– Он и ночью звонил, когда у нас уже все закончилось. Жена его пьяного подняла, еле, говорит, добудилась, спрашивал, кто у нас стрелял. Ветер, видимо, звуки доносил… Я сразу вспомнил упавший с дороги при попытке развернуться и загоревшийся при переворачивании внедорожник. Языки пламени были высокие и тянулись ветром в другую сторону – от Малиновки. Значит, ветер, как мне подумалось, не мог доносить звуки стрельбы до Коляна, если только резко не менялся, что с ним порой случается. Вячеслав Петрович между тем продолжил: – Я и сказал ему, что охотники приехали, на чьей-то даче бутылки подбрасывают и стреляют по ним. Обычная охотничья забава, когда стрелять больше не по кому или когда просто перепьют. А сейчас звонит, говорит, по дороге на тракторе проезжал, видел в пыли лужу крови, и не одну. Я сказал, что не знаю ничего. Колян говорит, ежели что, чтобы я звонил, он со своей двустволкой всегда прибежит. В любом состоянии. А его обычное состояние какое? Ты же сам знаешь – лежачее… – Уж лучше без таких помощников обходиться… – резюмировал я, легко изображая простенького, добродушного человека. Разговаривали мы через опущенные стекла автомобилей, не выходя на дорогу. И тут же я снова «газанул», отрываясь от «уазика», пока дорога позволяла это сделать, но больше для того, чтобы не стала заметна моя неискренность и мое недоверие. Но скоро дорога изменилась, мои скоростные маневры закончились, и пришлось еле-еле ползти, чтобы не повредить машину. «Пробить» подвеску на такой дороге – пара пустяков. Там уже «уазик» меня не только догнал, но сумел даже выйти вперед. Устраивать гонки на такой дороге я не пожелал. На повороте в мою деревню Вячеслав Петрович свернул, а там и обгонять его было негде – дорога там была узкой, и даже со встречной «Нивой» одного старика из нашей деревни мы с трудом разъехались. – Что-то движение в нашей отдаленной сельской местности стало чересчур интенсивным, – вслух сказал я сам себе. – Так скоро, пожалуй, как в городе будем ездить, если сам сумеешь ни в кого не въехать, то будешь ждать, когда в тебя кто-то въедет. Закон тесноты… Но пока еще ждать этого не приходилось, и едва ли в течение остатка моей жизни это произойдет. Хотя пришла в голову другая мысль, связанная с этой дорогой, – что будет зимой, когда снега навалит. Наш сельсовет живет вообще странно, денег, как председатель говорит, едва наскребает на заработную плату сотрудникам, и трактористам, чтобы чистить дороги, платит копейки. Трактористы жалуются, что на солярку, которую приходится тратить при чистке дорог, не всегда хватает при нынешних ценах на топливо, и потому чистят редко. По сугробам, в отличие от «Нивы» или «уазика», моя «Камаро» проехать не сможет. Придется, видимо, покупать какой-нибудь полуразвалившийся тракторишко, чтобы самому себе выезд прочищать. Или копить деньги на приличный трактор, который и проблем с ремонтом создавать не будет, и дорогу сумеет содержать всегда в порядке. Мы с отставным майором еще прошлой зимой, когда я звонил ему с просьбой вытащить мою застрявшую в снегу «Волгу», обсуждали вопрос приобретения в складчину старого трактора, но тогда нам не позволило это сделать наше совместное финансовое положение. Теперь я, похоже, эту возможность заимел. Даже если окажется, что Вячеслав Петрович помогает Николаеву, я, думаю, и в одиночестве освою подобную технику. Никифоров, ехавший впереди, затормозил только в последний момент, едва не ударив бампером в ворота. Я остановился рядом и сразу прошел мимо столбом застывшего на полпути к калитке Вячеслава Петровича в дом. Открыл его своим ключом со связки, показывая Никифорову, что открываю сам. Дескать, если бы Тамара была дома, то дверь была бы открыта или закрыта изнутри на задвижку. Он все, похоже, понял и только после этого направился во двор. Я прошел внутрь дома, не дожидаясь Никифорова, осмотрелся, вспомнив, что отставной майор недавно видел в доме свет, когда там никого быть не должно было, проверил, что следовало проверять, но все было на месте. Потом обследовал окна, закрыл на верхний шпингалет одно окно в комнате, но он, как я помнил, всегда закрывался туго, зато открывался легко, стоит только раму