– Костик! Твое отделение копает яму. Глубина – сантиметров сто пятьдесят – сто шестьдесят. В темпе! Землю относим в огород на грядки. Грядки потом выравнивать, чтобы свежая земля в глаза не бросалась. – Старлей! – понял я, какую ловушку готовит противнику Соломин, но пожелав подправить его. – Это будет готовый окоп, откуда бандитам удобно будет стрелять, удобно и укрыться. Рискуешь… – Никак нет, товарищ подполковник. Мы закроем яму листами железа. Я видел, за домом листы старого кровельного железа сложены. Так накроем, чтобы листы проваливались. А на дно набросаем дров из поленицы. Половина поленицы туда уйдет. Кто в яму попадет, металлические листы провалятся, бандиты о дрова ноги себе переломают, а другие, кто будет им на шеи падать, тоже что-то себе сломают. А я между домом и забором, на пять метров в сторону от ямы, в малину пару парней посажу с гранатами. Если что, они по «РГД-5» в эту яму бросят и еще пару через забор, если понадобится… Солдаты третьего отделения во главе с младшим сержантом контрактной службы Константином за работу принялись активно. Вместо пологов использовали плащ-палатки, которые сразу расстелили, где им и показал командир отделения. Я и опомниться не успел, как все было завершено. На дно быстро перенесли больше чем половину поленицы. Сверху яму накрыли ржавыми листами кровельного железа и присыпали землей вперемешку с травой. Ловушка была готова. Командир взвода сам назначил двоих бойцов, которым приказал подготовить гранаты и даже проверил, чтобы они по ошибке не вздумали воспользоваться гранатами «Ф-1»[14], что будет опасно для всех. Едва работы были завершены, со стороны оврага раздался громкий сдвоенный взрыв. Временной промежуток между первым и вторым составлял не более половины секунды, но все же определить, что взрывов было два, для любого опытного уха труда не составило. – Сейчас побегут… – предрек старший лейтенант. – Если там, конечно, осталось кому атаковать. Мы ждали, затаившись и приготовив автоматы. Но в соседних дворах стояла тишина. Замкомвзвода устроился на сеновале, откуда имел возможность наблюдать в бинокль. Но от него сообщений не поступало. Подполковник Балакирев перебрался ко мне ближе и проворчал: – Ну что же они! Идти вперед уже некому, что ли? Всех осколками разнесло? – Я пойду, гляну… – решил старший лейтенант. – Иди, – согласился я. – Только пару бойцов с собой прихвати. Соломин назвал два имени, приказал следовать за собой, тихо поднялся и двинулся в сторону огорода, где не требовалось перебираться через заборы и можно было только под прясло нырнуть. Два солдата так же неслышно скользнули мимо нас и устремились вслед за своим командиром взвода. У меня в это время пискнула трубка. Но я прекрасно помнил, что все звуки выключил, звонок перевел в режим «вибро», как всегда делаю перед боем, и что это за писк раздался, понятия не имел. Пришлось вытащить трубку, чтобы проверить. Оказалось, что пришло СМС-сообщение. Но я же прекрасно помнил, что отключил оповещение! Как приходят сообщения с «тревожной кнопки», я не знал. Возможно, они мои указания смартфону игнорируют. Пальцы у меня начали подрагивать от волнения. Никогда со мной такого не было. В самых критических ситуациях я всегда сохранял голову в «ледяном режиме» и раньше подобного волнения не проявлял. Вероятно, сыграло свою роль волнение за Тамару. Трясущимся пальцем под взглядом Балакирева я открыл сообщение. Это и было, как я понял, сообщение с «тревожной кнопки»: «Николаев здесь». И все… И больше ничего. – От Тамары. Николаев там… – сообщил я Балакиреву, словно просил поддержки. И сам почувствовал беспомощность своего голоса. – Поезжай. Один справишься и, кивнув в сторону оврага, спросил: или мы с тобой? – Один… – ответил я коротко. – Но кто же тогда здесь, по ту сторону? – Здесь, как я думаю, Боб со своей десантурой. Если они еще живы, в чем я не уверен. Мины могли всех в клочья разнести. В это время наушники донесли до меня звуки щелканья затворов. Видимо, старший лейтенант Соломин вступил в бой. Выстрелов не было слышно даже в наушниках, что говорило о стрельбе с пояса. Обычно при прицельной стрельбе микрофон шлема прижимается к прикладу автомата, и выстрел или очередь бывают слышны в наушниках. А вот звук клацанья автоматных затворов чуткий микрофон легко улавливает, и весь взвод понимает, что идет стрельба от пояса, то есть не поднимая оружия для прицельной стрельбы. Это бывает тогда, когда ведется преследование и стреляют по убегающему или же в условиях острого встречного