– Жене дозвониться не могу, – коротко ответил я на всякий случай. – Шесть раз набирал – не отвечает. И трубка, главное, не выключена. Балакирев, незаметно для других, подмигнул мне, показывая, что он в курсе, где находится Тамара. – Вы с трубки прямой связи звонили? – Да. Только у нее теперь три трубки. Может, подумал, с другой трубки с кем-то разговаривает, а нужную куда-то под подушку положила? А другая трубка у нее постоянно занята. Вот потому и звонил многократно. Из машины стали выгружаться солдаты, в полном боекомплекте, в бронежилетах, в касках, при оружии. И сразу построились на дороге. Замкомвзвода доложил старшему лейтенанту, что взвод к выполнению боевой задачи готов, и принес комплект боевой оснастки своему командиру, в который Соломин тут же стал облачаться. Мне в этом облачении больше всего нравились гарнитура связи и наколенники с налокотниками, позволяющие передвигаться ползком, не испытывая неудобства от боли. Помню, еще в военном училище, когда нас заставляли передвигаться ползком, бывали случаи, когда у отдельных курсантов на штанах, в районе колен, и куртках, в районе локтей, ткань пропитывалась кровью и гноем от сорванных мозолей. Особенно если приходилось ползать несколько дней подряд. В те времена еще не было ни наколенников, ни налокотников. А сами по себе они легкие, пластиковые, и некоторые их изгибы совершенно не мешают передвижению даже при беге. Запасной комплект оснастки «Ратник» старший лейтенант попросил принести для меня, что замкомвзвода сразу и сделал. Я облачился в спецкостюм быстро и со знанием дела. Не хватало у меня только автомата «АК-12» с глушителем и тепловизионным прицелом, как у солдат, но я удовлетворился и своим старым автоматом, который забрал у подполковника Лихарева, вручив ему его оружие. Мой мне стал уже привычным. – Пусть позиции себе каждый присмотрит, а потом прямо на позиции пусть отдыхают, – распорядился Соломин. – А вам кто звонил? – спросил, остановившись рядом, Лихарев. Просто для того, видимо, спросил, чтобы в общий разговор войти. – Куратор… Это по службе… Кто такой куратор и какую функцию он выполняет, Лихареву знать, вероятно, не полагалось, да он и не спросил, ограничившись согласным кивком. А старший лейтенант обязан был знать, что после увольнения в запас и ему придется постоянно общаться с собственным куратором, если он будет принимать участие в операциях, официально засекреченных, как, например, нынешняя. Но, поскольку он представлял Десятую бригаду спецназа, базирующуюся в Краснодарском крае, то, возможно, уже принимал участие в боевых действиях на Северном Кавказе, как и почти половина личного состава батальонов этой бригады. Я тем временем взял под руку старшего лейтенанта и повел его во двор отставного майора, предложив ему тоже выбрать позицию внутри двора. Вечер неуклонно приближался, и позицию требовалось подготовить до наступления темноты. – Мне карту места уже в ФСБ показывали, – объяснил Соломин. – Вся карта с топографическими подробностями в голове у меня заложена. И, на мой взгляд, есть там, на карте, только два сложных для нас участка, которые требовалось бы проконтролировать, – участок под горой и между горой и дорогой, откуда пройти в деревню можно через лес и сразу оказаться у забора. – Первый вариант отпадает, потому что бандиты еще вчера пытались там пройти и почти полностью были уничтожены нашим снайпером, – покачал я головой. – Винтовка «Сумрак» с глушителем почти не оставляет раненых. И бронежилеты прошивает насквозь. Из нее снайпер добил тех, кто понял нашу тактику и предпочел спрятаться за кустами и деревьями. Но тепловизионный прицел видит и сквозь заросли. Бронежилеты никого не спасли. – Да, «Сумрак» – это серьезное оружие… – И я не думаю, что бандиты снова рискнут повторить неудачный вариант. Они же не знают, что наш снайпер уже улетел домой. А чуть