– Я думал, тебе это важно, – произнес он. – Важно, – кивнула она. – Но я не хочу еще больше проблем. – Либо то, либо другое. – Что ты хочешь этим сказать? – Что пришло время решаться. Юлита помолчала, уставившись в лежащий на столе диск. Он блестел в свете потолочной лампочки, переливался, словно бензиновые разводы в луже. Манил. – Как можно провернуть такое? Перехватить контроль над чужим автомобилем? – спросила она, поднимая взгляд. – Я не знаю. – Ты не знаешь? – Я не слышал, чтобы такое кому-то удавалось, в любом случае не до такой степени. – Янек остановился у окна, выглянул на улицу. – То, что ты видела в материалах для журнала WIRED, по сравнению с этим пустяк, глупая шутка. Тран замолчал, стало тихо. Испанцы угомонились, наверное, уже спали. – И что дальше? – спросила Юлита. – Мне кажется, чтобы провернуть такое, нужно иметь физический доступ к автомобилю. Залезть в него, что-то сделать с бортовым компьютером. – Это можно проверить? – Можно. По крайней мере мне так кажется. – И? Янек отвернулся от окна. “Он вроде побледнел, – подумала Юлита. – А может, так кажется в свете уличного фонаря”. – Я жду твоего решения. – Он показал на лежащий на столе диск. – Ты в деле или нет? – В каком деле, Янек? – Она бахнула рукой по столу, ее охватил испуг и раздражение. – О чем, черт подери, речь? – Тихо, людей разбудишь. – О чем речь? – О том, насколько ты готова рискнуть, Юлита… – Он понизил голос. – Этот твой дружок, этот твой Подонок… Он крут. Нереально крут. И это не шутки. Если ты хочешь до него добраться, тебе придется играть по-крупному. И самой нарушать закон, если другого выхода нет. Где-то вдалеке заскрежетал металл. На площади появились первые трамваи, начинался новый день. Пять сорок пять. Пятнадцать минут до конца смены. Юлита убрала диск в сумку. – Доволен? – Доволен. – И что теперь? – Пойду возьму кофе, – сказал он, надевая шапку. – И поедем. – Куда? – Проверить, прав ли я. – Слушай, я… Я всю ночь не спала… – Поэтому я и иду купить кофе. – Янек закатил глаза. – Черный или с молоком? Прокурор Цезарий Бобжицкий остановился перед пешеходным переходом, пропуская мать с ребенком. Женщина взглянула на него как на психа. Засомневалась – а вдруг это какая-то безумная шутка? вдруг, как только она ступит на переход, он нажмет на газ? – потянула сына за руку и вышла на проезжую часть. Ей было лет тридцать, старый пуховик, леггинсы, стоптанные кроссовки, отросшие корни на осветленных волосах. Она возвращалась из магазина. В пакете гремели бутылки. Бобжицкий поехал дальше. Медленно, все-таки это жилой район. Маленький унылый городок на трассе DK 60: обшарпанные двухэтажные панельные домишки, точно маленькие двоюродные братья варшавских муравейников, железная автобусная остановка, разрисованная неумелыми граффити, крытые шифером дома, выплевывающие в небо черный дым, мчащиеся с грохотом фуры. За магазином Цезарий свернул вправо. Исчезли дома, начался лес – сосны как спички, густые кусты, среди которых белеют пакеты с мусором. Через два километра он выехал на перекресток. Пусто, если не считать дорожного указателя, торчащего посреди высокой травы. Региональный центр судебной психиатрии. “И не только”, – подумал прокурор. Бобжицкий включил поворотник, хотя ни за, не перед ним никто не ехал. Свернул на ухабистую дорогу: латаный асфальт, засыпанные гравием дыры. За деревьями уже виднелись стены с колючей проволокой. Бобжицкий выключил радио, он все равно его не слушал. Тишина, словно лес был мертвый. Он подъехал к воротам, показал удостоверение на проходной, расписался в журнале посещений. К обложке была приклеена бумажка с надписью: “Государственный центр предотвращения диссоциального поведения”. Тюрьма не тюрьма, вроде все по закону, а вроде и не совсем. Место, куда попадают те, кто теоретически уже освободился, но выйти не может. Закон называл их “лицами с психическими отклонениями, создающими угрозу для жизни, здоровья или сексуальной свободы других лиц”. Обычно их называли просто: маньяки. Охранник открыл зарешеченную дверь. Бобжицкий сделал глубокий вдох и вошел внутрь. Янек свернул на Спацеровую, нажал на газ. Старенький “форд