– Да, слушаю. – Николай Васильевич? – Николай сразу узнал голос сыщика. – Есть новости? – Ещё какие! Когда сможете приехать? – Через четверть часа буду. – Вот и ладненько. Николай пересчитал наличность в бумажнике – должно хватить. Домчался он быстро: час пик ещё не начался, и пробок не было. – Здравствуйте, Пётр Иванович! – поздоровался он, входя в кабинет сыщика. – Здравствуйте, садитесь. Есть новости, иначе не просил бы приехать. Сыщик выдвинул ящик стола, извлёк оттуда небольшой плотный пакет и протянул Николаю: – Ознакомьтесь. Николай Васильевич взял пакет и высыпал на стол его содержимое. Это были фотоснимки – много. Он стал их перебирать. Снимали явно издалека, хорошей оптикой. Вот Оксана выходит из подъезда, вот садится в такси. На фото в левом углу дата и время – вчера, в девять двадцать две. Вот жена входит в подъезд незнакомого дома. Следующий снимок – изображение как в тумане. – Этот снимок делали через тюлевую занавеску, из подъезда дома напротив – на фотографии угадывались две фигуры. – Кто тут изображён? – Дальше смотрите. Видимо, в темноте зажгли свет, поскольку снимок чёткий. Обнажённая жена, спина мужчины – лица его не видно. А вот другой кадр: оба на кухне, что-то пьют из бокалов. И всё бы ничего – но оба голые. Хороши дела! Адюльтер! Николаю стало нехорошо. Он почувствовал, как к лицу прилила кровь, ощутил духоту, ослабил узел галстука. Сыщик заметил: – Вам валерьянки накапать или коньяку? – Коньяку. Сыщик разлил по стаканам золотистую жидкость. Щедро плеснул, до половины. Мужчины выпили. – Это единственный эпизод? – охрипшим голосом спросил Николай. – За неделю слежки – да. Николай стал перебирать снимки. Сыщик в основном фотографировал жену. Мужчина получался то со спины, то смазан. И только на одном из снимков он был виден крупно и чётко, анфас. «Какое-то лицо знакомое, где-то я его видел, – подумал Николай, – только вот вспомнить не могу». – А… хм… мужчина… кто он? – Не выяснял, но можно. У меня его машина зафиксирована, по номеру могу установить. – Прямо сейчас? – Попробую. Сыщик стал названивать по телефону, видимо, знакомому из ГАИ. – Привет! Да, это я. Ну как всегда. Да, да. Номерок один пробить надо. Диктую. Сыщик назвал номер и модель машины. – Перезвонишь? Хорошо, буду ждать, – сыщик отключился. – Подождём немного. Телефон супруги тоже прослушивали. В принципе ничего серьёзного, женская болтовня – с подругами, с парикмахершей. Но вот этот разговор надо послушать, – сыщик включил диктофон. – Да, Витюша, – Николай сразу узнал голос жены. – Встретимся? – И этот мужской голос Николай когда-то слышал, впрочем, ручаться не может, телефон меняет тембр голоса. – Я не против. Мой благоверный на работе. По-моему, он, кроме своего отделения, ничего больше не видит. Где и когда? – Как всегда. Сама подъедешь на такси, у меня времени немного. – Ну вот, действительно «как всегда», – по голосу чувствовалось, что Оксана обиделась. – Ну котик, не дуйся. Я тебе подарок купил. – Да? А какой? – Увидишь. Всё, до вечера. Щелчок, Оксана отключилась. – А через полчаса она вышла из дома. Дальше вы уже видели. Раздался звонок, сыщик поднёс телефон к уху: – Да, записываю, – он записал на листке данные. – Спасибо. Конечно, я твой должник. А что, разве я про тебя забывал когда-нибудь? Замётано! Пока. Сыщик протянул листок Николаю. Тот пробежал глазами каракули. Так вот откуда ему знакомо это лицо! Это же заведующий одного из отделов областного министерства здравоохранения! Видел он его на каком-то совещании – лощёный хлыщ в костюме «с иголочки», типичный чиновник от медицины. Николай собрал фото и сунул их в пакет. – Я могу забрать? – Конечно. Надеюсь, вы человек разумный? – Простите, не понял. Знаете ли, не каждый день узнаёшь о супруге такое. – Я в смысле – сможете держать себя в руках? А то ведь иногда разная реакция бывает, кто-то с ножом на супругу кидается. – Ах, вы об этом! Нет, эксцессов не будет. – Ну и слава богу! Не хватало только, чтобы моё имя в каких-нибудь протоколах фигурировало. Я понимаю ваше состояние, но бизнес есть бизнес. С вас ещё пять тысяч. – Да, простите, как-то подрастерялся я, – Николай отдал деньги. – До свиданья, вы профессионал. – Лучше прощайте. А уж если потребность во мне возникнет – так только собачку пропавшую отыскать. Николай уже взялся за ручку двери, но обернулся: – Похоже, я начинаю понимать собачников. Чем больше узнаёшь людей, тем больше нравятся собаки. – И это пройдёт. Время лечит. Николай кивнул и вышел. В присутствии сыщика он держал себя в руках, старался не выдать своих эмоций. А внутри всё кипело, бурлило, его переполняла злость. Вот тебе и любящая жена! «Коленька», «Коленька» – а сама… Змею на груди он пригрел. И, похоже, у них это уже давно. Он подошёл к машине, отпер дверцу, уселся. Что-то беспокоило его, какая-то заноза. Он вытащил фото, всмотрелся в лицо этого Витеньки – похож на него сын Лёшка? Вроде нет. Или он уже каждого подозревает? Он сидел в машине и раздумывал. Что делать? Приехать домой и закатить скандал? Факты на руках – фото. Телефонный разговор он слышал – даже генетический анализ на руках. Убойные факты, но только не для женской логики. Или плюнуть, оставить всё как есть? Всё-таки сын, семья. Да полно, Коля! Сын не твой, жена давно изменяет. Какая же это семья? Да и сохранить всё в прежнем виде уже не получится. Семейная лодка наткнулась на мель. Блин, у него уже ветвистые рога о притолоку стучат, а он не слышит. Ох и дурак! А теперь как пелена с глаз спала. Он стал припоминать поведение жены в разных ситуациях. Ведь были, были настораживающие моменты, а он, как слепой и глухой, – ничего не видел, ничего не слышал. Наверное, и его вина есть в том, что произошло. Нагрузить Оксану надо было. Сына – в детсад, её – на работу, некогда интрижками любовными заниматься было бы. Работа, дом, семья – времени на сон не хватало бы. От безделья всё! Так он сидел с полчаса, не зная, что предпринять. Бить посуду и жену он не собирался – он ведь не варвар. Но какой-то выход искать надо. Тем более если закатить скандал, сын может услышать – не хватало только Лёшку в разборки втягивать. Так ничего не решив, он поехал домой. Слишком серьёзные действия предстояло предпринять, чтобы вершить их необдуманно. Неприятно заныло под ложечкой. Николай просто физически ощутил надвигающуюся беду, изменения в жизни. После визитов к сыщику жизнь разделилась на «до» и «после». Если раньше, даже после анализов, он ещё питал какие-то надежды, то теперь всё рухнуло. И жена, и сын оказались чужими. Лёшку он растил с пелёнок, любил его, как отцы любят сыновей. Выходит, жизнь стороной прошла? Жил как все – семья, работа, квартира… Оказалось – видимость одна. Как будто актёр в театре на сцене роль играл. Только спектакль окончится, актёр сотрёт с лица грим, переоденется и будет жить своей, а не выдуманной жизнью. А он?