— Я не знаю Ась, я не телепат. — Расскажи мне что-нибудь? Просто расскажи… — Втягиваю носом запах, но он уже далек от сладкого, скорее приторный, с ноткой кислинки. Тошнота накатывает, но я сильнее прижимаю к себе любимую. — Просто расскажи... В детском доме, где я жил с мамой, меня задирали. Я не говорил маме. — Почему? — Потому что у меня была мама… Ты представь тех детей, волчат, никогда не знавших материнской ласки, или потерявших ее. А тут я и мама, которая постоянно со мной сюсюкалась. — Ты мог ей сказать… — Боялся. Не знаю почему не говорил. — А что потом? — Потом появился папа, мы переехали в город, потом уже сюда. Я очень хотел, чтобы со мной дружили, боялся, что будут смеяться. Наверное, поэтому не смог защитить тебя тогда… Прости… — Не извиняйся. Ты был ребенком. — Теперь твоя история… — Моя… — История за историей, слово за словом, мы просто лежим и разговаривем, мы просто ждем чего — то. Когда наступит голод, когда начнется жажда. История Сон Естественная нужда. История Сон Естественная нужда. Сколько минут так проходит. Часов. Дней. Мы просто потерялись. Мы вне времени и пространства. Мы спим по очереди. Ходим в туалет, в котором давно нет воды. Остатками мы смочили губы. В какой – то момент истории заканчиваются, как и желание разговаривать или передвигаться. Мы просто лежим и тупим в потолок. Желудок сворачивается от голода, горло рвет от жажды. Но вставать и что — то требовать уже не хочется. Ничего больше не хочется. — Ты думал про смерть? – медленно медленно спрашивает Ася, обхватив мои пальцы, но я выдергиваю руку. Раздражение накатывает даже от ее голоса. Словно слышу, как кто – то вилкой по стеклу елозит. Руки сами в кулаки сжимаются. Хочется рвать и метать, но сил почти нет. — а что про нее думать. Там нет ничего… — А если есть? Рай? Ты веришь в рай? — Не особо. Скорее в переселение душ. — Ну а если все — таки рай? Каким он будет для тебя? — Да что ты пристала? Лежи тихо. — Но мне интересно… Знаешь, мой рай… Это дом. Жива бабушка. Мы с тобой рядом на том дереве сидим и вишню лопаем. А рядом бегает Джек. — Кто такой Джек? — Наша собака. Я всегда мечтала о собаке. Чтобы руки мне лизал, за мячиком бегал, чтобы согревал, когда мне холодно… Это мой рай. А твой? — Хрен знает. Море. У нас там домик есть. Шум волн. Прибой. Грозовые тучи. И только стихия…. Человек думает он всесилен, он способен на все, но вот приходит стихия и человек становится бесполезным. — Иногда от стихии можно укрыться. — Можно, да… Я бы отвез тебя туда… Мы бы занимались любовью на ночном пляже, а потом бы выковыривали из задницы песок. Ася смеется, хрипло, тихо, почти возбуждающе… Я поворачиваю голову, она смотрит на меня, положив ладошки под голову. — А ад? Каким будет твой ад? — новый вопрос, снова напрягать мозги… Сколько-можно— то? — Это мой ад… Может мы уже мертвы и это просто бесконечная пустота, из которой даже смерть не выход… — А мой ад жить без тебя, — снова лезет, а я вздыхаю. – Ты не оставишь меня? — Ась, блин. Куда я от тебя денусь – то? — А потом. — И потом. Спать хочу, покарауль. — Снова? — Пока сплю, жрать не хочется. Меньше шансов, что я тебя придушу. — Это не смешно… — А я и не смеюсь, — закрываю глаза, слыша, как Ася за спиной всхлипнула. Но я сжимаю челюсти и стараюсь не думать об этом. В башке начинается полная херня, тараканы словно с ума посходили и уже над костром прыгают, в жертву муж приносят… Я часто дышу. Еще вздох. Еще. Но каждый глоток воздуха — это запах смрада, который становится все гуще в этих стенах. А слабая вентиляция не спасает. Просыпаюсь от холода, что пронизывает насквозь. Рядом Ася спит без задних ног, накрывшись одеялом… А если бы он пришел? А если бы… — Ася! — Что? – поднимает голову и стонет, перевернувшись на твердом полу. Я пытаюсь отыскать внутри себя хотя бы толику восхищения, с которым раньше смотрел на ее изящное тело, сейчас он окажется мне почти уродливым с выступающими ребрами и тазовыми косточками, с тонкими руками и ногами больше похожими на веревки. – Холодно так, ложись под одеяло. — Договорились же спать по очереди. — Да какая разница, если он захочет нас усыпать, то все равно применит газ. В башке стучит пульс. Перед глазами пелена. — Ну конечно, давай ему повод отрезать нам еще что-нибудь… — Хватит на меня злиться, я ничего тебе не сделала! — Ты жива, этого достаточно. А я бы мог давно выйти на свободу… *** Дорогие читатели, буду признательна, если поддержите новинку. https://litnet.com/ru/reader/zhestokii-muzh-b457779?c=5294787p=1 пы сы График прод не изменится... Глава 40.Ася Чебрец Как водой ледяной облили. Причем из лужи. Грязной. Зловонной. Я пытаюсь найти в глазах Демьяна следы вины или раскаянья, да хотя бы шутки, но там лишь пустота. Точно такая же как в наших желудках. — Блин, прости, Ась, я не то сказать хотел… Извинения. Такая чушь. Когда они не от души, делают лишь больнее. В глазах давно было сухо, потому что воды в организме почти не осталось. Нежности не осталось. Желания. Ничего… — Но ведь ты прав… — срываюсь на пол и тут же хватаю лежащий в крови нож... – Я ведь сказала, что люблю тебя, а значит готова умереть ради тебя… А ты готов? Или все твои слова лишь кровь, что засохла и стала грязью на полу… — Кончай, Ась, ты меня пугаешь…