Я пожала плечами. – Ешь свои «Эм-энд-Эмс». Он засмеялся и закинул разноцветные драже в рот. – Кстати, ты так и не сказала, что делала на пустом пляже, истязая несчастную губную гармошку. – Очень смешно. Я любовалась прекрасным ночным небом, к тому же это отличное место для того, чтобы подумать. Я забросила в рот красную конфетку, в надежде что он не слышит, как быстро бьется мое сердце. – Но ведь эти острова практически состоят из пляжей, и океан окружает их со всех сторон. Зачем тащиться в такую даль, чтобы просто посидеть на пляже в одиночестве? – Теперь я понимаю, что имела в виду твоя мать. – Ах, это. Я слишком много говорю? Я кивнула, разжевывая еще одну конфету. – Тебя можно принять за деревянную куклу по имени Пиноккио. – Ауч, – он открыл пачку «Эм-энд-Эмс». – Ладно. Давай выберем нейтральную тему. Какие фильмы тебе нравятся? Я откинулась на спинку сиденья. – Я люблю смотреть дрянные боевики. – Ты имеешь в виду такие, где толпа врагов палит в героя из пулеметов, а он каким-то образом умудряется вырезать их всех с помощью одного ножа? – Ага. Мне особенно нравится, когда он падает с десятиэтажного здания, разбивает три машины, мотоцикл и целый пассажирский поезд, но при этом к концу фильма получает всего один ушиб и небольшой порез на лбу. – Мда, – улыбка исчезла с его лица. – Если разобьешь мотоцикл, то уже так просто не встанешь и не уйдешь, поверь мне. Он напряженно сжал руку, лежащую на колене. – Ты поэтому так долго не ходил в школу? Он поднял голову и растерянно моргнул, словно только что был за миллион километров отсюда. – Мм? Я тяжело сглотнула, пожалев, что вообще задала этот вопрос. Мне не стоило лезть в его жизнь. Но он все еще смотрел на меня с ожиданием в глазах, и я понятия не имела, как вежливо выкрутиться из этой ситуации. – Эмм… ты попал в аварию на мотоцикле и поэтому пропустил так много уроков в школе? Все то недолгое время, что я знала Уайта, на его лице всегда было открытое, дружелюбное выражение, даже когда я вела себя грубо. Теперь же его черты напряглись: он словно захлопнул и запер дверь, оставляя меня снаружи. Какие ужасные секреты он скрывал? И неужели со стороны я выглядела точно так же? – Забудь, – пробормотала я. – Я не должна была спрашивать. Кажется, теперь я слишком много говорю. – Да нет, – он скомкал упаковку из-под «Эм-энд-Эмс» в кулаке. – Это вовсе не секрет. В прошлом году я действительно попал в аварию, и это довольно сильно подпортило мне жизнь. Между нами повисла неловкая тишина. Мой взгляд метался по помещению, как умирающий зверь. Если бы здесь была моя мама, она бы знала, что сказать. Ей бы точно удалось подобрать идеальные слова поддержки, настраивающие на позитивный лад – это должен уметь любой учитель. Но у меня в голове было пусто. После долгой и совершенно нелепой паузы я прочистила горло и выдавила: – Отстойно. Уайт фыркнул и скрестил ноги. – Да, это слово отлично описывает произошедшее. Это было отстойно. – Значит, теперь ты в порядке? Он постучал по колену большим пальцем. – Почти на сто процентов. К тому же теперь у меня в теле есть металлические вставки, и металлодетекторы в аэропорту просто сходят с ума. – Это круто. – Ага… я прям как Терминатор. В помещении было достаточно жарко, и теперь, когда его волосы высохли, я наконец-то смогла разобрать их цвет: это был медный оттенок, что-то среднее между блондином и шатеном. Его глаза оказались светло-орехового цвета: больше зеленые, чем коричневые. Кожа Уайта была очень бледной, словно он много дней не выходил на солнце. Может, все это время он провел в больнице? – Погоди-ка! – я резко