Он как раз переходил к упражнениям для нижней части тела (сядьте, выпрямите ногу, сделайте пять вращений одной стопой, пять другой), как вдруг заметил, что самолетик на экране с маршрутом внезапно повернул на запад. По самолету пробежал удивленный шепот. Стюардессы улыбались пассажирам широчайшей улыбкой, что в теории должно были действовать успокаивающе (не волнуйтесь, наверняка это стандартная процедура), но тем самым лишь усиливали тревожность. – Уважаемые пассажиры, говорит капитан корабля, – раздался голос из динамиков. – Из-за технических проблем в аэропорту имени Шопена в Варшаве нам придется совершить посадку в другом месте. Нас примет аэропорт в Лодзи. В связи с этим наш полет продлится на двадцать минут дольше. Благодарю за внимание. Ladies and gentlemen, this is captain speaking… Цезарий Бобжицкий поднял бровь. Его прокурорское ухо тонко чувствовало фальшь. Что бы ни происходило в аэропорту имени Шопена, это точно были не технические проблемы. Янек Тран переключил скорость на повышенную, привстал на педалях. Левой, правой, левой, правой, быстрее, быстрее, быстрее, по лбу у него струился пот, в легких покалывало, велотренажер качался из стороны в сторону. В наушниках на полную громкость играл Judas Priest: “Invader, invader nearby, invader, invader is nigh…”[68] Несмотря на поздний час, в спортзале было много людей: велотренажеры по обе стороны от него были заняты, перед зеркалом пыжился какой-то тип в чересчур коротких шортах, уголком глаза Янек видел, как поднимается и опускается штанга. “В принципе ничего удивительного”, – подумал он, глотнув ярко-желтого изотоника. Тренажерный зал находился прямо на кольцевой развязке ООН, по соседству располагались бесчисленные консалтинговые фирмы, банки, юридические конторы. Парни наверняка только вышли с работы. Янек взглянул на экран велотренажера. Он проехал пятьдесят километров, сжег триста с лишним калорий. “Так, – подумал он, сжимая руль, – придется еще немного попотеть в наказание за всю ту дрянь, что я сожрал за последний месяц”. Схема всегда была одна и та же. Когда Янек работал над чем-то важным, он попадал в колею: не спал, ел что попало, вливал в себя кофе литрами. А потом наступало отрезвление (обычно когда он не мог застегнуть на животе штаны), и Янека бросало в другую крайность: он дневал и ночевал в спортзале, голодал, словно профессиональный прыгун с трамплина. И так до следующего раза. Он опустил голову, поднажал. Последние несколько километров, потом гребной эргометр. “This is the first of more to come in carefully planned attacks, – пел в наушниках Роб Хэлфорд, – if it is so we must prepare defenses to fight back…”[69] Янек проехал свои шестьдесят километров, спрыгнул с сиденья и вытер лицо полотенцем. И вдруг осознал, что он остался один. Тренажеры рядом были пусты, куда-то подевался тип в коротких шортиках, штанга валялась на полу. Он обернулся. Все столпились возле телевизора. Внизу экрана бежала желтая полоса. Янек прищурился, но никак не мог разобрать буквы. Пришлось вынуть наушники из ушей. – Мы пока не знаем, чего требует угонщик, более того, нам не известна его личность, – произнесла ведущая новостей. – Полиция подтвердила только то, что на борту самолета находятся семьдесят три пассажира и начались переговоры по их освобождению… Тук-тук-тук. Ну конечно, подумала Юлита, садясь на кровати, Пётрек снова забыл ключи. А ведь говорила она ему, всегда клади их в одно и то же место, рядом с дверью, тогда не забудешь, а если оставляешь ключи в карманах, то ничего удивительного, что… Тук-тук-тук. – Да иду я, иду! – крикнула она, пытаясь нащупать выключатель. – Немного терпения для инвалида! Она подняла костыли и поковыляла в сторону двери. Отодвинула задвижку, внутрь хлынул яркий свет коридорных лампочек. Она зажмурилась. И только секунду спустя поняла, что это не Пётрек. Перед ней стояли двое полицейских. Рослые, коротко стриженные, с квадратными челюстями. На гаишников не похожи. – Юлита Вуйчицкая? – спросил один из них. – Да, это я… – Вам придется проехать с нами. – Что? – она откинула волосы с лица, взглянула на часы. Десять минут первого ночи. Семнадцатое ноября. Fuck. – Но куда? – В аэропорт Шопена. – Но… Зачем? – Кое-кто хочет с вами поговорить, – ответил полицейский, а