– О? Видите ли, я хочу продолжить эту тему… – Зачем? Дно еще не пробито? Минута молчания, шумы в трубке. – Я понимаю, что мой текст был написан специфическим языком желтой прессы, но клянусь, я всерьез намерена… – Специфическим? – переспросил Леон. – Я бы выбрал другое прилагательное. – Я понимаю и уважаю ваше мнение. – В таком случае прошу больше мне не звонить. У меня нет ни малейшего желания с вами разговаривать. Я ясно выразился? – Пожалуйста, подождите! У меня есть все основания подозревать, что… – До свидания. Бип, бип, бип. Юлита положила трубку и тихо выругалась. Набрала номер еще раз. Никто не ответил. Попробовала с другого телефона. Услышав ее голос, секретарша DietPol бросила трубку. Ну и ладно, найдем кого-нибудь посговорчивее. В другом видео с места аварии она видела припаркованный на обочине городской автобус. Можно пробить номер, позвонить в транспортное управление, узнать, кто в тот день сидел за рулем. Юлита нашла видео с автобусом, начала перематывать запись. На заднем плане увидела знакомое лицо: Новинский. Мобильник возле уха, опирается на желтую “шкоду октавию”. Его собственный автомобиль. Юлита смотрела на экран, борясь с мыслями, а затем встала из-за компьютера и заблокировала клавиатуру. Пришло время оторвать задницу от стула. 3 Выбор в итоге пал на бочку на роликах. Леон Новинский внес последние изменения в файл “sok_v22_ final_poprawki_2.psd”, после чего отправил его в типографию. Завтра с самого утра заработают печатные станки, выплевывая тысячи цветных этикеток. Игнаций вносил последние коррективы в план рекламной кампании. Человечка-бочку с челкой из капусты будут звать Дон Квашон, а его изображение со слоганом “Квась по-модному!” появится в спонсируемых фирмой DietPol скейт-парках в Седльце, Комине, Замостье. Пробиться в Варшаву или Краков они даже не пытались, понимая, что им никогда не обойти крупные международные концерны. Леону не очень нравилось название “Дон Квашон”: игра слов, конечно, забавная, но что общего у их продукта с Испанией? Сложно себе представить напиток, менее подходящий Иберийскому полуострову, чем сок из квашеной капусты. Но ссориться с Михалом он не собирался. Все равно что сражаться с ветряными мельницами. Леон сел в машину. Уже темнело, на улице моросило. Съезжая на Ягеллонскую, он включил дворники. Вдруг прямо перед его машиной на дорогу выбежала девушка. Мокрые волосы, плащ нараспашку, полные ужаса глаза. – Ох черт… – прохрипел Леон, вдавив педаль тормоза в пол. Взвизгнули шины, по коврику перекатилась пустая банка, ремень безопасности вдавил его в спинку сиденья. Автомобиль остановился. Леон был весь в поту. И в бешенстве. Включил аварийку, открыл дверь. – Ты охренела, что ли? – заорал он. – Еще чуть-чуть, и я б тебя раздавил к чертям собачьим! Что, до пешеходного перехода лень дойти? Да я тебя… – Я ужасно извиняюсь. – Девушка глотала слезы и судорожно хваталась за живот. – Я… Мне пришлось вас как-то остановить… Мне нужна помощь. – По… помощь? – Леон растерялся. Проезжающая мимо машина окатила его водой. – Я… – Голос застревал у девушки в горле, рвался. – Аппендицит… У меня приступ… Мне прям сейчас надо в больницу, а я не могу дозвониться до “скорой”… Мне некого попросить… – Понятно… Понятно… Конечно. Садитесь. Леон взял женщину под локоть, помог ей сесть в машину. Ее трясло. Он пристегнул ее ремнем, проследил, чтобы тот не сильно давил на живот, аккуратно закрыл дверцу. Потом сел за руль, включил первую и выехал на проезжую часть, проигнорировав знак “уступи дорогу”. – В какую больницу ехать? – спросил он, перекрикивая клаксон. – На улицу Батальона Платерувок. Ай… – Платерувок? Где это? – Недалеко. – Девушка прислонилась лицом к холодному стеклу, стекло запотело от ее прерывистого дыхания. – Пок… Я вам покажу. Ох. Прямо, на круговой перекресток… На перекрестке надо развернуться… Леон перестроился на полосу для поворота, втиснувшись между машиной доставки из Люблина и “бэ-эм-вэ” с затемненными стеклами. Через мгновение он был уже на перекрестке, проскочил под носом у бешено звонящего трамвая и развернулся. – А теперь куда? – спросил он, переключая передачу. Вспотевшая ладонь скользила по рычагу. – Прямо… Ай… До… – Все в порядке? – Да. Прямо, до торгового центра… За окном мелькали неуклюжие тяжелые