СТИВИ Зандерс держит мою руку в своей, по сути, затаскивая меня в вестибюль отеля. Его шаги длинные и быстрые, он так же, как и я, хочет быстрее добраться до своего номера. — Вот дерьмо, — тихо ругается он себе под нос, притягивая меня к себе, чтобы я встала за колонной, пряча наши тела от посторонних глаз. — Один из моих тренеров здесь внизу. Удар адреналина проходит через меня, как будто я и так не была достаточно возбуждена. Но еще и благодарность за то, что, хотя для нас обоих это всего лишь секс на одну ночь, у Зандерса хватило порядочности убедиться, что я не потеряю из-за этого работу. Когда главные двери открываются и закрываются, Зандерс оглядывается через плечо на пустой вестибюль. Он снова берет мою руку в свою и тянет меня к лифту. Его ноги намного длиннее моих, поэтому мне приходится бежать, чтобы поспевать за его быстрой походкой. Эван нажимает на номер своего этажа, затем судорожно нажимает на кнопку, чтобы закрыть двери, продолжая вглядываться в вестибюль. Как только металлические двери закрываются, парень снова поворачивается ко мне, в его карих глазах горит голод. Зандерс делает спокойный, но уверенный шаг ко мне, а я держусь за поручни по бокам, полагаясь на то, что они удержат меня в вертикальном положении, потому что, учитывая то, как он сейчас выглядит, преследуя меня, могу предположить, что мои колени вот-вот подкосятся от его опасного взгляда. — Знаешь, Стиви, — Зандерс загнал меня в угол в лифте. — Если бы ты не была такой упрямой той ночью в Нэшвилле, я бы уже мог тебя поцеловать. Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе, следя за этим движением завороженным взглядом. — Мне очень нравится твой рот. — Его рука накрывает мой подбородок, прежде чем большим пальцем он оттягивает мой подбородок вниз, заставляя мой рот открыться. — Мне очень понравится трахать его. Святое дерьмо. Парень придвигается ближе, его нос касается моего, а рот находится в сантиметрах от моего. Но не придвигается. Остается там, мучая меня, проводя языком по нижней губе. — Поцелуй меня, — выдыхаю я. — Пожалуйста, Зандерс. Его полные губы приподнимаются в зловещей ухмылке. — Я знал, что мне понравится слушать, как этот умный ротик умоляет меня. Прежде чем он успевает наклониться и прижаться своим ртом к моему, лифт пикает, и двери открываются на его этаже. — Пойдем, чтобы я мог послушать его еще немного, — Эван слегка дергает за низ моей рубашки, отступая назад, на его губах играет победоносная ухмылка. Зандерс открывает дверь своего номер, позволяя мне войти первой. И когда я вхожу, мой рот открывается от того, насколько он шикарен. Наверное, я должна была понять это по роскошному вестибюлю с мраморным полом или по звучанию скрипки в лифте, но, честно говоря, я была очень отвлечена огромным хоккейным защитником, который собирается сегодня ночью полностью уничтожить мое тело в постели. Летный состав останавливается в достаточно хороших отелях, но ничего подобного. Даже близко нет. Мой взгляд падает на множество безупречных костюмов, которые висят в его шкафу. Зандерс всегда одевается по высшему разряду, так что ничего удивительного. Затем взгляд переходит на ванную комнату, где на стойке лежит больше средств по уходу, чем в местном магазине «Сефора»7 — опять же, я ничуть не шокирована. Щелчок двери выводит меня из оцепенения, и я поворачиваюсь. Парень медленно подходит ко мне, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, позволяя увидеть свои татуировки, золотую цепь и выпуклость мышц. — Это случится только один раз, — напоминаю я ему и себе, застывая на месте в центре комнаты. Его грудь вздымается в беззвучном смехе, когда Зандерс продолжает медленно идти ко мне. Еще одна пуговица расстегнута. — Звучит охренительно. — И после мы никогда не будем говорить об этом. — Я бы не посмел. — Еще один шаг. Еще одна пуговица. — Но что ты скажешь своим коллегам, когда завтра не сможешь ходить? О, боже. В чем-то он прав. — Может быть, это удержит тебя от того, чтобы нажимать эту чертову кнопку вызова весь полет. — Ни за что. Не могу дождаться, когда увижу, как ты будешь ковылять по проходу самолета, зная, что это я сделал это с тобой. Парень останавливается прямо передо мной, расстегивая последнюю пуговицу на своей рубашке. Распахивает ее, демонстрируя прекрасно сложенное тело, покрытое чернилами и золотыми украшениями. Внезапно меня снова охватывает нервоз, и я скрещиваю руки на своей прикрытой груди. Этот мужчина, который выглядит как мечта любой девушки, был с самыми красивыми женщинами в мире, а теперь собирается увидеть меня. Голой. — Ты уверена в этом? — Зандерс отодвигает закрученный локон от моего лица. Мой взгляд мечется между его глазами, пытаясь прочитать его. Любезность и осторожность — не совсем его стиль, так что этот обеспокоенный вопрос немного странен, несмотря на то, что он, вероятно, может читать язык моего тела как книгу прямо сейчас. — Потому что я собираюсь погубить всех остальных мужчин для тебя. А