ближнего боя. Я собрался было бежать к машине, но вовремя остановился. Сообразил, что какая-то силовая поддержка мне все же необходима, и сейчас есть возможность такую поддержку получить, даже после моего отъезда останется значительное количество защитников дома Вячеслава Петровича. Можно было бы попросить у Балакирева пару его бойцов, тех же Ивана и Валерия Львовича – это достаточно надежно и серьезно, но мне как-то не хотелось иметь за собой присмотр, а бойцы спецназа ФСБ – это обязательный присмотр. Даже если они сами ничего не доложат Альтшулеру, он обязательно будет их расспрашивать. И я предпочел воспользоваться внутривзводной связью. – Соломин, старлей, что там у тебя? Что не докладываешь? – спросил я, сам отлично понимая, что бывают ситуации, требующие завершения, а до завершения просто не до доклада, да и докладывать обычно хочется уже окончательный результат. – Семеро убитых осколками мины. Двое бегут. Один из них, старший по возрасту, убегает быстрее молодого. Сильно, похоже, перепуган. Ведем преследование. От нас не уйдут… Вот, второму ноги прострелили, упал… Первый еще бежит. – Если это Боб, он умеет убегать. Его лучше сразу «на глушняк» валить… Смотри, чтобы он вас в засаду не затащил. А те семеро, что на мины нарвались, – кто они? – Молодые парни. Все в «тельниках», похожи на дембелей из десантуры. Их в клочья разнесло. «Скорую помощь» можно не вызывать. Если и остались живые, то это на пару минут. У меня все. – Старлей, пару человек мне выдели. Я уезжаю на свидание с Николаевым. – Там командир третьего отделения остался, Костя – толковый мужик и навскидку стреляет отлично. Хотя он к нам во взвод недавно переведен, я за него ручаюсь. Возьмите его, а он кого-то из солдат захватит, на свой выбор. Еще помощь взвода требуется? – Старший лейтенант Соломин разговаривал, как я понял, на бегу, но фразы произносил четко. Дыхание его не подводило. Сказывались, видимо, тренировки, на которых командир обычно взвод вербально подгоняет. Там тоже на бегу говорить приходится, и не через микрофон, а громко. – Здесь завершайте. Командовать на месте остается подполковник Балакирев из ЦСН. Я поехал. Константин! Младший сержант наши переговоры слышал, поэтому сразу оказался рядом. И даже вместе с бойцом, которого решил взять с собой. Оба в полной выкладке и при оружии. У солдата, как я обратил внимание, была крупнокалиберная снайперская винтовка «Выхлоп», от другого снайперского оружия отличающаяся сверхмощным глушителем, у младшего сержанта автомат «АК-12», с обычным глушителем и тепловизионным снайперским прицелом. Когда-то и я воевал с таким же оружием, а сейчас вынужден пользоваться подобранным рядом с убитым бандитом «АК-74» без всяких «прибамбасов», тем не менее оружием вполне боевым. – За мной! – скомандовал я и бегом направился сначала на выход из двора, а потом в соседний двор к машине. Ни шагов за спиной, ни дыхания солдат я не слышал даже в наушниках, но, открывая машину, обернулся и убедился, что Константин со снайпером уже стоят за моей спиной. Хорошо умеют передвигаться, скрытно, как их и учили. Я сделал им знак, чтобы отошли и не мешали машине разворачиваться, что сразу и было выполнено. Бойцы привыкли повиноваться малейшему знаку без дополнительных вопросов. Развернувшись, я остановился и открыл изнутри пассажирскую дверцу. Сначала солдат проскользнул на заднее сиденье, а следом за ним и младший сержант, который занял место справа от меня… Глава шестнадцатая Из двора я выехал, не закрыв за собой ворота, как раз в тот момент, когда на дороге передо мной появился «уазик» Вячеслава Петровича, возвращающийся от моста. «Уазик» затормозил, Никифоров даже вышел на дорогу, желая что-то спросить у меня, но я «пролетел» мимо него на скорости и только перед поворотом дороги глянул в зеркало заднего вида. Вячеслав Петрович закрывал ворота соседнего двора. Ему помогал один из бойцов ЦСН группы Балакирева. Отставной майор, по природе своей, любитель проявлять аккуратность во всем. Однако я, когда требуется быстрота действий, могу и пренебречь репутацией аккуратиста, а вот Вячеслав Петрович при своей всегдашней обстоятельности не может. Все будет делать до конца и все разложит по полочкам, как истинный штабист. Что дальше делал Никифоров, мне видно не было, потому что дорога повернула и кусты закрыли от меня и его самого, и вообще всю деревню. А я погнал машину, презрев все ограничения скорости. Солдаты на своих сиденьях притихли, непривычные к такой скоростной езде. Я бы не рискнул сказать, что