его тон не оставлял сомнений в том, что это последний вопрос, на который он собирается отвечать. – Причем срочно. Впервые за очень долгое время Юлита забыла взять с собой мобильник. Лампочка над экраном мигала красным. Непрочитанное сообщение от znaeshkto@protonmail.com, тема: ключ. Юлита уже бывала в аэропорту Шопена, но только в период каникул, когда там было полно людей: загорелые подростки, возвращающиеся из Шарм-эль-Шейха и прочего Родоса, родители с орущими младенцами, которые, не успев улететь, выглядели так, словно уже мечтали поскорее вернуться на работу, клиенты лоукостеров, которые уже в очереди на паспортный контроль перепаковывали сумки, пытаясь запихнуть негабаритные вещи в ручную кладь. Теперь же аэропорт был пуст – если не считать сотрудников антитеррористических служб. Шлемы, маски, бронежилеты, автоматы. Прямо как в фильме “Крепкий орешек”. Вот только все по-настоящему. “С ума сойти, – думала Юлита, глядя на полицейские машины на летном поле. – Что же я наделала. Семьдесят заложников. Семьдесят людей, которые сидят там из-за меня. По моей глупости”. Полицейские посадили ее в инвалидное кресло. Она ехала по пустому терминалу, мимо закрытых магазинов; где-то вдалеке слышался искаженный рацией голос. Они добрались до зоны вылетов; ряды металлических кресел, брошенные эвакуированными пассажирами чемоданы, сумки, компьютеры, у стены валялся детский ботинок. Юлита сжала ручки кресла. Ей было страшно. Невыносимо страшно. Они поднялись на лифте на этаж выше. Серый пол, серые стены, серые двери без надписей, из-за которых доносились обрывки разговоров. Вошли внутрь. Человек десять, одни в форме, другие в штатском. На стене мониторы, на столах электронное оборудование, какие-то кабели, диоды, переключатели, наушники – она понятия не имела, что все это такое. К ней подошел коренастый бритый под ноль мужчина с ровно подстриженными усами. На нем была полицейская форма, на погонах звездочки. – Юлита Вуйчицкая? – спросил усач. – Да, все верно. – Полковник Даниэль Закшевский, руководитель Польского бюро антитеррористических операций. Спасибо, что согласились приехать. Юлита не припоминала, чтобы кто-то спрашивал ее согласия, но решила промолчать. – Вы, наверное, недоумеваете, почему вас сюда привезли. Взгляните на экран, – Юлита проследила взглядом за пальцем полковника. Самолет, не очень большой. В окружении патрульных машин. – “Эмбраер-175”. В двадцать два пятьдесят он должен был вылететь в Краков, рейс LO3911. В двадцать два тридцать закончилась посадка, затем капитан направился в сторону взлетной полосы. В двадцать два тридцать девять на командно-диспетчерском пункте заметили, что самолет, не сообщив о причине, остановился на рулежной дорожке в секторе Е. В двадцать два сорок два капитан передал информацию, что на борту находится вооруженный мужчина, который перехватил контроль над летательным средством. Мужчина имеет при себе огнестрельное оружие, вероятно, собственного изготовления. Он произвел предупредительный выстрел в обшивку самолета, когда один из пассажиров попытался его обезоружить. К счастью, пока жертв нет. Полковник замолчал, приложил палец к уху. Только сейчас Юлита заметила, что в ухе у него маленький наушник. – В двадцать три одиннадцать мы вышли на связь с угонщиком по телефону, – помолчав, продолжил полицейский. – Он заявил, что у него при себе также имеется взрывчатка. Наша переговорщица запросила список требований. Требование у него было только одно. – Какое? – Он хочет поговорить с вами. На борту самолета, – сказал Закшевский. – Взамен он согласился освободить половину заложников. Затем, через тридцать минут разговора, он выпустит остальных пассажиров. И сдастся полиции. В комнате стало тихо. Юлита с трудом контролировала дыхание, ей казалось, что она вот-вот задохнется. Вдох, выдох, вдох, выдох. – Послушайте… – Закшевский смотрел ей прямо в глаза. Он говорил медленно и спокойно. – Вы не обязаны туда идти, тем более в вашем нынешнем состоянии. Если вы откажетесь, мы позаботимся о том, чтобы информация о вашей роли никогда не просочилась в СМИ. Вам достаточно сказать “нет”, и мы обо всем этом забудем. – Полицейский на мгновение замолчал. – Однако не стану скрывать, что мы заинтересованы в сотрудничестве с