покачать. Сходив в сарай-мастерскую и взяв молоток и гвозди, я вбил прямо в раму пару гвоздей, намертво приколотив ее к подрамнику. Теперь проникнуть в дом через окно не получится. Выглянув в огород, я увидел, что Вячеслав Петрович внимательно рассматривает следы между перекопанных на зиму грядок, и вышел к нему: – Что нашел, Следопыт? Вячеслав Петрович на новое прозвище не обиделся. – Смотри сам… Следов много. И женских, и мужских. Причем мужских разных. – А чему тут удивляться, здесь и Тамара каждый день пробегала, и бандиты топтались, и следственная бригада гуляла, и даже я изредка заходил. Все следы, я вижу, старые. Дождя не было, почву не размыло, только по краям ветерком заровняло. А вот следов недавнего пребывания в доме Тамары я не нашел. Поехали к тебе? – Поехали… – согласился Никифоров. – Но, думаю, там ее быть не может. Глава четырнадцатая Подполковник Лихарев ехал, видимо, очень быстро, что и неудивительно, водителем в этот раз у него был молодой очкастый парень, которому погонять на хорошей машине одно удовольствие. Я уже много раз замечал, что к профессиональным водителям с возрастом приходит степенность в передвижении. Как только мы приехали, Лихарев сразу отпустил свой микроавтобус назад в райцентр, пожал мне руку и спросил: – Вы, Виктор Вячеславович, не обиделись, что я не смог к вам в деревню заглянуть? – Ну что вы, какие могут быть обиды… Да вопрос ничего и не решал. Только нервы успокоились бы, и все… Лихарев не дал мне договорить, махнув рукой в сторону дороги: – Кстати, вон и Балакирев, кажется, едет. Больше, пожалуй, и некому. Автомобиля пока видно не было, слышался только шум двигателя, но мне показалось, что это двигатель вовсе не микроавтобуса, а, скорее, грузовика. Но откуда здесь грузовику взяться? С какой целью кто-то мог ехать на грузовике? Мы все дружно вышли на дорогу. Причем я предусмотрительно сунул руку под куртку и попробовал, насколько легко вытаскивается из кобуры пистолет. Машина, наконец, показалась. Это, в самом деле, был большой тентированный грузовик «ЗИЛ-131», обычный для армии и по расцветке схожий с армейской. Автоматы, к сожалению, были только у троих бойцов группы силовой поддержки, что прибыли с Лихаревым, а у нас с ним были лишь пистолеты. У отставного майора и пистолета не было. – Рассредоточились, занимаем позицию! – дал я команду и показал на обочину дороги и растущие за нею кусты. – Вячеслав Петрович! Автоматы нам принеси. Угнать грузовик бандиты вполне могли даже у армии и посадить в кузов, под тент, не менее тридцати человек. Другой вопрос, где они могут набрать за короткий срок столько желающих рискнуть жизнью за чужие и чуждые им интересы? Пока грузовик двигался в нашу сторону, Никифоров успел принести три автомата с полными магазинами, раздавал нам оружие и сунул мне в руку оставленный мной на диване бинокль. Но использовать тепловизор сейчас необходимости не было, темнеть еще не начало, поэтому я только снял защитные колпачки с окуляров и поднял бинокль к глазам, не включая его. Нас, естественно, заметили из кабины. Грузовик остановился, не доезжая до нас около шестидесяти метров, из кабины, с водительской стороны, следовательно, из-за руля, вышел высокий и широкоплечий офицер, как показал мне бинокль, с погонами старшего лейтенанта и с эмблемой военной разведки на рукаве. Через незастегнутый ворот виднелась тельняшка. Голову офицера прикрывал голубой берет, какие носят только в воздушно-десантных войсках и в спецназе военной разведки. Старший лейтенант поднял руку, показывая этим свои мирные намерения, обернулся, дал какую-то команду, видимо, в кузов грузовика, и двинулся в нашу сторону. Его мало смущали наши стволы, направленные ему в грудь. А это он наверняка определил. Я по себе знаю, что это малоприятная процедура идти вперед, находясь под прицелом и не зная, чего ждать. Так я однажды проводил переговоры с бандой, где был убит эмир, и бандиты хотели поторговаться перед сдачей. А я привык обещать только то, что был в силах сделать. И я ничего им не пообещал. Только дал возможность выбора между смертью здесь, в горах, после чего тела растерзают шакалы и хищные птицы, и сдачей, что бандитов не