Если я правильно понял, то трахаться нам придется много и часто, так смысл тратить время на лишние тряпки… Накрываю грудь ладонью. Прохладная кожа обжигает, заставляет сердце биться на износ. Но Ася все равно как кукла. Теплая, но не живая. Язык робко решивший коснуться моего, тут же спрятался, а руки почти коснувшиеся меня, сжались в кулаки. От досады хочется рычать, но она не отталкивает, а значит просто нужно продолжать, просто дать понять, что ничего плохого мы не делаем. Перемещаю губы на тонкую шею. От вкуса кожи хочется выть, насколько он сладкий. Покрываю грязными поцелуями, влажными, сочными. Все выше и выше, чтобы куснуть мочку уха. Никогда этой поеботой не занимался, но Ася вздрагивает и я не решаюсь вернуться на шею. Вылизываю раковину уха, вожу языком, пока она не распускает кулаки, все – таки обняв меня за шею. Ощущение триумфа окрыляет, и я сползаю губами по щеке, к нежным губами, которые в ответ на давление начинают двигаться, отвечать… Хочется волком завыть, насколько сильно это возбуждает, рвет остатки нитей сдержанности. Руки сами тянутся ниже, ползут вдоль талии, обворачивают ее сзади, собираю чертову ткань. Каждая клетка напряжена, каждый нерв натянут, когда ладони ложатся на холодные ягодицы, когда стискивают их. Прижимаюсь всем телом, стараюсь не спешить. Целую, целую, отвлекаю, только чтобы раздвинуть половинки, чтобы ощутить насколько влажная у Аси киска, как по ней сочится влага…тянется по бедрам, скользит между пальцами… Ася. Мокрая. Для меня. Стискиваю зубы от одной мысли как хорошо в этой пещерке будет моему члену, как плотно она его обхватит. Сожмет. Раздавит… Толкаю палец между половых губ, чувствую сильную пульсацию, словно тугая турбина в себя тянет. — Это неправильно... – вдруг отворачивается, злит, пытается выбраться, дергается… Все же нормально было! Сука! — Ася… — Да не могу я! Главное дышать, главное подождать. Этот вирус уже в нас, захватил, увлек в свои ядовитые сети. Еще немного и она будет так же больна похотью, как и я. Терпи, не рви… Я резко вытаскиваю руки из-под задницы, влажные, блестящие, от них исходит такой запах, что внутренности сводит. Поднимаю ладони, обнимаю лицо, оставляя влажные разводы на щеках… Губах. Даю себя на вкус попробовать… Заставляю замереть, выслушать. — Что тогда правильно? Сейчас, здесь, между нами не может быть ничего правильного или неправильного, только хочу или не хочу, — шепчу прямо в губы, укладываю на пол. – Скажи, что не хочешь меня, и я не буду ничего делать. Она моргает, упирается ладонями в грудь. Я уже жду сильный толчок, новое сопротивление, очередной скандал, а Ася вдруг улыбается уголком рта, чуть усмехаясь, стягивает ноготки, царапая кожу… — Лжец… — шипит она и проводит языком по губам… Бляяя… Крышак летит. Я накрываю рот, толкаю язык, взрываясь предвкушением, понимая, что сейчас готов даже сдохнуть, но взять ее. Трахнуть так, словно живем последний день. Последние минуты. Мои руки словно своей жизнью живут. Тянутся от лица к груди, сжимают через ткань, тут же забираются под нее, сжимая обе груди сильно, жадно, до ее вскрика. — Больно? — Да. — Терпи. — Мудак, — шепчет в губы, прикусывает нижнюю, тянет. Сильно, до крови, которая ощущается металлическим вкусом. Но это лишь сильнее будоражит сознание, впускает в него грязные картинки того, что еще она может прикусить… – Больно? Терпи. В этот момент словно кто – то рубильник переключает. Нежность становится ненужной бумажкой, и мы просто сминаем ее, выбрасывая. Одновременно, смотря друг другу в глаза. Рву платье с треском, пальцами сильно сжимаю соски…Выкручиваю. Ася дергает мои волосы, а