вот и он. Мои бедра сжимаются при этой мысли. — Сомневаюсь, — бросаю я вызов. Моя маска уверенности снова надета, когда я тянусь к ремню на его брюках. Я знаю правила, и даже если бы не знала, у меня слюнки текли от одной только мысли о том, чтобы взять его в рот. Как нащупываю пальцами молнию, Зандерс останавливает меня, положив свои руки на мои. Когда мое внимание переключается на него, я замечаю, что его высокомерие исчезло, сменившись неуверенностью. Мозолистыми кончиками пальцев Зандерс скользит под мою рубашку, впиваясь в мою талию. Он делает два властных шага вперед, а я отступаю назад, пока спиной не упираюсь в стену гостиничного номера. Парень делает долгий, тяжелый вдох, поражение отчетливо отражается на его лице, когда одной рукой обхватывает мое лицо, большим пальцем касаясь моего подбородка. Другая его рука остается на моей талии, прижимая меня к стене. Его прикосновения напористы и властны, но в то же время нежны, странным и неожиданным образом. В его глазах блестят золотые искорки, когда Зандерс смотрит мне в глаза, нависая надо мной. — К черту правила, — выдыхает он. — Мы оба знаем, что сегодня ты будешь выкрикивать мое имя много раз. И с этим небольшое пространство между нами заполняется, когда Зандерс настойчиво прижимается своим ртом к моему. Его губы мягкие и полные, отвечают на каждое влажное, горячее скольжение своим более требовательным. Обвиваю руками вокруг его плеч, притягивая его ближе к себе, и когда Зандерс просовывает свой теплый язык мне в рот, отчаянный стон вырывается из моего горла. Черт возьми, этот парень умеет целоваться. Эффект от того, что его губы наконец-то коснулись моих, а также от его доминирующей власти надо мной, пронзает каждый нерв моего тела. Его прилив воспламеняет каждый кончик моих пальцев, растекается по груди и, что особенно важно, несется к вершине моих бедер. Его горячий рот идеально соприкасается с моим, прежде чем найти путь к моему горлу, покусывая и успокаивая. И я не знаю, нуждалась ли я когда-нибудь в чьих-то прикосновениях так сильно, как сейчас. Зандерс прижимает меня к стене своими бедрами, а я подсознательно толкаюсь к нему, чувствуя, как он напрягается сильнее. Я уговариваю его, потираясь, извиваясь, выгибая свое тело и вырывая горловой рык у мужчины, который, кажется, всегда контролирует ситуацию. Руки Зандерса покидает мое лицо и талию, стремительно скользят к моей заднице, и парень поднимает меня вверх, словно я легка, как перышко. Быстрая застенчивая мысль проносится у меня в голове, когда он несет меня к дивану, обхватив моими ногами свою талию. Но Зандерс не чувствует никакого напряжения от того, что держит меня, и легко садится. Оседлав его, я чувствую его твердость под собой даже через джинсы. Прижимаясь к его длине, я продолжаю двигаться, раскачиваясь, пытаясь облегчить боль между ног. Обеими руками скольжу к его затылку, ногтями царапая кожу головы. — М-м-м, — мурлычет Зандерс мне в рот. — Мне это нравится. Я накрываю его рот своим, двигая бедрами, получая столь необходимое трение на своем клиторе, и прижимаюсь к твердой, как камень, эрекции, которую он прячет в своих штанах. «Прячет», наверное, это не то слово. Судя по тому, что я чувствую, скрывать особо не получается. — Черт, — стонет он. — Это мне нравится еще больше. Моя грудь наполняется уверенностью. Я могу это сделать. — Что еще тебе нравится? Губы Зандерса слегка приподнимаются с одной стороны. — Я бы хотел посмотреть, на что способен твой рот, кроме как пререкаться со мной. Ладонями скольжу по его груди, сдвигая рубашку с широких плеч. — Тебе нравится, когда я пререкаюсь с тобой. Зандерс пытается сдержать свою понимающую ухмылку, снова целуя меня. Он обхватывает ладонями мои ягодицы, прежде чем шлепнуть по ним, а затем сталкивает меня со своих колен. Я соскальзываю с него, делая шаг назад. Когда Зандерс встает, он освобождает руки от рубашки, оставляя ее на диване и возвышаясь надо мной. Не сводя с меня прищуренных глаз, расстегивает молнию на своих брюках, прежде чем кивнуть в их сторону и молча сказать мне заканчивать работу. Прикусив нижнюю губу, я опускаюсь перед ним на колени, крошечная под этим могущественным мужчиной. Пальцами зацепляю за пояс его брюк, стягивая их вниз. Они плотно облегают его задницу и бедра, особенность хоккеистов, но когда они проходят через большую часть его мышц, то опускаются вокруг лодыжек. Парень следит за каждым движением с бдительным вниманием. Пока Зандерс пинает свои туфли и брюки в сторону, все, что я могу делать, это не отрывать взгляда от его огромного «хозяйства» за обтягивающими трусами. Я видела его в таком же скудном наряде, как сейчас, каждый раз, когда мы летели в самолете, но надеялась, что он «хвастун», а не «растун»8. Но глядя на него сейчас, понимаю, что он и то, и другое. Я прижимаю к нему свою ладонь через ткань, заставляя Зандерса с шипением вдохнуть от этого ощущения. Поглаживая его длину через материал, я смотрю на парня сквозь ресницы.