устраивало, потому что сдача – это обязательно следствие, суд и многие годы «отсидки» на «зоне». Многим из бандитов сдача грозила пожизненным заключением, и они это прекрасно понимали, хотя в глубине души, как свойственно любому человеку, надеялись на лучшее. И любой, у кого не выдержат нервы, мог нажать на пусковой крючок своего автомата и прострелить мне и бронежилет, и шлем. А старший лейтенант, направляясь в нашу сторону, не знал, кто его встретит – мы или бандиты, захватившие дом в наше отсутствие. Но я уже догадывался, с кем имею дело. Номер у грузовика был, как я распознал с помощью бинокля, центрального военного округа и принадлежал, в числе других военных организаций, Главному управлению Генерального штаба, то есть ГРУ. Сразу после команды старшего лейтенанта из кузова один за другим выпрыгнули пять человек, сидевшие, похоже, неподалеку от заднего борта, и бинокль показал мне, что это группа подполковника Балакирева, который, видимо, не пожелал ехать в трехместной кабине, хотя по званию вполне мог бы занять место и там. Балакирев приветственно помахал нам рукой и поспешил догнать старшего лейтенанта. К нам они подошли уже вместе. – Вы носом, что ли, бойцов ЦСН чувствуете! – одобрительно сказал я подполковнику Лихареву и встал, чтобы выйти навстречу приехавшим. За мной встал и Никифоров, желая выйти следом на дорогу, чтобы выяснить, откуда здесь взялась машина спецназа военной разведки, хотя в нашей области не стоит ни одной бригады спецназа, только полк ВДВ неподалеку от областного центра. – Вот, подкрепление вам доставили, – пожимая мне руку, сказал Балакирев. – Взвод ваших войск. Надеюсь, они будут нам полезны не только в отражении атак Бобина, но и против другого парня тоже, ради чего и прибыли. Старлей козырнул и шагнул вперед, представляясь: – Командир взвода спецназа Главного управления Генерального штаба старший лейтенант Соломин, прибыл со своим взводом в ваше распоряжение по приказу командующего войсками спецназа. – Подполковник Кукушкин, – в ответ представился я и, на секунду осекшись, добавил: – В отставке – подполковник. Как нас нашли, старлей? – Нас вчера вечером подняли по тревоге, посадили сначала в вертолет, потом в самолет и отправили спецрейсом в Москву, где должны были дать боевое задание… – Откуда отправили? – поинтересовался я. – Десятая бригада спецназа военной разведки. – Понятно. Из Краснодара летели… – Так точно. У нас на бригадном аэродроме большие самолеты не взлетают и не садятся. Поэтому сначала вертолетом доставили в Краснодар, а там в самолет, что специально за нами прислали. Хороший самолет, не десантный и даже не из ВТА[11]… Взводу приказали отсыпаться, а мне уже в полете боевое задание поставили. – Кто ставил? – спросил я. – Какой-то старичок в гражданском, Но, видимо, в больших званиях, судя по тому, как с ним командир экипажа самолета разговаривал. Фамилия – Мягков. Зовут Алексей Алексеевич. – А что же он мне не позвонил… – посетовал я, и, словно в ответ на мою реплику, раздался звонок трубки. Определитель показал номер куратора. – Извини, старлей, я сейчас, поговорю только… – посмотрел я на Соломина и отошел в сторону не столько от него, сколько от Никифорова, который, как я заметил, старательно все слушал, будто хотел понять цель появления здесь целого взвода спецназа. А мне уже упорно не хотелось делиться с ним информацией, и потому я предпочел разговаривать в стороне от посторонних ушей. – Добрый вечер, Алексей Алексеевич! Вы же планировали ночью только вылететь, а уже прибыли… Обстоятельства? – Приветствую тебя, Виктор Вячеславович! Обстоятельства. Да и приказ такой дали – больше, видимо, послать было некого – встретить и привезти в Москву взвод спецназа, поставить задачу, а потом домой. Будь готов вскоре принять пополнение. И даже значительное. – Уже принимаю. Как раз беседую с командиром взвода… – Так быстро добрались! Молодцы! Сориентировались! Нашли вас без проблем? – С ними приехала группа ЦСН ФСБ. Они, видимо, и показали дорогу. – Я как только в Службу приехал, сначала озадачил управление кадров твоим вопросом. Но там ничего похожего на твои подозрения не нашли. Хотя матери у них, в самом деле, имели