сбоку от оврага была предпринята самая первая атака, но тогда бандиты не по самому оврагу подходили, а через лес, а дальше через дворы. Тоже всех положили. Уже во дворах. Нас тогда маловато было, и мы не стали рассредоточиваться, как вчера. – Вы, товарищ подполковник, предполагаете, что сегодня атаки может и не быть? – Думаю, за две ночи бандиты понесли настолько серьезные потери, что сразу не наберут себе подходящий для нападения состав, разве что опять охрану задействуют. У них в распоряжении несколько охранных предприятий, где служат бывшие десантники. Мы остановились на крыльце, а майор Никифоров в это время по какой-то надобности собирался забраться по трапу на сеновал, но вдруг старший лейтенант что-то прокричал отставному майору и бросился туда. По его требованию Никифоров быстро принес алюминиевую лестницу-стремянку, старший лейтенант позвал кого-то из солдат, что-то объяснил ему, показывая пальцем, и попросил всех отойти подальше, сам тоже отошел, да и меня отвел за дальний угол дома. Я так понял, что позвал он сапера. Тот забрался на чердак, где мы недавно устраивались, по стремянке, какое-то время возился за дощатой дверцей, потом просто сбросил вниз полукруглый корпус мины МОН-50[12]. Никто от грохота упавшей мины не содрогнулся, поскольку все понимали, что взрыватель из мины уже вытащен и от падения она не взорвется. Не стал бы сапер так бросать мину с взрывателем, потому что осколки могли бы поразить в первую очередь его самого. Старший лейтенант Соломин первым вышел из-за угла дома, после чего сделал знак мне, вызывая из-за укрытия, и, когда я подошел, произнес: – По моему мнению, ночью готовится атака. Иначе не было бы смысла выставлять мину. У меня с собой есть две МОН-100[13]. Эти мины на дистанции полтораста метров осколками траву выкашивают… – У МОН-100 дистанция поражения 160 метров, – поправил я старшего лейтенанта. – Это зона документального обязательного поражения. Но в реальности все не так прекрасно выглядит. В реальности, как говорит практика, бывали случаи, когда целая группа бойцов на дистанции в сто шестьдесят метров не имела ни одного даже касательного ранения – это из моей личной практики. – А в моей практике был случай, когда боец получил ранение на дистанции в двести метров, – возразил я. – Это не столь суть важно, десять метров мало что решают. Не будем спорить, поскольку раз на раз не приходится. Все зависит от личной везучести. Давайте, товарищ подполковник, установим две мины в овраге. Одна будет направлена сверху, вторая пошлет осколки вдоль оврага. Если сработает хоть одна, вторая сработает тоже, просто от сотрясения произойдет детонация. Мой сапер сможет их так установить, у него есть опыт. – Овраг кривой – через каждые десять метров крутой поворот, весь овраг осколками поразить не удастся. – А нам и не обязательно весь овраг простреливать. Если бандиты подойдут, они заденут растяжку и просто не успеют добежать до поворота. – Работайте… – согласился я… Глава пятнадцатая Старший лейтенант Соломин через систему связи в шлеме позвал к себе сапера и в его сопровождении, взяв с собой еще одного солдата, понес две сравнительно небольшие и не слишком тяжелые мины в сторону оврага. Я им подсказал, что идти лучше через огороды, чтобы не пришлось перебираться через заборы – при занятых руках это не слишком удобно. Майор Никифоров выглядел слегка растерянным. – Так кто же мину-то установил? – спросил меня, словно я мог ему ответить. – Меня здесь не было, как и тебя, – коротко бросил я. – Выходит, они и в доме могли установить? – Легко. И проверить надо бы. – А я в дом за автоматами и за твоим биноклем бегал, даже не посмотрев ни под ноги, ни на дверь! – Смотреть нужно всегда, невзирая на обстановку. Противник всегда надеется на неожиданность. – Почему тогда на сеновале мину установили? Знают же, что я скотину не