все будет, так как должно быть. — Мне нужно побыть с собой. Мне даже говорить больно. — Конечно. Звони мне в любое время. Я завершаю вызов и тру лицо руками. — Это не мое дело, — извиняющимся тоном говорит мне престарелый таксист. — Но если он отпустил вас, значит, не достаточно любил. Держитесь за того, кто смотрит на вас горящим взглядом, и вам никогда не придется так «умирать». — Говорите, живи с тем, от кого сердце не бьется? — А это действительно так? — Он проницательно глядит на меня в зеркало заднего вида. — Порой тот, кого мы оставляем на потом, и является нашей судьбой. — Но я влюбилась в другого. — Влюбляться не любить. Приехали, дочка. — Сколько с меня? — Оплата по карте. Береги свое сердце. — Спасибо, — бормочу я и выхожу из машины. — Тот парень, — окликает меня водитель такси, я оборачиваюсь и удивленно таращусь на него. — Влюблен в тебя по уши, но он никогда не будет твоим. Дед убивает во мне последнюю надежду. — Думаете? — Пожди и ты сама это поймешь. — Как? — недоумеваю я. Но таксист лишь качает головой и уезжает в одному ему известном направлении, а я остаюсь стоять посреди улицы. Растерянная, испуганная. — Кто-то стучит. Надо открыть глаза и встать, — говорю себе сквозь дрему. Приоткрываю один глаз, смотрю на часы, уже десять. Константин! Я резко вскакиваю, приглаживаю волосы и под повторяющийся стук распахиваю дверь. На меня обрушивается ледяная скала. Черт! Надо было не открывать. — Я войду, — притворяясь милым, спрашивает Виталий. Конечно, нет! — Проходите. — Я отодвигаюсь в сторону, пропуская его внутрь, и на всякий случай остаюсь около приоткрытой двери. Мне не по себе. Виталий вальяжно расхаживает по номеру, заглядывая в каждую его щелку. Налюбовавшись его красотами, резко оборачивается ко мне и, склонив голову набок, спрашивает: — Как ты? Его взгляд полон льда, мне становится еще и холодно. — Лучше. — Я хотел пригласить тебя в свой номер, ты так и не посмотрела. Что?! — Не думаю, что это уместно. — Вот как, — присвистывает он, и его взгляд странным образом теплеет. — Завтра ты летишь домой. Что?! — Как это? — Я поговорил с девочками, ты хорошо их подготовила. Так, что учитывая твое состояние, самое время. — Мое состояние? — Ну, не я же упал в обморок, — больше корит, чем заботится он. — Ясно. — Я качаю головой. — А… — Костя остается, — предугадывая мой вопрос, отвечает директор. — Ясно. — Шумно выдыхаю я. Виталий больше ничего не говорит, только смотрит на меня своими «контрастными» глазами и нервно постукивает по бедру. Я переминаюсь с ноги на ногу. — Во сколько… — Утром. В семь десять. — Он снова не дает мне договорить и протягивает билет. — Я тебя отвезу. А вот этого мне совсем не хочется. — Я лучше на такси. — Мне нетрудно. — И все же. Не хочу вас утруждать. — Почему ты не доверяешь мне? — Он пронзает меня взглядом. — Я не… не… Я… — Миа? — со стуком в дверь зовет меня Громов и тут же предстает перед нами. — Виталя? Лицо директора мрачнеет. — Я уже уходил. Доброй ночи, Миа, — доброжелательно говорит он, и, отстраняя брата, выходит наружу. — Что он хотел? — обеспокоенно спрашивает Константин, осматривая меня с ног до головы. — Узнать о моем здоровье, пригласить к себе в номер, сообщить, что я улетаю, — зачем-то отчитываюсь я перед Громовым. — В номер? Улетаешь? — ошарашенно спрашивает он, плотно закрывая дверь. — Да. — Я сглатываю. Очень тесно! — А я? — А ты остаешься. — Стараюсь быть невозмутимой, но мне совсем не хочется расставаться с ним. — Ты отказалась? — Выражение лица Константина становится таким угрюмым и болезненным, что мне хочется потрепать его по всклокоченным волосам. — От чего? — От похода в номер, — вдруг выдает он, подходя ближе ко мне. — Так ты обо мне думаешь? — оскорбленно спрашиваю я, выставляя вперед руку. Громов замирает. — Я с ума схожу от ревности. — Костя прикрывает глаза, а когда вновь открывает, в них царит темнота. Мне хочется прижаться к его груди, хоть на секунду, в последний раз. Завтра я вернусь к Валере, и все будет как прежде.