одну редкую девичью фамилию – обе Сардаровы. Но ни в анкетах, ни в биографиях твои подозрения не отражены. Правда, мне сказали, что родство «возможно», но не имеет документального доказательства. Им даже пришлось архивы поднимать, а они еще не полностью оцифрованы, и там тоже ничего интересного. Теперь про другое. Я еще из Москвы, сразу после того, как вернулся из Краснодара, позвонил полковнику Альтшулеру, сказал, что ГРУ направляет большую группу опытных бойцов для уничтожения подполковника Николаева. Альтшулер идею поддержал, пообещал содействие, и мы обговорили, где сотрудники ФСБ встретят грузовик, чтобы поделиться сведениями. А сам я рейсовым самолетом полетел. – Так бойцы на грузовике из Москвы добирались? – А что тут страшного! Это всего-то пятьсот километров или даже меньше. Пять с небольшим – шесть часов. Доехали хоть без происшествий? Грузовик им в Москве выделили вместе с водителями. Там два сменных водителя было, чтобы друг друга в пути сменять. – Вроде бы нормально добрались. А насчет водителей я не знаю. Из-за руля выбрался командир взвода, похоже, он тоже машину вел. – Короче говоря, Виктор Вячеславович, я из управления кадров сразу к командованию поднялся, там мне и сообщили, что взвод вызывают в Москву, и меня с самолетом отправили их встречать, поскольку я привез данные, где Николаев находится. На московской квартире у него засада сидит. А теперь будут у нас искать. Дали для изучения по дороге до Краснодара кучу различных документов, чтобы я смог поставить задачу командиру взвода. Старлей Соломин парень умный, учиться любит, в дополнение к военному имеет юридическое образование. Но к законам относится не ахти как, пытается их обходить, для того, похоже, и получал образование юриста. Короче говоря, сегодня ночь они с вами проведут, а завтра, как на службу поедешь, их с собой забирай. Со старлеем к Альтшулеру загляни, согласуйте действия. – Хорошо, Алексей Алексеевич, сделаем. Конец связи? – Конец связи… Я убрал трубку в чехол и двинул к своей машине, где сел на более просторное пассажирское место и, вытащив из бардачка трубку «БлекБерри», послал вызов полковнику Самохину. – Слушаю тебя, Виктор Вячеславович, – непривычно серьезным тоном ответил «господин Генералов». – Ты, как я понимаю, интересуешься работой лейтенанта Холмогорского? По крайней мере, должен интересоваться… – Так точно, товарищ полковник… Я посмотрел на тех, кто остался возле дороги. Подполковник Балакирев о чем-то заинтересованно расспрашивал отставного майора Никифорова и время от времени бросал взгляд в мою сторону. Ему, очевидно, не понравилось, что я ушел в машину разговаривать. Интересно, видел ли он, что я трубку сменил? Надо будет что-то сказать об этом, как-то оправдаться. – Ну что, забрался лейтенант в архив МВД. В давние годы, в соответствующий период… Оказалось, что твои подозрения верны. Они действительно, похоже, троюродные братья. – Так «действительно» или только «похоже», товарищ полковник? В управлении кадров ГРУ данные не подтвердили, называли их только «возможными». – Категорично Холмогорский тоже ничего сказать не может. Когда Сардаровы рождались, никто не контролировал, кто их в роддоме посещал, и по паспорту пропуска не выписывал. Но есть еще один момент, более подозрительный. Отчество у них одно – обе Арсеньевны. Так что не исключается даже вариант, что Никифоров и Николаев двоюродные братья, то есть более близкие родственники, чем предполагалось. Или же в их родном большом городе-многомиллионнике жили тогда два Арсения Сардарова. Ситуация «пятьдесят на пятьдесят». Холмогорский еще работает, ищет по прописке. Знаешь, сколько бумаг перелопатить надо, есть большая вероятность ничего вообще не найти. – Ладно, товарищ полковник, не буду вам мешать. Да и на меня подполковник Балакирев косо посматривает. Для него же эта трубка для прямой связи с Тамарой. – Понятно. Будет возможность, сегодня позвони еще. Я сам звонить не буду. Ты меня от этой привычки отучил. Конец связи… – Конец связи… Я убрал трубку в бардачок, вышел из машины и сразу направился к группе у дороги, лицом показывая свое недовольство. – Чему не рад, товарищ подполковник? – спросил Балакирев.