выпрямилась. – Я же заставила тебя поехать на моем скутере. Значит, из-за меня ты испытал посттравматический стресс или типа того? Он громко расхохотался, и помещение наполнилось его теплым, искренним и очень заразным смехом. Я нервно огляделась, испугавшись, что мы привлекаем слишком много внимания, но, к моему удивлению, вокруг было совершенно пусто. Куда все подевались? – Ты думаешь, Салли нанесла мне психологическую травму? – Ну а вдруг. Его голос стал ниже, и он наклонился ко мне достаточно близко, чтобы я поняла: многие девчонки убили бы за такие ресницы. – Милая, даже тот, кто не попадал в опасную для жизни аварию, получил бы психологическую травму после поездки на твоей груде металлолома. – Эй, можно без оскорблений? Он снова усмехнулся. – Как-нибудь я возьму тебя покататься на настоящем мотоцикле, и тогда ты поймешь, что я говорю правду. От его нахальства у меня перехватило дыхание. Он говорил о том, как мы поедем кататься на мотоцикле, как будто это было неизбежно. Я резко отшатнулась, когда поняла, что, задумавшись, наклонила голову слишком близко к нему. Черт. Я сделала долгий глоток из своей бутылки с колой и посмотрела в окно. Мы почти прибыли на Окракок. Закрутив крышку на бутылке, я повернулась к нему. – Я думаю, нам нужно кое-что прояснить. Несмотря на то, что случилось сегодня, и на все… – я помахала рукой в сторону его тела, – … все это твое поведение, я не собираюсь никуда с тобой ехать. Он наклонил голову набок, и его волосы коснулись ворота на свитере. – И как же, по-твоему, я себя веду? Я раздраженно выдохнула. – Ты знаешь, о чем я говорю. Вся эта самоуверенность, заигрывания и нелепое притворство, словно тебя ничего на свете не волнует. – Ах, – он драматично положил руку на грудь. – Ты нанесла мне смертельную рану. Я потратил годы на то, чтобы придумать эту маску и довести ее до идеала, а ты разрушила ее одним ударом. Я закатила глаза. – Думаю, ты это переживешь. – Какое у тебя черствое сердце. Это оттого, что у тебя закончились «Скитлс»? В следующий раз я куплю две пачки. – Не будет никакого «следующего раза». Он шумно вздохнул. – Да, я это уже слышал. Но кто же спасет меня в следующий раз, когда я потеряюсь в океане? Я натянула кеды и встала. – Не делай глупых вещей, и не будешь нуждаться в спасении. Выучи разницу между заливом и открытым океаном. Вот тебе подсказка: неважно, куда ты пойдешь на этих островах – прямо на востоке всегда будет Атлантический океан. Залив – на западе. Так что всегда держись залива, пока не будешь уверен в том, что делаешь. – Ах, это так мило. Ты беспокоишься о моей безопасности. Я покачала головой. Его самонадеянности не было предела. – Мы скоро причалим. Нам пора спускаться вниз. Он шутливо мне отсалютовал. – Есть, мэм. Как скажете. Он последовал за мной к двери, и, открыв ее, я невольно поморщилась. Воздух стал еще холоднее, или, может, мне просто так показалось, после тепла крытой палубы. Я накинула капюшон и спрятала руки в карманы. Позади меня Уайт бормотал какие-то ругательства себе под нос. Я была уже на середине лестницы, когда паром задрожал, и, чуть не упав, я схватилась за перила. Подо мной блестела черная вода, одновременно пугающая и завораживающая. – Осторожнее, – Уайт наклонился ко мне и тоже посмотрел вниз. – Мне бы не хотелось прыгать за тобой в воду. Он ухмыльнулся, а я вздрогнула, потому что вдруг почувствовала, как тону в его взгляде и даже не могу вдохнуть воздух полной грудью. Мои мозги превратились в кашу, а ноги и руки как будто заледенели. В моем сознании пробежала одна-единственная мысль, что-то, о чем я должна была помнить.