вами. Мы готовы подвергать риску гражданское лицо лишь в самом крайнем случае. В данной конкретной ситуации мы предполагаем, что, если не выполнить требования захватчика, то придется прибегнуть к силовому варианту. А учитывая характер объекта, в котором находятся заложники, а также арсенал угонщика, существует высокая вероятность, что будут жертвы. Разумеется, если вам нужно сначала… – Я согласна. Закшевский не договорил, он был явно удивлен. Сел на письменный стол, обхватил руками колено. – Я должен быть уверен. Вы осознаете, что мы не в состоянии гарантировать… – Да. – Прекрасно, – полицейский кивнул. – В таком случае начинаем действовать. В самом начале второго от терминала отъехал автобус. В нем сидели всего четыре человека: Юлита, полковник Закшевский, переговорщик и водитель. “Эмбраер” едва было видно из-за кордона полицейских автомобилей, “скорых” и пожарных машин; в воздухе летали дроны. Все окна самолета были зашторены, кокпит пуст, свет погашен, тишина. Можно было подумать, что внутри никого нет. Юлита закрыла глаза, стиснула зубы, попыталась задавить поднимающийся страх. Казалось, провода от микрофонов и спектрометрического оборудования, которые специалисты прицепили ей под рубашку, все сильнее сжимаются вокруг ее живота, сдавливая треснувшие ребра. Она скривилась от боли, медленно выпустила воздух. Чего он на самом деле хочет, думала она, почему он меня сюда вызвал? Что такого хотел сказать, чего не мог сказать три дня назад? Автобус остановился, водитель открыл дверь. Господи, господи, господи… – Мы подвезем вас на коляске к самому трапу, – произнес Закшевский. – Наверх вам придется подняться одной, таково условие похитителя. Вы справитесь? – А куда деваться. Полицейский кивнул, после чего взялся за ручки коляски. – Вы помните кодовое слово? – “Эскалация”. – Точно. Стоит ему прозвучать в разговоре, и боевой отряд начнет штурм. Если возникнет какая-то проблема с вашим оборудованием, мы все равно получим сигнал, потому что параллельно ведем прослушку с помощью лазерных микрофонов. – Лазерных? – Они фиксируют вибрации воздуха в нужном объекте, и на основе этого можно воспроизвести звук, – объяснил Закшевский. – Штурм начнется через минуту после поступления сигнала. Как только услышите шум, немедленно ложитесь на пол. Понятно? – Понятно. Они подъехали к трапу. Переговорщица стояла рядом, говорила по телефону. Через мгновение она кивнула. Пора. Юлита встала с коляски, схватилась за поручни и сделала первый шаг. Она поднималась очень медленно и осторожно, перенося весь вес тела на правую ногу; ветер развевал волосы, рвал плащ. На середине пути она остановилась и оглянулась. Автобус ждал заложников. Антитеррористическая группа ждала сигнала к атаке. У нее тряслись руки. От усталости, от страха. Когда она встала на предпоследнюю ступеньку, дверь в самолет приоткрылась. MEGANEWSY.PL – ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ! СРОЧНО: МЫ ЗНАЕМ ЛИЧНОСТЬ УГОНЩИКА. КТО ТАКОЙ ЭМИЛЬ ХОРЧИНСКИЙ? СРОЧНО: ЧЕГО ПОТРЕБОВАЛ УГОНЩИК? ДЗЕВУЛЬСКИЙ: НЕВЕРОЯТНО АЭРОПОРТ ОТРЕЗАН ОТ МИРА. ГАЛЕРЕЯ ВАШИХ ФОТОГРАФИЙ И ВИДЕО Полумрак. Запах пота. Сдавленный шепот. Экипаж сидит в коридоре с руками за головой. Потрясенные пассажиры в своих креслах, пристегнутые ремнями. Они не знают, кто она такая, не понимают, что здесь делает девушка в ортопедическом воротнике и рукой на перевязи, что вообще происходит? – К стене. Быстро. Юлита обернулась. Эмиль Хорчинский стоит за дверью, при входе в кокпит. Перед ним стоит на коленях мужчина в дорогом костюме. Руки в одноразовых пластиковых наручниках, на голове мешок. Эмиль приставил к его виску пистолет. Не тот пистолет, что тогда, в машине. На сей раз белый, угловатый, наверное, из какого-то искусственного материала. Похож на игрушку. О том, что это не игрушка, свидетельствует круглая дыра в потолке. В другой руке Эмиль держит какой-то провод, ведущий к внутреннему карману пиджака. Юлита выполняет требование, ковыляет к стене. Делает над собой усилие, чтобы не закрыть глаза. – Хорошо, – кивает Эмиль. Он говорит хриплым голосом, словно много кричал. Или плакал. – Ряды с первого по десятый могут выйти, остальные остаются. Встаете по одному, места А, В, С и D по очереди. Следующий человек встает, только когда…