По данным Судоплатова, этот крупный лагерь раз в неделю посещает генеральный комиссар Западной Белоруссии, точнее тех остатков территории, что еще у Рейха. Тот является очень важной шишкой в Рейхе, а после моего вмешательства в историю послезнание уже давно ничего не значит. Вот и нужно этого хрена взять живым. Не совсем моя работа, как раз наоборот, но и брать его будут судоплатовские, я только помогу. Лагерь был трудовым, там были развернуты какие-то производства для нужд армии, поэтому, как ни странно, но к заключенным относились вполне сносно. Это мы по наблюдениям знали. Охраны много, но вся грязная война будет на бойцах Павла Анатольевича, мы займемся своей работой, на нас вышки, офицеры и бронетранспортеры. В моей новой группе десять человек. Трое с ВСК, остальные с «выхлопами». Я, как лучший снайпер, по крайней мере, в этой группе, вначале буду помогать ребятам. Когда начнется штурм, я должен уничтожить окружение этого «комиссара» и повредить его самого, но так, чтобы жив остался. Да, я так могу. Из действующей армии я один имею такие результаты с «выхлопом», какие другим не снились. Под Ленинградом на нашем полигоне я случайно увидел вдалеке какое-то животное. Вскинув мгновенно винтовку, разглядел волка и шлепнул его на бегу. С четырёх сотен метров. Нет, охотники, конечно, есть и более быстрые, но вот по людям стрелять, как я, умеют немногие. Я теперь стреляю туда, куда хочу, а не просто стараюсь попадать. Винчестер в этот раз я не брал. Будем работать тихими. Хотя когда эта сука вылезет, тихая винтовка в принципе будет уже и не нужна, тут вовсю война начнется. Охрана здесь еще та, почти рота СС, но от Судоплатова тоже будет не два человека. Два отделения подготовленных волкодавов, да еще мы рассчитываем на пленных. Надеюсь, они не подведут. – Командир, второй пришел. – Доклад, – коротко бросил я. – Машина пришла. Объект – в штабе, машину после ремонта колес и мойки поставили в гараж. Водилу видели гуляющим со свободными от службы солдатами. – Молодцы, отлично поработали. Так, лейтенант, зови «десятого». «Десятым» был молоденький паренек, восемнадцати лет. Маленький, худой, он так быстро и незаметно передвигался по лесу, что все только завидовали. Даже я. – Товарищ командир, – передо мной стоял и улыбался «десятый». – Сема, ты все знаешь, дуй к парням. Готовность – ноль. Парень тут же испарился. В шесть утра начинаем, у всех есть точные инструкции. Кому и что делать, за неделю наблюдений уже распределили. Так что с рассветом начнем. Сначала нужно уничтожить солдат, сидящих в секретах. Да нашли мы их, нашли. Зря, что ли, столько времени тут сидим. Они и «подсказали» нам лучшие места для стрельбы по позициям охраны лагеря. Просто секреты у фрицев располагались в таких местах, откуда было бы удобнее всего работать по лагерю. Они устроили засаду на нас, а засадили-то именно мы. Мы оправдали надежды немцев, пришли туда, где они и ждали, только вот враги об этом узнали слишком поздно. Сейчас их вырежут, у них как раз смена была час назад. Следующая уже не придет. Вышек было восемь, я говорил, что лагерь большой. «Выхлопов» у нас семь, я возьму на себя две вышки. Дальше огонь по периметру. И самое главное. Обе линии связи, что обнаружили, будут подорваны, как только начнется стрельба. Больше не нашли, как ни искали. Единственную дорогу ребята так минами засеяли, что полк положить можно. Остается одно, радиосвязь, по двум антеннам, что виднеются над штабом, будут работать обе ВСК. Надеюсь, повредят. Забрезжил рассвет. Все, кто успел поспать, уже час приводили в порядок экипировку. Точнее, в сотый раз проверялись. Магазины к «выхлопам» – десятизарядные. По идее, судоплатовским и не достанется никого. Но любой план идет в жопу после первого выстрела. Я сидел, оперевшись спиной на толстый ствол древнего дуба. Так как все подступы к лагерю у немцев как всегда голые и минированные, расстояние до вышек у нас пятьсот метров. Ползали, промеряли всё и вся. Почти все расположились на деревьях. Я такую рогатину удобную смастерил, лучше сошек будет. Листва уже стала помаленьку облетать, обзор был вполне достаточный. «Надеюсь, в лесу все сработали, как надо, пора начинать, – подумал я и взглянул на часы. – Раз шевелений и стрельбы со стороны фрицев нет, значит, все удалось». Я выбрал себе цель еще вчера. Позицию занял так, чтобы быстро перенести огонь на вторую вышку. После первого упавшего часового начнут стрелять и остальные. Себе же я отметил три цели, что гарантированно поражу. Всегда почему-то первый выстрел кажется очень громким. На деле же