они боялись. Скорее всего, понимали, что такая езда требует внимания, и потому старались не отвлекать меня. – Константин! – попросил я младшего сержанта. – Свяжись с постом, сообщи им, что мы в областной центр едем и скоро мимо них пролетим. А то жахнут еще в нас из своего гранатомета. Подумают, что кто-то сбежал… Младший сержант быстро вышел на связь и предупредил своих постовых. – А что вас туда понесло? – поинтересовался кто-то из них. – А тебе твой командир взвода всегда докладывает, когда куда-то уходит, куда и зачем он идет или едет? – прикрикнул я по той же системе связи. – Это подполковник Кукушкин говорит. – Извините, товарищ подполковник. Это я так, от скуки на посту, для поддержания разговора. – На посту лучше вообще не разговаривать, а проявлять внимательность. – Товарищ подполковник, хорошо, что вы еще на связи, – донесся издалека голос старшего лейтенанта Соломина. – Мы догнали беглеца. Это не Бобин. Мне фотографию Бобина полковник Альтшулер показывал. Этот и ростом намного ниже, и сам из себя весь квадратный, фигурой совсем не тот, к тому же «расписной», все пальцы в перстнях. Разговаривать, уголовщина, не хочет. – Ладно, передай его подполковнику Балакиреву. Может, подполковник что-нибудь от него добьется. – Понял, передать подполковнику Балакиреву. – А второй беглец что говорит? – С ним я своего бойца оставил. Он раненому ноги перевязывает и присматривает за ним, чтобы на руках не сбежал. Судя по всему, второй атаки не предвидится. Некому больше у бандитов атаковать. Что выяснится, если связь будет, я доложу… – Договорились. Только связь скоро прекратится. Я быстро еду. Можешь через Москву дальнюю связь организовать, аппаратура позволяет. – Хорошо, товарищ подполковник, я так и сделаю. Запрошу московский узел связи, они вас найдут через спутник и вызовут. Мне даны такие полномочия. Конец связи? – Конец связи… – подтвердил я старой армейской формулировкой. Меня при этом совершенно не задело то, что какому-то старшему лейтенанту дали полномочия пользоваться спутниковой связью, а мне, подполковнику, ни о каких полномочиях и слова не было сказано. Просто я прекрасно понимал суть нашей Службы. Полномочия выделяются не человеку, а ситуации. В данном случае Служба считает необходимым уничтожить Николаева, и потому услуги спутника предоставляются старшему лейтенанту Соломину. Считается, что уничтожить отставного подполковника в состоянии только взвод. А о моей деятельности в качестве противника Николаеву в ГРУ, скорее всего, мало что известно, вот меня и не наделяют полномочиями. В свое время я со спутниками работал в испытательном режиме. И, как мне подсказали знающие люди, поэтому получаю сейчас гражданскую пенсию и не имею права носить форменную одежду и государственные награды. Кроме того, мне до конца моих дней закрыт выезд за границу, даже в страны бывшего СССР. Видимо, когда-то эта же участь уготована и старшему лейтенанту Соломину. До выезда на основную дорогу нам все же попалась машина ДПС. Мне показалось, что это та же машина, что останавливала меня для проверки документов в первый раз, когда инспектора заподозрили неладное из-за моей не быстрой езды. Они ехали на простой «Ладе», и мне не составило бы большого труда от них оторваться, что я сразу и продемонстрировал, набрав обороты и увеличив разрыв. Но я тут же сообразил, что инспекторы могут передать по связи сообщение другим машинам впереди, там мне перекроют дорогу, и тогда потеря времени будет более значительной. Я стал притормаживать. В патрульной машине помигивание моих стоп-сигналов, видимо, заметили и добавили скорости, желая добраться до меня как можно быстрее. Наконец я услышал, как мне предлагают «прижаться вправо и остановиться», что я и сделал, при этом смачно выругавшись. Естественно, на виновников остановки. Патрульная машина обогнала меня и встала впереди наискосок дороги, преградив мне путь. Двое патрульных с автоматами наперевес выскочили и бросились к «Камаро». Я открыл дверцу и вышел. – Руки на крышу машины! Стоять! – скомандовал старший лейтенант, первым оказавшийся рядом. Капитан чуть-чуть отстал, но приближаться ко мне не стал, остановился в трех шагах и взял меня на прицел. – А ну, убрали «стволы»! – приказным тоном произнес я. «Гиббоны» слегка растерялись, но «стволы» убрать не поспешили. – Убрать стволы, я сказал! Иначе вас сейчас же расстреляют. И уберите с дороги свою машину, она мешает проезду. Я – подполковник и нахожусь вместе с солдатами на выполнении боевого задания. – С этими словами