— Ох, спасибо. Какая вкуснота! — Рад, что вам понравилось. Так что там просил рассказать замшерифа? — Ах, да. Он спрашивал про женщину с большим размером ноги. Так вот, приходить такая не приходила. Но на днях был неожиданный заказ. — Расскажите. — А можно мне… — смущённо попросила женщина, — …повторить? Ну, мартишечку? — Разумеется, — я забрал опустевший бокал и наполнил новый. — Спасибо. Дело было так: зашёл ко мне в магазин, под самое закрытие, мужчина. Слегка поддатый, но не так чтобы слишком. Приезжий, на заводе работает, как звать не знаю, но полицейский по описанию узнал. Сказал, что нужны женские туфли, сорок второй размер. Я ответила, что таких неходовых не держу, могу заказать, дня через три будут. Но лучше бы всё же даме зайти самой, потому что размерная сетка у брендов разная, да и с фасоном можно не угадать. Тогда он ушёл, а на следующий день вернулся с одной туфлёй. Сказал, образец. И размер, и фасон надо подобрать как можно точнее. Дама, мол, потеряла туфлю́, от чего очень грустит, потому что туфля́ к платьюшку. Я сказала, что с размером проблем нет, сейчас подберу колодку, закажу по ней — у меня поставщики привыкли. А вот с фасоном будет посложнее, потому что я такого отродясь не видала, да и лейбы производителя нет. Тогда он сказал, что доверяет моему опыту, и попросил подобрать что-то максимально близкое из доступного. Причём на качестве не экономить. Внёс предоплату и ушёл. — А что, такой необычный фасон? — спросил я. — Да как вам сказать… Для кого-то, может, и обычно вручную шитую обувь носить, — она снова покосилась на «клушатник», — но не в наших краях. Хотела бы я посмотреть на то платьюшко, к которому такие туфли тачают. Думаю, это было бы лучшее, что я видела в своей жизни. — И что было дальше? — Ну вот, вчера пришёл заказ. Не так шикарно, как образец, каюсь, такого мне не достать, но хороший, дорогой товар. Настоящая кожа, модельная колодка, всё как надо. Вот только заказчик что-то не спешит забирать… Он, конечно, залог внёс вперёд, но вышло дороже, чем я считала, поэтому если не выкупит, буду в убытке. Тут такую туфлю́ никому не продашь. И размер неходовой, и дорого… — А где образец, который он оставил? — Отдала помощнику шерифа, он сказал, у него полежит. — Я выкуплю у вас заказ. — Серьёзно? Буду очень рада. Я уж думала, будет теперь вечно на полке пылиться. — Да, приносите. Не могу не поддержать коллегу по малому бизнесу. — Вы такой милый! Вот я вам всё и рассказала. И знаете… — она замялась. — А можно мне ещё порцию мартишечки? Последнюю-распоследнюю? Только джинчику чуть побольше плесните… *** — Слы, чел, нучокак? — приветствует меня унылый Говночел в участке. — Скажи, что это говно уже закончилось, чел! — Нет, — покачал головой я, — не скажу. Ничего не закончилось. Тебя ждёт суд и все его последствия. — Ну, блин, ты обломщик, чел… — Тебя тут кормят? — Ну, так, норм, чел. Вчера жаба твоя тощая забегала с пирожками. Под её кислую рожу чуть не подавился, но пирожки гут. Зато сегодня та клёвая герла заходила, прикинь! — Блондинка? — Да, чел, рили блонда, отпад! Ух, я бы с ней затусил! — глаза панка стали томными и масляными, а я сообразил, что с лицом у него что-то не то. — Что с твоей рожей? — спросил я, приглядываясь. — А чо не так, чел? Я умывался сегодня, рили. Та герла принесла мне воды, а потом даже протёрла харю влажной салфеткой. Своими ручками, чел! Я чуть не кончил, рили! Как ты думаешь, чел, она на меня запала? Я на неё конкретно запал, чел! Зеркала в участке не предусмотрено, так что панка однажды ждёт сюрприз — татуировок на его лице больше нет. — Значит, тебе будет о ком мечтать следующие двадцать лет в тюряге, — безжалостно сказал я. — Тренировать мелкую моторику рук. — Слы, чел, ну зачем ты так? Не надо так, чел! — заныл панк. — Вытащи меня отсюда, чел! — И как ты себе это представляешь? — Не знаю, чел. Но ты же рили крутой и неслабый чел. Местные не дуплят, но они же тебе на один зуб, рили. — С чего ты взял? — Я