– Оплата за январь, – холодно произнес Дэвид, словно это он собирал деньги. Заглянув в конверт, Клифф большим пальцем перебрал купюры. – Увидимся в следующем месяце, – кивнул он и начал закрывать дверь. – Клифф, подожди. Мужчина задержался у двери, не пытаясь скрыть раздражение. – Да? Дэвид сглотнул. – Сколько еще? Прошло уже восемь месяцев, я не могу продолжать это… Клифф тяжело вздохнул. – Каждый месяц, Дэвид. Каждый месяц ты поешь мне одну и ту же песню и танцуешь, рассказывая, что не можешь так продолжать, и каждый месяц продолжаешь. Так что хватит болтать. Ты будешь делать это столько, сколько я скажу. Если хочешь, чтобы твой парень сохранил анонимность – и мозги – в целости и сохранности, это все, что тебе нужно делать. Так-то. Все понял? Ладно, тогда пока. Дверь закрылась, и послышались щелчки и лязг как минимум трех замков. Когда язва снова дала о себе знать, Дэвид втянул живот. – Это нечестно. Совсем нечестно. Усевшись в авто, он резко нажал на газ, отчего шины разбросали гравий и стекло, словно радующий душу град. – Так им и надо, – пробормотал он. Добравшись до своей квартиры в Бернал Хайтс, Дэвид обнаружил, что одно переднее колесо спущено. Глава 12 В середине января друзья встретились втроем в любимом баре Либерти в Мишен и попивали маргариту под бдительным взором Кармен Миранды и Джеймса Дина. В темном помещении играла кубинская музыка, а из-за спины доносился стук бильярдных шаров. Либерти и Маршалл спорили и сплетничали, как обычно, словно уже забыли про Джулиана. Натали решила, что так лучше. – Я собираюсь напиться, – объявила она. – Поддерживаю. – Либерти облокотилась о барную стойку и позвала бармена, который знал ее по имени. Маршалл вскинул брови, глядя на Натали. – Ты в порядке? – Я пережила праздники. Он внимательно посмотрел на подругу. – Как скажешь. Либерти добыла им еще по коктейлю, но, вместо того чтобы сдержать обещание и напиться, Натали медленно цедила маргариту и слушала добродушные споры друзей. – Когда успел наступить Новый год? – посетовал Маршалл. – Пришел и ушел. Как одно мгновение. – Ага, это ужасно, – вздохнула Либерти. – Я застрял на нелепой вечеринке в Ньюарке, штат Нью-Джерси. – Маршалл подчеркивал свои слова взмахом бокала с коктейлем. – Боже правый, тот парень, бывший актер из «Ренты», поцеловал меня в полночь. Я сказал: «Дорогой, одно то, что мы оба геи в Ньюарке, не значит, что нам нужно о чем-то заявлять». Либерти поморщилась. – И ты ему врезал? – О нет, мы целовались словно безумные, – сообщил Маршалл. – Не забывай, я же, боже мой, был в Ньюарке. – А как насчет тебя, Либ? – поинтересовалась Натали. – Целовала кого-то? – Если я целуюсь, то не рассказываю потом, и не важно, Новый год это или нет. – Значит, не целовалась, – едко заметил Маршалл. – Заткнись. Натали крутила свою соломинку, пока не поняла, что друзья замолчали и таращатся на нее. – Что? – Рассказывай, подруга, – потребовала Либерти. – Что там за маниакальная депрессия? – Что… что ты имеешь в виду? – До этого утра ты не отвечала на мои звонки, письма и сообщения на Facebook…[17] – Меня нет на Facebook. – Редкий вид человека, на грани вымирания, – прокомментировал Маршалл. – Да без разницы, – фыркнула Либерти. – Дело в том, что вытащить тебя сюда было мини-чудом, а ты берешь и молчишь. Одно дело быть подавленной – мой ПМС убил бы женщину послабее, но у тебя явно другое. Что случилось? – Ладно, – обреченно вздохнула Натали, – но давайте выберем место потише. В задней части бара располагалось патио. Друзья устроились там за деревянным столиком в углу, причем Маршалл и Либби сели с одной стороны, чтобы дать ей пространство. Натали одарила их благодарной улыбкой, впрочем, быстро промелькнувшей и исчезнувшей. – Я ходила на свидание с Джулианом. Друзья отреагировали одновременно. – Что? – С кем? Либерти толкнула Маршалла локтем. – Ну вспомни, Джулиан… из кофейни. Стремный чудак, который весь вечер что-то пишет. – Никакой он не стремный и не странный, – устало возразила Натали, но подруга словно и не слышала ее. – Подожди, у тебя было свидание? Когда? – В Рождество. Он повел меня в приличный ресторан… – Рождество? – резко переспросила Либерти. – Это ж давно было! Технически в прошлом году. – Либерти… – тихо протянул Маршалл. – Прости, мне просто казалось, что друзья делятся такой информацией, – фыркнула она, подкуривая сигарету. Маршалл повел себя более корректно. – Почему ты не рассказала нам, дорогая? – Потому что рассказывать-то нечего. Мы вкусно пообедали и… все. – Что значит «и все»? – Просто… ничего не случилось. Мы поцеловались и… – Ты поцеловала его? – Глаза Либерти вспыхнули. – Что за черт, Натали? – Либерти, ради бога, позволь ей все рассказать. – Я просто пытаюсь понять, почему это произошло, а мне даже не позвонили. Натали закрыла глаза ладонями. – Я не могла тебе позвонить. Слишком стыдно. Либерти погасила сигарету и спросила настойчивым, но более мягким тоном: – Что случилось? – Не знаю, – несчастно произнесла Натали. – Все шло прекрасно, а потом развалилось на части. Он хотел мне о чем-то рассказать, но боялся, а я боялась это услышать. Свидание даже по моим стандартам закончилось ужасно неловко, и я просто… сбежала. С тех пор от него ни весточки. Все? Счастливы? Потому что я – нет. – Она покачала головой, испытывая отвращение к самой себе. На глаза навернулись слезы. – И конечно же, я не могу не заплакать. Опять. Ведь я только и делаю, что плачу. Вместо того чтобы поговорить и все решить, я плачу. Можете начинать.