был просто приглушенный «пыхх». Первая жертва еще не ударила костями по полу вышки, а я уже не глядел на нее. Хрен ли там смотреть, промахиваться разучился еще в сорок первом. Второй также ничего не понял. Так уж вышло, что мои двое упали быстрее, чем все остальные. Нет, ребята молодцы, уверен, что каждый сделал не больше одного выстрела по своей цели. С моей позиции я просматривал примерно пятую часть всей территории лагеря. У остальных тоже с этим порядок. Но все равно наверняка будут промахи, по причине выстрелов в одну цель. Расположились мы по всему периметру, так, чтобы исключить любые маневры противника. Осматривая левым глазом местность за забором, я не отрывал правый от прицела. Вот какой-то ушлый немчик бежит к гаражу, за машиной, видимо, собрался, ага, давай. «Упс, эк тебя кувырнуло-то», – усмехнувшись, я продолжал искать цели. Фриц и так быстро бежал, а полетел, подгоняемый моей пулей, что твой самолет. Цели были, но не на каждую я обращал внимание. На хрена мне лезть в чужой сектор, своих подожду. Во, я же говорил. Пара бугаев в черной форме направилась к штабу, хорошо прикинуты ребята. О, а это еще что такое, наблюдатели этого не докладывали. На одном из сараев, не знаю, казарма там, что ли, сдвинулся в сторону настил крыши. Несколько досок наверняка сбиты в щит. А из проема размером в метр показались стволы зенитных эрликонов. – Э-э, нет, ребятишки, тут вам не там! – ловлю на мушку заряжающего. Расчет убрал остатками магазина и быстро сменил его, поставив новый. Вот теперь давайте следующих. Первыми десятью выстрелами я точно убил десять человек. Ранений там не было, сто процентов. Промахов у меня по малоподвижным целям практически не бывает. Высадив второй магазин, с горечью отметил, что последние два выстрела сделал не по своему сектору. Кончаются фрицы быстро что-то. Вдруг раздался громкий свист, и на территорию лагеря начали падать мины. Да мало, всего два ствола приперли судоплатовские, но это, блин, два восьмидесятидвухмиллиметровых ствола! Немчуре как-то сразу поплохело. С вышек поддержки нет. В лес стрелять бессмысленно. Два БТРа, что находились у ворот, уже дымились. Ребята с ВСК тоже не спали. И вот итог, я от удивления даже на часы посмотрел. Тринадцать минут. Над штабом гордо взвился белый флаг. Черт, а на хрена они нам все нужны-то. И как теперь быть? Ладно, я командир, я и пойду. Дав зеленую ракету, сигнал закончить стрельбу, я убрал винтовку за спину. Спустившись с дерева, я направился прямо к воротам. Идти прилично, подстрелить могут даже не напрягаясь. На полпути я остановился и присел на корточки. Вынув из кармана бинт, распотрошил его и помахал над головой. Я знаю, что с нашей стороны сейчас все прилипли к прицелам, думаю, если кто у немцев и сбрендит, то только так, чтобы его не было видно. Тогда мне кирдык. Но обошлось, как оказалось позже, дураки у немцев почти кончились. Все жить хотят. Со стороны ворот показался человек, даже отсюда я видел щегольскую черную форму СС, красиво расшитую серебром. Приблизившись метров на пятьдесят, немец, ого, цельный майор, окликнул меня, причем по-русски: – Мой командир приглашает вашего на разговор, – на прекрасном русском языке произнес фриц. – Вы думаете, что наш командир страдает отсутствием ума? – вопросом начал я. – Ваши предложения? – подумав пару секунд, недовольно, но еще спокойно продолжил немец. – Как вы хорошо говорите по-русски, учились у нас в стране до войны? – я вел разговор в том ключе, что был нужен мне. – Я не немец, – коротко и вот теперь уже зло ответил не немец. – Да я понял уже. Эстония, Литва? – Последнее, это как-то мешает нашим переговорам? – Вот значит как. Пока я не вижу помехи побеседовать с господином обергруппенфюрером. – Ой, а чего это нас так перекорежило? – Вы хорошо осведомлены, – нехотя отозвался «литовец». – Ну так служба. Вы неправильно сформулировали, переговоров не будет. Разговор у нас будет только один, вся охрана должна быть разоружена и построена у ворот. Если не будет происшествий, все останутся живы. Слово офицера! – Ух как его пробрало. А связи-то у вас нет, иначе ты бы не вышел. Майор как-то съёжился, но нашел в себе силы ответить. – Извините, не знаю вашего звания… – начал было он. – Майор, – коротко бросил я. – Господин майор, если мы сложим оружие, контингент выйдет из-под контроля. Последствия могут быть печальными. – Давайте сделаем так: Господин обергруппенфюрер пусть сядет в свою красивую машину. Возьмет вас с собой, раз уж мы познакомились, и выезжает сюда. Здесь и поговорим. – Так вы и есть командир? – как-то