я жадно ее целую. Я ощущаю себя голодавшим зверем. Целую, рот вылизываю. Хаотично. Бездумно. Влажно. Грязно. С сочными звуками, самыми приличными из которых стоны… Я оставляю грудь, тяну руку вниз. Ася ноги раздвигает, окружая меня ими, захлопывая ловушку. Рука все ниже, грохот сердца в тишине все громче. Сдергиваю штаны. Быстрее, быстрее. По члену скозняком словно раскаленным воздухом полоснули. Втягиваю воздух, прижимаясь плотно к промежности, чувствуя ее влагу, ее дыхание. Оно окружает меня, увлекает в свое жерло. Вокруг холодно и лишь мы одни источник тепла. Толкаю бедра, проникая головкой в жаркую глубину. Туго. Так туго, что болезненно член перетягивает. Сжимаю челюсти. Ася морщится, но в глаза смотрит. — Терпи, терпи, — говорю то ли ей, то ли себе, с каждым словом преодолевая еще один рубеж. Коротко смотрю вниз, туда, где половые губы раскрылись цветком под давлением ствола. Еще немного, еще… Пока он весь не скрывается в глубине, пока из груди не рвется позорный немужской стон… Ася все напряжена, меня самого колотит… Все внутри дрожит, дребезжит как стекло, которое вот-вот взорвется. Воздуха почти не осталось. Перед глазами круги. Но тело само двигается. В голове белый шум и лишь одна мысль бьется, словом рвется. — Почему мы не делали этого раньше, Ась… Она головой качает, рот открывает, издавая сочный стон, которые я ловлю губами. — Больно? — отвожу бедра назад и снова в нее. В башке все смешалось. И торопиться нельзя, и не двигаться невозможно. — Не знаю. Странно… — новый рывок и мягкий стон. Ее руки на плечах, ноготки в коже. Бля, башка кружится. — Как странно… Говори, хочу слышать, что ты чувствуешь… — впервые, наверное, хочу знать… Потому что молчит, потому что хрен чего вытянешь. — А ты, что чувствуешь ты? — целует влажно, коротко, то в глаза смотрит то вниз, где член поршнем входит. Еще рывок. Так узко. Так горячо. — Как будто на каруселях, даже на американских горках, на самом верху, как будто еще немного и вагончик вниз сорвется и внутренние органы в свободном полете… Чувствуешь это? Похоже? — Никогда не каталась на каруселях. Разве что в детстве, на качелях, — говорит с трудом, дышит все чаще, подчиняясь ритму толчков. — Но что – то похожее да. — Тогда держись, Ась, покатаемся вместе. Представляешь, с горы, на полной скорости. — Только держи меня, — просит она, когда разгоняюсь, когда срываюсь вниз, когда больше не сдерживает нежность, страх, сомнения, когда руки канаты, а губы вода. И мы пьем друг друга, пока я вбиваю ее в твердый пол. Мы пьем друг друга, пока меня желание плетью бьет, подгоняет, заставляет не сексом заниматься, а выбивать дух. Трахаться сильно. Брать жестко. Двигаться остервенело. Не прекращать движений, пока кольцо внутри ее тела не сжимается, пока у меня перед глазами не темнеет от удовольствия, что буквально стягивает горло, заставляя содрогнуться. Торможу себя, выдергивая член из влажного плена, сдерживая сперму, в себя приходя. — Что? – не понимает Ася, смотрит на меня. Глаза огромные. Губы пухлые. Охуенная она сейчас… И каре ей идет. — Чуть не кончил просто. Ща… — дышу шумно, член у основания сжимаю. — Ты не кончила? — Нет. Да и как… — Бля… — дергаю за ногу, чтобы легла. Отвожу ее в сторону, раскрывая шире, снова между складок толкаюсь, смотря как от простых движений грудь дергается. Красиво так, пиздец… Пальцем нахожу клитор… В глазах Аси безумие, в моих твердая решимость. Она тянется руками, хочет мои убрать, но я толкаю их. – Глаза закрой, — мотает головой. — Закрывай! По клитору кружу, все быстрее внутрь толкаясь, чувствуя, как наконец плотное кольцо сжимает внутри.