держу… А кормить гостей сеном не приучен… – Думаю, еще при дальнем осмотре в первый день, вернее, в первую ночь, определили, что мы там «заседали», решили, что под дверцей снова все соберемся, первый полезет, активирует мину и нас всех накроет осколками. Тогда они смогут просто подойти и добить раненых. – Значит, рядом где-то залегли, гады… Сегодня ночью опять их ждать? Я в ответ только плечами пожал и высказал свое предположение: – Точно тебе никто не скажет. Но если Бобин соединился с Николаевым, Николаев в состоянии решить, что идти нужно обязательно сегодняшней ночью, когда, скорее всего, после таких потерь их не ждут… Он знаком с принципом действий спецназа, потому и сам согласится работать даже малыми силами, и других уговорит. Ему не нужно набирать большую группу. Меньше людей – меньше заметность. Сам знаешь, как мы в рейды ходили… Максимум взводом. Это уже потом стали большими группами работать. Соломин вернулся быстро. – Куда машину поставить, чтобы сразу видно не было? – С какой стороны можно атаку ждать? – спросил отставной майор. – С дороги? – Скорее всего, со стороны оврага. – Тогда лучше перегнать в любой двор в середине деревни. Дворы все легко открываются, дома-то не жилые… Выбрать дом, где окна побиты больше других, где сам дом вот-вот завалится, туда и поставить. Там все заросло, даже грузовик, пока фары на него не наведешь, не увидишь. – Подождите… – Я жестом подозвал к себе подполковника Жихарева. – Товарищ подполковник, что ваш боец вчера говорил о своем наблюдательном пункте? Можно там грузовик спрятать? – Говорил, что там даже танк поместится. – Старлей, вы мост переезжали? – Так точно! – Выдели пару человек на наблюдательный пункт. Пусть вместе с водителями будут. И бинокль им нужен. Если бинокля нет, могу свой на время выделить, с тепловизором. Таких парней подбери, чтобы со связью проблемы не возникло. Как с нашей стороны к мосту подъезжать, есть маленький «сверток», там, говорят, можно и машину спрятать, и дорогу контролировать, если кто-то к нам направится. Поворот на «грунтовку» оттуда тоже видно. – Я съезжу с ними, покажу, – вызвался Вячеслав Петрович. – Объясню, какие места следует контролировать, со стороны гляну, прикрыт ли деревьями тент. На своем «уазике» сгоняю. А ты пока свою «Камаро» в соседний двор загони, не туда, где вчера, а по другую сторону от нас. Там дом красной краской покрашен, пожарник, говорят, местный жил – красный цвет уважал. «Камаро» на фоне дома в глаза бросаться не будет. Я легко согласился, потому что понимал, насколько моя машина не любит, когда в нее стреляют. Я тем более не люблю, когда в нее стреляют, особенно если я сам в ней сижу или рядом нахожусь. Хотя, говорят, местные парни на Северном Кавказе специально себе машины простреливают, чтобы боевыми героями казаться. Но мне такой «героизм» не интересен. Я свое нутро наружу выставлять небольшой любитель. Когда кто-то несведущий спрашивал про род войск, я показывал свою нарукавную эмблему с летучей мышью и говорил, что я – офицер из МЧС, спасатель-спелеолог, из пещер и из подземелий людей вытаскиваю, отсюда и летучая мышь на эмблеме. Но эмблему тоже показывал мельком, чтобы не успели прочитать обозначение «военная разведка». Это один из давних принципов работы спецназа военной разведки – всегда представлять себя ничего не значащим в военном деле человеком, лучше даже трусливо-испуганным. Тогда и ответного удара никто от тебя не ожидает. И удар этот будет жестким и кардинальным, все приводящим в порядок и ставящим противника на место. Старший лейтенант Соломин сразу показал свою опытность, сообразил, что выставить пост необходимо, более того, послал на пост в дополнение к автоматчикам еще и гранатометчика с самым мощным современным стодвадцатипятимиллиметровым гранатометом «РПГ-28» «Клюква», с которым сам я во время своей службы еще не