М.Я.: Нет, только Саманту. В.Э.: И как она вам показалась? М.Я.: Немного растерянной. Помню, что малыш плакал. Она выглядела усталой. Но так выглядит большинство новоиспеченных мамочек. В.Э.: Захарии было три года, так? Ее сложно назвать новоиспеченной мамочкой. М.Я.: Ну, с годами легче не становится. Наша Рейчел… Р.Я.: Мэрион, констебля это не интересует. В.Э.: А вы не знаете, у Эсмондов не было гостей на праздники? Друзей? Или родственни- ков? М.Я.: Я никого не видела. Я почти всегда дома, так что, наверное, заметила бы, если бы кто-то появился до нашего отъезда. В.Э.: И никто необычный не появлялся здесь за последние несколько недель? М.Я.: Что значит «необычный»? В.Э.: Тот, кого вы не знали. М.Я.: Нет, не припоминаю. В.Э.: А у вас были хорошие отношения с Эсмондами – как с соседями? Р.Я.: Она была приличной женщиной. Правда, немного вялой. А вот он – он просто подонок. В.Э.: Правда? А почему вы так считаете? М.Я.: Со мной он всегда был очень мил… Р.Я. (оборачиваясь к жене): Мил? Да он убил нашу чертову собаку! М.Я.: Ты этого не знаешь. Не наверняка… Р.Я. (обращаясь к Эверетт):. В сентябре мы договорились, что они посмотрят за нашей собакой, пока мы будем в отъезде. Мы уезжали всего на одну ночь. Их мальчик – Мэтти – всегда с удовольствием приходил и играл с ней, ходил с ней гулять… М.Я.: Молли была очаровательной собачкой. Р.Я.: Обычно мы отдавали ее в собачий питомник, но тогда подумали: «Всего одна ночь. Что с ней может случиться?» А когда вернулись, бедная псина оказалась мертва. М.Я.: Рон, ей было уже четырнадцать! Р.Я.: Но ведь она была здорова, правда? Мы много лет не водили ее к ветеринару. А потом она вдруг неожиданно умирает, и именно в ту ночь, когда за ней присматривали Эсмонды?.. Прости, но в такие совпадения я не верю. В.Э.: Мой инспектор – тоже. Р.Я.: Вот видишь, Мэрион, констебль согласна со мной. В.Э.: Я вовсе не хотела сказать… М.Я.: Мы ничего не могли доказать, Рон. Ты же прекрасно знаешь. В.Э.: А как это объяснил мистер Эсмонд? Р.Я.: А никак. М.Я.: Рон… Р.Я.: Нет, правда. Он сказал, что у собаки, должно быть, случился сердечный приступ или что-то в этом роде. Сказал, что утром пришел, чтобы покормить ее, а она уже лежит мертвая. Полная ерунда. В.Э.: И вы не делали вскрытия? Р.Я.: А вы знаете, сколько это стоит? М.Я.: Я подумала, что лучше всего согласиться с тем, что это был несчастный случай. То, что бедную Молли разрезали бы, не вернуло бы ее к жизни, и я не хотела осложнять наши отношения с Эсмондами. Они ведь оставались нашими соседями. И нам надо было с ними жить. В.Э.: Я вас хорошо понимаю, миссис Янг. М.Я.: Майкл даже предложил нам деньги. Сказал, что ему очень жаль, и дал 100 фунтов. Р.Я. (презрительно): Жалкие 100 фунтов. М.Я.: Самое печальное – то, что после случившегося мы стали очень редко видеть Мэтти. Он потерял голову из-за Молли. Бедный мальчик – я никак не могу забыть о его ужасной смерти… Помню тот день, когда они переехали сюда, так хорошо, будто это случилось вчера, – он так радовался саду… Мне кажется, раньше у них никогда не было сада. В.Э.: А вы давно здесь живете, миссис Янг? Р.Я.: Да уже лет десять. Нет, двенадцать. В.Э.: То есть вы знали родителей мистера Эсмонда? Р.Я.: Ричард мне никогда не нравился, а Алиса Эсмонд была очень приятной женщиной. М.Я.: Она была полностью у него под каблуком, Рон, и ты это знаешь. Как это теперь называется? «Держать все под контролем»? Так вот, он все держал под контро- лем. В.Э.: То есть как отец он тоже мог вести себя таким же образом? Я имею в виду, с сыновьями… М.