изумленно воскликнул эсэсовец. – А почему я не могу им быть? – Вы очень молоды, – и как он под гримом разглядел, – но это, конечно, не проблема. Хорошо, я передам своему руководству ваше предложение. – Не делайте глупостей, господин майор. Это искреннее пожелание. Я думаю, что вы далеко не глупец, чтобы не понимать последствий. Нас здесь достаточно, чтобы раскатать по бревнышку весь ваш лагерь. Дорога заминирована, это так, на всякий случай. А стоит нам отпустить так называемый вами «контингент»… Я думаю, вы все поняли? – Я все понял. С вашего позволения. – Фашист смело развернулся и направился к воротам. Спустя минуту ко мне подскочили двое ребят. Митрохин из моих и капитан судоплатовских «волкодавов». – Командир, ты чего, охренел? – Митрохин с выпученными глазами накинулся на меня. – Товарищ майор, я буду обязан доложить, – подхватил «волкодав», но более спокойно. – Мужики, вы чего тут разошлись? У вас есть какие-то мысли, как нам дело сделать и пленных вывести без потерь? – Могли бы и мы поговорить с немцами, вам не велено высовываться. – Так, мужики. По-моему, вы не «вкуриваете» тему. В «поле» я делаю так, как считаю нужным, кстати, руководство именно это имело в виду, ставя вас в известность по моим полномочиям. Вернемся, пишите все, что хотите, а сейчас – не мешайте. Или уже я докладывать буду! – Черти полосатые, нашли время уставы вспоминать. – Капитан, вы ведь старший у своих, останьтесь со мной, мне может понадобиться ваша помощь. Митрохин, кругом, держишь машину под прицелом. Если машина пойдет на прорыв, отстреливай колеса. Если во время разговора я высуну руку в окно или положу на голову, убираешь водителя, этого майора. Дальше по обстоятельствам. Эта падла, группенфюрер, должен быть взят. Самолет прибудет быстро, на связь выходите не здесь. Держи мою сумку, в ней все планы, разберетесь. Вон, фашисты показались, иди. За воротами лагеря действительно показалась машина. Двое охранников, кстати, что приятно, без оружия, поспешили открыть створки. «Членовоз» медленно проплыл через распахнутые ворота и, проехав десяток метров, остановился. Я встал с земли и, проводив взглядом удаляющуюся фигуру снайпера, повернулся к фрицам. Те намек поняли, и машина поплыла к нам с капитаном. – Володя, молчи, пожалуйста, не в обиду, – тихо сказал я капитану. Тот кивнул в ответ и напрягся. – Господин майор, – начал разговор обергруппенфюрер, когда мы оказались в машине, – вы не похожи на обычного пехотного майора. – Я им и не являюсь, – просто ответил я. – Из какой же вы организации? – Зачем вам это? И да, майор, – обратился я к эсэсману, – не утруждайте себя переводом. Я прекрасно понимаю господина обергруппенфюрера, – добавил я, перейдя на немецкий язык. – Вы неплохо говорите на языке Гёте, – сделал мне комплимент «обер». Я в ответ чуть склонил голову. – Вы сказали моему человеку, что выбора у нас нет? – Выбор есть всегда. Только в вашем случае он очевиден. Как я уже сообщил майору, дорога заминирована, пешком по лесу вы не пройдете и пары километров. Тут и посты наших солдат, да и просто условия не располагают к прогулкам. До ближайшей вашей части, зенитчиков, если не ошибаюсь, почти двадцать километров. Забудьте об этом. Для вас и ваших людей война может быть закончена уже сегодня. Поверьте, это лучшее, что может быть в вашем случае. – Вы переправите нас в Россию? – Вы и так в ней, – я ухмыльнулся. – Я посчитал вас умным человеком, когда вы предложили переговоры. Зачем эта бессмысленная бойня, вы должны сами уже понять, войну Германия проиграла. Причем еще в сорок первом. – Почему вы так уверенно об этом говорите, ведь мы еще находимся с этой стороны границы? – Господин обергруппенфюрер, когда была последняя бомбежка или штурмовка ваших позиций? – Ну, я как вы знаете, тыловик. Но честно признаюсь, сам думал о том, что тишина на фронтах затянулась. – Вот, я же говорил, что вы умный человек. Скоро, очень скоро вермахту придет полный и окончательный конец. И умным людям лучше встретить его в безопасном месте. – Безопасное место это НКВД? – ухмыльнулся теперь «обер». – Я в курсе тех бредней, что выкрикивает с пеной у рта Геббельс. Если будете сотрудничать, то все будет к взаимному удовлетворению. – Но я ведь член НСДАП, как к этому отнесется ваше руководство? Вы ведь вряд ли сможете дать мне какие-то гарантии? – Мое руководство не стреляет людей, как свиней, только за принадлежность к партии. Но, конечно, разговор будет серьезный. – Я это понимаю. Что ж, я жду ваших указаний. Мои люди подчинятся. Только ведь у вас действует приказ о войсках СС?