чую, чел. Ловлю вайб, понимаешь? Я тусовался с рили гангста-байкерами, конченые отморозки, чел, но понимали за панк-рок. Так вот, чел, их главный гангста-босс против тебя как самокат против бульдозера. Сделай что-нибудь, ну, пли-и-из! — Ещё недавно ты меня хотел ограбить, потом избить… Зачем мне что-то для тебя делать? — Чел, прости дурака, чел! Никогда больше, чел, рили, клянусь! — Навещаете арестанта? — спросил вошедший с улицы Депутатор. — Похвально. Судья распорядился доставить его через полчаса. — Блин, челы, вы чо? Уже всё? Ничего не сделать? Вот же попадос… — окончательно упал духом панк. — Я хотел посмотреть на улики. — Улики? Ах, да, обувь. Отдаю должное вашему профессионализму, размер определили идеально. Вот, посмотрите. Что скажете? Я покрутил в руках чёрную женскую туфлю. — С уверенностью могу сказать одно, она правая. В остальном я, боюсь, далёк от женской моды. Свидетельница утверждает, что это ручная работа и вообще дорогая вещь. — Дама того уровня, который не ожидаешь увидеть в обществе сильно пьющего ночного уборщика, верно? — отметил Депутатор. — Любовь зла, — пожал я плечами, разглядываю туфлю. — Разнообразные мезальянсы не редкость. У вас есть лупа? — Нет. Но у меня отличное зрение. Искусственные глаза лучше настоящих, а профсоюз не поскупился. — Вот здесь, — я показал на боковой рант. — Следы почвы. Обычно в таких туфлях не гуляют на природе. — Дайте посмотреть… — Депутатор уставился на обувь, поднеся её к самому носу. — Увы, обычный суглинок. Здесь он буквально везде, где нет асфальта. — Да уж, прорыв в деле из-за пыли на ботинках бывает только в дешёвых детективах. В жизни подозреваемые редко умудряются вляпаться в шлам уранового рудника или наступить в помёт реликтового утконоса, — я забрал туфлю у полицейского и осмотрел её ещё раз. — Не новая, но износ небольшой. Это делает вероятной версию, озвученную жертвой, — обувь потребовалась потому, что пара потеряна. — Или потому, что это женщина, — философски заметил Депутатор. — Обычно у них количество обуви существенно превышает количество ног. — Это подтверждает версию, что у дамы серьёзные проблемы. Иначе она бы не бегала босиком, потеряв туфлю, а просто надела бы другие. И мы, и свидетель видели её с разницей в несколько дней в одном и том же платье, красивом, но не самого удобного фасона. У неё нет куртки. Нет сумочки. Нет запасной обуви. Либо она любит путешествовать налегке, либо сбежала откуда-то в чём была. Возможно, скрывается, поэтому и мезальянс: обратилась к первому, кто оказался доступен. — Думаете, она просто использовала жертву, сыграв на его чувствах? — Использовала — определённо. Насчёт чувств — кто знает? Женщины загадочны и непредсказуемы. Кстати, не пора ли нам в суд? — Вы собираетесь присутствовать? — удивился полицейский. — Судья попросил. — Значит, у него есть какие-то планы на вас. Тем лучше. Я весьма ценю наше с вами сотрудничество. *** В офис судьи, он же, по совместительству, зал суда, мы отвели Говночела без каких-либо спецмероприятий. Просто пешком, просто по улице. Ни наручников, ни конвоя. Впрочем, убежать у него шансов примерно ноль — видел я, как Депутатор бегает. Да и куда тут бежать? Судья сидит за столом, листает бумаги. Сбоку, за столиком пониже, пристроилась девушка в строгих очках. Одна из одноклассниц Швабры, надо полагать. Практика на каникулах. Указал жестом на стул посреди комнаты, мы усадили туда горестно вздыхающего панка. — Предварительное слушание объявляется открытым, — сказал судья своим глубоким сильным голосом. — Итак, что мы тут имеем? Он перелистнул несколько страниц, покивал, поднял глаза на сжавшегося Говночела. — Вижу, проявленное снисхождение не пошло вам на пользу. — Не надо так, — неуверенно ответил тот, глядя в пол. — Вас отпустили на общественные работы при статье, которая тянет на десяток лет заключения. И что мы видим? Вы снова грубо нарушили закон. Публичное, совершенное с особым цинизмом, нападение на несовершеннолетних!