встречался. Читал про него только в специальной периодике, что граната «Клюквы» весит восемь с половиной килограммов. «РПГ-28» предназначен вообще-то для борьбы с современными и перспективными моделями танков противника и способен пробивать тандемным зарядом любую динамическую защиту и композитную броню. Может при применении осколочных гранат использоваться и как противопехотное оружие. В данном случае Соломин и дал приказ взять с собой осколочные гранаты. – Если кто-то попытается удрать, даже противопехотная граната любую машину в клочья разнесет. И людей в ней для идентификации придется по кусочкам собирать. Похоже, полковник Альтшулер уже успел рассказать старшему лейтенанту, что Бобин умеет улизнуть в последний момент, бросив своих подельников, и несколько раз ему удавалось от нас уйти. Вячеслав Петрович уехал вслед за грузовиком «ЗИЛ-131», потом, чтобы показывать дорогу, обогнал его. – Надеюсь, что он на посту не останется… – высказал предположение подполковник Балакирев. Видимо, он был предупрежден Альтшулером о наших общих подозрениях, и я посчитал это правильным действием. В паре с одним из добровольных помощников – солдатом взвода – я перенес оба мешка с мелом в дом и перегнал «Камаро» в соседний двор, чей забор вместе с воротами отступал от дороги на добрых пару метров, образуя неровность в улице. Место для машины нашел удобное – между двумя старыми яблонями по бокам и одной впереди. Деревья прикрывали машину своими кронами. Постепенно начало темнеть. Осенние закаты всегда бывают ранними, тем более поздней осенью, когда уже давно пора бы и снегу вовсю валить, а его все не было. Ну, и хорошо, что не было, нет необходимости следы своей деятельности заметать. Заметать следы в спецназе хорошо учат, но не мне было конкретно этих солдат обучать, я отдавал приказания только командиру взвода, а он уже «переводил» их своим подчиненным, как было когда-то, когда я командовал разведротой. – Старший лейтенант, занять круговую оборону и подготовить дополнительный оборонительный рубеж с одной и с другой стороны, откуда возможна атака противника. Старший лейтенант по системе связи вызвал к себе двух командиров отделений – сержанта и младшего сержанта – и отдал им приказы. Командиру третьего отделения приказал подойти к нам. Когда младший сержант контрактной службы прибежал, командир взвода, отключив свой микрофон, наклонился к самому его уху и негромко спросил: – Костик! Как бы ты стал с той стороны вот этот забор преодолевать? – показал Соломин на памятный мне забор еще с первой ночи, около которого я завершал показ мастер-класса от спецназа ГРУ. – Нормально, товарищ старший лейтенант. С разбега. Руками ухватиться и тело перебрасывать. Главное, в момент подъема не задерживаться, чтобы инерцию бега использовать. Это известное правило. – Продемонстрируй в одну и в другую сторону. Рослый младший сержант перебрался сначала в соседний двор, причем сделал это достаточно ловко, потом Соломин попросил его «притормозить» и, подойдя к забору с малой саперной лопаткой в руке, дал приказ к преодолению препятствия. Константин перепрыгнул через забор, оттолкнулся двумя ногами и пролетел дальше, каким-то образом попав в мои объятия, И я сумел как следует рассмотреть, несмотря на темноту, его лицо. Это был, несомненно, опытный контрактник, уже несколько сроков прослуживший в спецназе. На лице были заметны шрамы, среди которых я без проблем выделил несколько шрамов от осколков подствольного гранатомета. Но долго рассматривать младшего сержанта у меня не было причины. Я следил за действиями старшего лейтенанта Соломина, который после приземления командира третьего отделения посветил на землю фонариком и провел лопаткой линию на земле на десяток сантиметров дальше глубокого следа. А после этого начертил прямоугольник высотой в полтора метра и шириной в два с половиной.