дома: бурые многоэтажки, двухэтажное офисное здание с треугольной надстройкой из голубой жести, склады с облупившейся штукатуркой. А за ними: жестяные ангары в серые и оранжевые полоски со светящейся рекламой магазинов на крыше. – Вот здесь… Направо… – говорила девушка, делая глубокие вдохи между словами. – Приемная в самом конце… А-а-а-а-а… Леон повернул на улицу Платерувок. Они ехали по прохудившемуся асфальту, потом по брусчатке; на каждой выбоине девушка прикусывала от боли губу. По обеим сторонам дороги тянулись пустые парковки. – Так… Где эта больница? – Там… За перекрестком… Леон проехал еще метров двадцать, после чего остановился. Иного выхода у него не было: улица была тупиковая и упиралась в закрытые на ржавую цепь ворота. Здесь стояло одно-единственное здание, перед которым припарковались три фуры с белорусскими номерами. Надпись над входом гласила: “СКЛАД НЕРЖАВЕЮЩЕЙ СТАЛИ”. – Наверное… – Леон вертел головой. – Наверное, мы куда-то не туда свернули? – Нет, нет. Мы на месте, – девушка выпрямилась в кресле, чудесным образом исцелившись. – Мы с вами уже имели удовольствие разговаривать по телефону, но разрешите представиться еще раз: Юлита Вуйчицкая, Meganewsy.pl. – Но… Аппендицит? – Мне его вырезали в тринадцать лет. Простите, что я вас так обманула, но… – Да ладно… Да ладно?! Ты что, совсем охренела?! – Еще раз: простите, пожалуйста, за то, что… – Да прекрати уже мне выкать, дура ненормальная! – Леон вскипел. – Проваливай из машины! Пошла! – Конечно. Но сначала я бы хотела задать вам… Леон не слушал. Включил заднюю, начал выворачивать руль. Но автомобиль вдруг крякнул, остановился и заглох. Юлита затянула ручник. – Ну нет. Это уже слишком… – Он умолк, пытаясь подобрать нужное слово. – Слишком, и все тут! Я звоню в полицию! – И что вы им скажете? “У меня в машине сумасшедшая, отказывается выходить”? Леон откинулся в кресле, подавленный и злой. – Выслушайте меня. – Она говорила медленно и спокойно. – Я задам вам пару вопросов и обещаю, что вы меня больше не… – А что, читатели жаждут подробностей? Мало им? Хотят больше жести? Хотят знать, что Бучек сломал, а что, блядь, нет? Я фигею… Как так можно? Человек же погиб! – Да, погиб. И именно поэтому это важно. Я хочу выяснить, что, собственно, произошло. – Как что? Полиция уже сделала заявление: он попал в аварию. – Вы уверены? – Юлита взглянула ему в глаза. – На сто процентов? Леон не ответил. Ветер раскачивал цепь, и та со звоном ударялась об ворота. Тополя на обочине дороги тихо роняли свои листья. – Давайте поговорим в каком-нибудь спокойном месте, – прервала тишину Юлита. – Я отниму у вас всего пару минут, обещаю. Леон долго молчал, не глядя на нее. Наконец включил мотор. В районе Пельцовизна выбор кафе был невелик: столовки в подвальных помещениях, где из колонок льется адская попса, а отбивная размером с тарелку, жестяные будки с восточной тайско-вьетнамско-китайско-японской кухней, где заодно подают кебабы и картошку фри, да прокуренные тошниловки с рекламными слоганами типа “обеды как у мамы” – детство у их клиентов явно было не из легких. Леон подъехал к наименее отталкивающему из всех окрестных заведений, армянскому ресторану “Севан”. Иногда он приходил сюда на ланч с Игнацием, и проблемы с животом настигли его лишь однажды, что на фоне местных конкурентов можно считать хвалебным отзывом. Интерьер был маняще отвратительный. На обитых вагонкой стенах висели вышитые арабесками ковры, а точнее – их фотографии, напечатанные на матовой бумаге. Под потолком некий последователь Никифора[17] нарисовал вьющийся виноград, в люстре перегорела половина лампочек, из кухни разило прогорклым маслом и жареным луком. Леон и Юлита сели за столик в углу, на выложенные подушками лавки. Официантка принесла меню, они заказали кофе. Кроме них в кафе было только несколько парней в черных толстовках с капюшонами. – Ты могла просто подкараулить меня у офиса, – буркнул все еще злившийся Леон. – А не цирк с конями устраивать. – Могла. Но положа руку на сердце, вы бы вряд ли со мной… – Я же сказал, хватит мне выкать. – Как скажешь, – кивнула Юлита. – Так вот, положа руку на сердце, если бы я представилась на паркинге, ты бы согласился со мной поговорить? – Нет, – нехотя признался Леон. – Я бы прогнал тебя взашей.