мондео” зарычал, обгоняя фургончик, после чего вернулся в правый ряд. Женщина, которая шла по тротуару с седеющей овчаркой на поводке, в испуге отпрянула. Юлита взглянула на спидометр. Сто десять. – Ты в курсе, что здесь камера? – спросила она. – Муляж. – Янек даже не повернул головы. Было уже почти семь, небо прояснялось, на улицах появлялись пробки. Перед светофором на перекрестке Бельведерской и Гагарина выстроилась целая очередь из машин, поэтому Янек переключил передачу и резко затормозил, так что из одноразового стаканчика в руке Юлиты чуть не вылился кофе. Через мгновение за ними остановился фургончик, тот самый, который они только что обогнали. Юлиту так и тянуло спросить Янека, на хрена он так гонит, но она сдержалась. Такой тип водителей был ей знаком. Янек включил поворотник, свернул на Бельведерскую. Они проехали автобусную остановку: сутулые сонные люди вглядывались в свои телефоны, бездомный ковырялся в урне. На перекрестке с Дольной Янек повернул, развернулся и остановился примерно в трехстах метрах дальше, перед жилым домом в стиле псевдомодерн с видом на Лазенки: закругленные окна, кованые балконные решетки, застекленный атриум, горшки с туями вдоль выложенной гранитной плиткой подъездной дороги. – Что это за место? – спросила Юлита, задрав голову. – Здесь жил Бучек. – Янек отстегнул ремень. – Седьмой этаж, квартира двенадцать. Юлита в изумлении уставилась на него. Она столько времени потратила на поиски адреса актера, но все впустую. Даже знакомые папарацци ничем не могли помочь. Они только знали, что Бучек какое-то время назад переехал из Верхнего Мокотова, где прожил больше десяти лет, но куда – понятия не имели. В последние годы он с маниакальной тщательностью оберегал свою личную жизнь. – А ты откуда знаешь? – Бучек сидел на диете. Ну знаешь, когда готовую еду в коробках привозят. Тысяча пятьсот калорий в день. – И?.. Какое это имеет отношение к делу? – У фирмы, которая готовила эти коробки, Fat2Fit, случилась утечка данных. В том числе фамилии и адреса ее клиентов. – Утечка данных? Янек покрутил ручку и приоткрыл окно. Завоняло выхлопными газами. – Ты уже пользовалась Tor? – Нет, еще нет. – А пора бы. В польском даркнете есть такой форум для начинающих хакеров, Tornado… не смотри так на меня, не я придумал название. В основном всякие сопляки и мелкие жулики, но иногда попадается кое-что стоящее. Пару месяцев назад один тип взломал серверы Fat2Fit и выложил на форум их данные, чтобы похвастаться. Десять с лишним тысяч человек, полно знаменитостей. – Допустим… И что дальше? – Думаю, у Подонка был физический доступ к автомобилю Бучека. Если он не был его другом, то вряд ли надеялся, что хозяин просто так впустит его внутрь, а значит, ему пришлось взломать машину. Он мог это сделать где-нибудь на улице, но тогда ему пришлось бы следить за Бучеком, знать, где именно тот запаркуется. Мне это кажется маловероятным; из того, что я успел увидеть, это не его почерк. Он мог это сделать на парковке телецентра, но там всегда полно людей, и риски выше. Следовательно, остается подземный гараж в доме, – закончил свою мысль Тран, указывая на съезд на паркинг. – Понятно? – Вроде да. – Внизу есть камеры. Если автомобиль действительно взломали здесь, камеры могли что-то зафиксировать. Со смерти Бучека прошло не так много дней, поэтому есть шанс, что эти записи еще не удалили. – Хорошо, но разве это не отпугнуло бы Подонка? – Что именно? – Ну то, что в гараже есть камеры. – Везде есть камеры, – пожал плечами Янек. – Начинается, опять эта твоя паранойя. – Юлита поерзала на сиденье, под ней заскрипела кожа. – Ага, а следят за нами американские спутники. – Так и есть. И не закатывай глаза. – Янек, ты знаешь поговорку, что если кто-то научился пользоваться молотком, то ему везде мерещатся гвозди? Ты столько обо всем этом думаешь, что… – Там, на перекрестке, у светофора, – Янек вытянул палец с обгрызенным ногтем. – Там одна, городской мониторинг. Здесь, возле аптеки, еще одна, только частная. А там, с другой стороны улицы, видишь банкомат? Тот кружочек в корпусе – это объектив. В том автобусе по меньшей мере две… – Ты серьезно? Или издеваешься?