Я.: Меня это ничуть не удивило бы. Действительно, Майкл был очень тихим. А вот Филипп, насколько я его знаю, был его прямой противоположностью. Очень живой и открытый. Помню, прошлым летом я видела его с Мэтти в саду. Они вытащили надувной бассейн, и Филипп пытался научить Мэтти сёрфингу, или как там это называется. Они залили водой все вокруг. Даже Саманта смеялась. Вот такими я и хочу их запомнить. Смеющимися в лучах солнца. Нормальной счастливой семьей. * * * Предполагалось, что поисками Кёйпера на записях с камер наружного наблюдения займется Куинн, но никого не удивило, что всю грязную работу делал Бакстер. На Банбери-роуд было несколько камер, еще несколько располагались возле магазинов в главной прогулочной зоне Саммертауна. Но в переулках их не было, так что, если у Кёйпера была бы хоть капля ума, он воспользовался бы именно переулками. У них имелся единственный шанс отследить его по дороге от Литлмора, где он жил. И тут неважно, выбрал Кёйпер путь по окружной дороге или через центр города – они все равно его увидели бы. Конечно, в том случае, если он воспользовался собственной машиной. Бакстер загружает первую запись и искоса смотрит на Куинна, который возится со своим мобильным. – Сделай одолжение – проверь такси. Вдруг Кёйпер заказал машину? – Да неужели? – На лице Куинна появляется гримаса. – Прямо так сел на заднее сиденье и сказал: «Не обращай внимания на бензин, приятель; я заплачу, если испачкаю сиденья»? Теперь наступает очередь Бакстера корчить рожи. – Ладно, ладно, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. – Он поворачивается назад к экрану и бормочет себе под нос: – Хоть чем-то полезным займешься. * * * Лорен Камински живет в одном из новых общежитий Вулфсон-колледжа, окна которого выходят на Чаруэлл[57] и Радужный мост[58]. Новым оно было в 1970 году, когда его построили, но в этом городе даже колледж, основанный в 1379 году, тоже называют «новым». Деревья все покрыты изморозью, по течению реки неторопливо скользят два лебедя. Над рекой кружатся чайки, кричащие, как ведьмы. Сама комната маленькая, но удобная. Никакого беспорядка и очень мало вещей, которые выдавали бы личные преференции хозяйки. Кухонька, крохотная ванная комната, которую видно сквозь полуприкрытую дверь. Что же касается самой Лорен, то она так же сдержаны, как и окружающие ее вещи. Изящная, с короткими каштановыми волосами, подстриженная под эльфа. Она замечает, как Сомер оглядывает ее комнату, и слегка устало улыбается. – Я редко здесь бываю. Мой молодой человек преподает в Магдалене, и бо€льшую часть своего времени я провожу там. То есть я хочу сказать, что здесь удобно и все такое, но Оксфордом это не назовешь, правда? Она жестом предлагает им сесть. Дивана едва хватает на двоих, и Сомер ощущает неловкость, чувствуя, как ее бедро касается бедра Гислингхэма. – Полагаю, вы хотите поговорить со мной о Майкле Эсмонде? Какой ужас все то, что случилось… Все говорят одно и то же. И иногда одними и теми же словами. – Как я понимаю, о сексуальном харрасменте сообщил ваш молодой человек? – начинает разговор Гислингхэм. – Я не хотела раздувать скандал, – Камински кивает, – но Нед был вне себя. Он хотел, чтобы я обратилась в полицию, подала официальное заявление, то есть все, как положено. – И, насколько мне известно, доктор Эсмонд отрицает все обвинения? Она садится, но на самый краешек, как будто готова в любой момент упорхнуть. – А вы как поступили бы на его месте? – А сами вы с ним об этом не говорили? – задает вопрос Сомер. Лорен качает головой.