я вытащил удостоверение и показал. Старший лейтенант направил на него луч фонарика, прочитал вслух, видимо, для напарника и сказал: – Извините, товарищ подполковник, нам сообщили, что в том районе, откуда вы едете, слышались взрывы и стрельба. А вы так быстро ехали… – Да, там был бой с бандитами. Бандиты уже уничтожены. Если вы туда сунетесь, вас тоже расстреляют. Или просто еще на подъезде по машине из гранатомета шарахнут, тогда ни от вас самих, ни от машины ничего не останется. Не мешайте нам продолжать путь. И предупредите посты впереди, чтобы нас не останавливали. Капитан подошел к «Камаро» с другой стороны и попытался было заглянуть в машину, но в лицо ему сразу ткнулся глушитель от винтовки «Выхлоп». – Капитан! – повысил я голос. – Я не ясно сказал? Можете позвонить в областное управление ФСБ полковнику Альтшулеру и запросить у него данные. Полковник – заместитель начальника областного управления. – Вы своей скоростью, товарищ подполковник, создаете угрозу движению на дороге, – стоял на своем капитан. – Я имею право ездить так быстро… В связи с оперативной необходимостью… И могу вас просто расстрелять здесь же за попытку помешать в проведении операции по ликвидации опасных преступников. Или вы предпочитаете быть привлеченными по статье за содействие терроризму? Я могу вам и это обеспечить. Последняя угроза ментам особенно не понравилась. Переглянувшись, они друг другу кивнули, прошли к своей машине, сели в нее и отъехали, сразу освободив нам дорогу. Я с места набрал максимальную скорость и быстро оставил их позади. Но в зеркало заднего вида все же рассмотрел, что капитан с кем-то общается по рации. Или посты впереди предупреждает, или начальству докладывает, просит его связаться с полковником Альтшулером. В том, что он предупреждает посты, я убедился после того, как мы свернули на главную дорогу, где сразу за поворотом стояла еще одна машина ДПС, но оба дежурных инспектора, что стояли на дороге, только честь «Камаро» отдали и отступили на пару шагов к своей машине, когда мы, едва вписавшись в поворот, «пролетели» мимо них. Хорошо, что я полностью заправил машину еще по дороге домой, так что ехали мы предельно быстро и без остановок. А мысли мои были заняты совсем другим. Я представлял, как поведет себя Николаев с Тамарой, вернее, уже ведет себя с ней, поскольку она успела сообщить мне, что Николаев там, и как сама Тамара встретит Николая Николаевича. Признаться честно, ревности я не чувствовал. Николай Николаевич для нее – это вчерашний день, хотя я и не знаю, что сама Тамара значит для отставного подполковника. Судя по убийству снайпера бандитов, он по-прежнему к ней неравнодушен, хотя здесь могут сыграть и другие факторы, например, колебания по поводу своего умения киллера. А ведь выставление снайпера на это прямо указывает. К тому же выставление снайпера не против меня, хотя я был на виду, а именно против Тамары. Вполне возможно, что этим Боб и оправдался, дескать, он Николаева нанял, чтобы меня уничтожить, а с Тамарой хотел сам расправиться. Вполне допустимо, что именно это утверждение спасло Бобу жизнь, иначе Николаев просто расстрелял бы его сам после того, как спас. Николай Николаевич всегда был вдумчивым человеком, и никогда с ним не случалось такого, чтобы он что-то совершил и только после этого начинал думать. Он каким-то образом умудрялся заранее просчитать все возможные варианты, вплоть до самых случайных, это его всегда и выручало. А что он может предвидеть сейчас? Сумеет ли догадаться о пистолете в кармане халата Тамары? Скорее всего, сумеет. Пистолет тяжелый и карман обязательно оттягивает. А если Тамара будет постоянно держать руку в кармане, он и на это обратит внимание. Как Тамара умеет стрелять, Николаев отлично должен помнить. Они, кстати, и познакомились, когда она спасла его одним-единственным выстрелом, стреляя вслепую, – просто размозжила пулей голову боевику, который вел Николаева на расстрел. Ориентировалась при этом Тамара только на звук шагов. И сейчас Николаев должен понимать, насколько опасен пистолет в умелых руках. Мы уже преодолели больше половины пути до областного центра, когда мне позвонил Вячеслав Петрович. Я с удовольствием воспользовался мультимедийной системой и включил звук разговора на полную громкость. Вячеслав Петрович видел, когда я проезжал мимо него по дороге, что в машине со мной сидят солдаты, и потому не должен сказать вслух ничего лишнего, ничего, не предназначенного для чужого уха. Но я, на всякий случай, решил его предупредить: