Огромного черепашьего панциря на спине у Онстальда трудно было не заметить, так же как грубой серо-зелёной кожи и круглых чешуйчатых ступней, торчащих из брючин вместо ботинок. Всё остальное было вполне человеческим. На голом черепе торчали кое-где пучки седых волос, а глазки-пуговки с красным ободком непрерывно щурились как при сильной близорукости. Под чёрной академической мантией виднелся старомодный костюм с клетчатым галстуком-бабочкой и нелепо цветастым жилетом, заляпанным на груди. Аудитория учёного на гуманитарном факультете четвёртого яруса оказалась как раз таким местом, где и ожидаешь встретить человека-черепаху – если, конечно, заранее знаешь, что они существуют. Обычные ряды строгих парт со стульями и стенные полки, набитые до отказа толстыми учёными томами, а под ногами вместо паркетного пола – заросшая травой лужайка, и даже небольшой пруд в углу. Профессор Онстальд восседал на табурете за столом у классной доски. Смерив ученицу взглядом, он указал ей на парту в первом ряду. Медленное, глубокое дыхание с хрипом вырывалось из его груди. – Ты… – начал он, в очередной раз переводя дух. – Ты и есть та девочка, которую старейшины называли… Вундермастером? Зубов у него не было совсем, и впалый морщинистый рот с каплями слюны в уголках напоминал сток водопроводной раковины. Морриган поёжилась, стараясь не думать о летящих в лицо брызгах. – Да, – кивнула она, на всякий случай чуть отодвигаясь. Странно, казалось бы, секрет должны были знать только директрисы и кондуктор… – Да… профессор! – хмуро поправил Онстальд. – Да, профессор. – Хм… – Он кивнул, уставившись прямо перед собой, и замолчал. Тишина продолжалась так долго, что Морриган уже решила, что о ней забыли. Она собиралась кашлянуть, когда профессор вновь с хрипом набрал в грудь воздуха и взглянул на ученицу: – И ты… понимаешь… что это значит? – Говоря по правде, не совсем, – призналась она и, спохватившись, добавила: – Профессор. – Тебе приходилось слышать… о последнем живущем… Вундермастере? – Об Эзре Шквале? Онстальд кивнул, потом ещё раз и продолжал молча кивать какое-то время. Казалось, он не вполне управлял своей головой и ждал, пока она остановится сама. Затем спросил, хрипло дыша: – Что… ты знаешь… о нём? Морриган тихо вздохнула: – Я знаю, что он самый злой человек на свете и все его ненавидят. – Верно, – тяжело уронил профессор и прикрыл веки, словно засыпая. Морриган и саму уже клонило в сон. – Верно, – повторил он, помолчав. – А ты знаешь… почему… он самый… – Потому что превратился в чудовище, – перебила она. Невежливой быть не хотелось, но терпения уже не хватало. – А потом сотворил собственных монстров… – Она старалась говорить спокойно, повторяя прошлогодние слова Кеджери, но голос всё равно дрожал. По правде говоря, хотя Юпитер и убеждал, что способности Вундермастера не обязательно несут зло, мысль о собственном сходстве с Эзрой Шквалом не оставляла Морриган. Ведь он сам так сказал – смотрел ей в глаза и довольно улыбался! «Я вижу тебя, Морриган Кроу… вижу ледяную тьму в твоём сердце!» – А ещё Побоище на площади Мужества, – припомнила она. – Когда он убил тех, кто хотел помешать ему захватить Невермур. Профессор-черепаха снова покивал, затем сипло втянул воздух. – Правильно… только… это ещё… не всё. Он тяжело поднялся с табурета, и Морриган невольно сжалась, услышав скрип его старческих костей. Медленно, крошечными шажками, он зашаркал по траве и, казалось, через год-другой добрался до книжных полок на дальней стене. Вытащил огромный том и поволок назад, шатаясь под его тяжестью. Морриган вскочила со стула и поспешила на помощь. Испустив дружный вздох облегчения, они водрузили книгу на парту. Рукавом мантии Онстальд смахнул с обложки толстый слой пыли, и Морриган прищурилась, разбирая старомодную вязь названия: – Что такое синопсис? – спросила она. – Это значит… сокращённая… история… сжатая, – одышливо проскрипел профессор. – Полное изложение… потребовало бы… нескольких десятков… томов. Морриган изумлённо подняла брови. Как же ей повезло, что он успел написать только краткую историю! – Мне поручили, – продолжал Онстальд, отдуваясь и кашляя в облаке пыли, – ознакомить тебя… в подробностях… с историей… твоих… предшественников… – Приступ кашля оказался столь мучительным, что Морриган уже опасалась, не пришлось бы докладывать директрисе о безвременной кончине преподавателя в самом начале первого урока. К счастью, дряхлый черепаховун в конце концов оправился и продолжал, тяжело переводя дух: – Чтобы ты представляла… в полной мере… все опасности… грозящие нам… со стороны… Вундермастеров. У Морриган упало сердце. Опять Эзра Шквал! Сколько можно твердить одно и то же, какая скука! Ну чудовище, ну монстр – зачем про него ещё и книжки читать? – Из этой книги… – постучал Онстальд пальцем по обложке гигантского тома, – ты прочтёшь… до конца урока… первые три главы. – Он глянул на карманные часы. – У тебя… есть три часа. Пока он медленно и тяжело шаркал к двери, согнувшись под весом черепашьего панциря, Морриган уныло разглядывала толстую обложку «Синопсиса», потом вздохнула и открыла её. – Кто все эти люди? – окликнула она профессора. – Что? – Он обернулся в дверях. Конечно, Юпитер тоже упоминал других Мастеров вундера, но Морриган до сих пор никогда не думала о них как о реальных людях, ей хватало забот с одним Эзрой Шквалом. – Я просто… ну… а где сейчас эта Брильянта Амадео? Она ещё… – Умерла. У Морриган сжалось сердце. Между тем Онстальд продолжал: – Как и все тебе подобные… а тем, кто ещё жив… – Он тяжко вздохнул, уставившись на ученицу подслеповатыми водянистыми глазками. – Им тоже лучше умереть. Морриган и не подозревала, что быть Вундермастером ей покажется ещё страшнее. В историческом труде Онстальда дотошно перечислялось всё, что «ей подобные» натворили за последние сотни лет. Что там злой Шквал, что там опасность обращения с энергией вундера – профессор копал куда глубже и шире! Перед взором читателя представала длинная цепочка помешанных на власти себялюбцев и разрушителей, чья роскошная жизнь, полная удовольствий, оплачивалась королевским семейством и правительством из денег, отобранных у бедняков. Век за веком Мастера вундера существовали за счёт простых невермурцев, отплачивая им, как доказывал профессор, лишь угнетением, несправедливостью и многочисленными бедами. В лучшем случае Мастера злоупотребляли своим привилегированным положением, ублажая себя эксцентричными и претенциозными проектами, полезными лишь верхушке общества. К примеру, Децима Кокоро возвела на общественные средства вундер-небоскрёб целиком из воды, дорогую и опасную игрушку, где успело утонуть несколько человек, пока его не снесли, а Одюбуа Джеммити сровнял с землёй целый квартал в бедном районе, чтобы построить на том месте парк развлечений, который назвал в свою честь и закрыл для широкой публики. В худшем же случае они становились кровожадными деспотами и использовали свои способности ради богатства и престижа. За сто лет до Эзры Шквала жила Грация Голдберри, которая приказала заточить в тюрьму всех вундерзверей, и высших, и низших, но вовремя скончалась от укуса скорпивуна, а пятью столетиями ранее Фрей Хенриксон устроил Большой невермурский пожар, уничтожив половину строений и погубив тысячи людей. Выходит, Юпитер ошибался? Морриган читала, и сердце её наливалось тяжестью. Но как мог он ошибиться настолько сильно? Вундермастера и в самом деле представлялись настоящими чудовищами – все, кого ни возьми. Когда три тягостных часа за книгой истекли, профессор вернулся и, едва волоча ноги, взобрался на свой табурет за столом. Морриган уже дочитала заданное и последние двадцать минут размышляла, уставившись перед собой. – Расскажи… что… ты узнала. Она уныло оттарабанила всё, что запомнила из трёх глав о столетиях жестокости и безразличия к людским судьбам, о неисправленных ошибках и неисправимом зле. Закончив, глубоко вздохнула и опустила взгляд на свои руки. Профессор Онстальд долго молчал, а когда наконец заговорил, голос его звучал так мрачно и старчески утомлённо, словно у поднятого из могилы трупа: – Как ты… думаешь… зачем я решил… показать тебе это? – Чтобы я знала, как опасно быть Вундермастером? – подумав, начала Морриган и, не дождавшись ответа, добавила: – Чтобы не повторяла тех ошибок, что совершили другие… – Подняла глаза… и осеклась, встретив холодный пронзительный взгляд из-под сморщенных кожистых век. Профессор слез с табурета и медленно двинулся к ней. – Ты думаешь… что я… ожидаю от тебя… чего-то лучшего? Она опешила. Как же иначе? Нельзя же быть хуже самых худших людей на свете! – Ну… – Лучшего, чем… от этих вот… – Черепаховун постучал сухим костлявым пальцем по обложке «Синопсиса». – От этих… монстров? – Ну да… то есть разве нет? Не могу же я… как они… – Ты уже… как они! – веско уронил Онстальд. Его хриплое дыхание становилось всё тяжелее и чаще, сморщенный рот брызгал слюной. – Ты уже… монстр! Мой долг… не спасти тебя… от самой себя… а показать… что спасения… нет! Вы все… такие, как ты… Дальше Морриган слушать не стала. Вскочила со стула и бросилась вон из аудитории, вспыхнув от ярости и обиды. Долго блуждала по лабиринту подземных коридоров, но в конце концов выбралась наружу и по лесной тропинке добежала до станции Праудфут. Там упала на скамейку и подняла заплаканные глаза на часы. Домашнего поезда ждать ещё долго. Ну и ладно, обойдёмся! Можно добраться домой и так. Вскоре она уже неслась по аллее огненных деревьев, направляясь к воротам Вункола, за которыми невдалеке была платформа Зонтичной дороги. Зонт всегда с собой, чего ещё надо? Совесть неприятно покалывала, напоминая о записке Юпитера: «НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не выходи за ограду Вункола в одиночку! Я не шучу и очень на тебя надеюсь». «Пускай надеется сколько хочет, – с горечью думала Морриган, цепляясь ручкой зонтика за крюк на проносящейся над головой раме, – мне уже всё равно! Прочь отсюда! Домой!»