— Маленькой? — фыркаю я. — Здесь нет ничего маленького, милая. — Ну, по крайней мере, ты был организованным и честным бабником, — она вытирает уголки глаз. — Могу я их прочитать? — Конечно. Стиви пролистывает папки, раздумывая, какую открыть первой, с крайне довольной улыбкой на губах. — О, Нэшвилл. Это будет длинный список, — она останавливается на своем родном городе и нажимает на него. Я наблюдаю, как сине-зеленые глаза Стиви сужаются в замешательстве, рот слегка приоткрывается, а веселье сменяется сентиментальностью. — Можешь читать вслух, Ви. Она сглатывает. — Стиви. Кудрявые волосы и потрясающая задница. Не хочет спать со мной, но я надеюсь, что она передумает. Перейдя на вкладку «Денвер», щелкает по ней. — Стиви. Проявляет характер. Любит баскетбол и не прочь поесть гамбургеров. Выходит, находя следующим «Вашингтон». — Стиви, — продолжает она. — Лучший секс в моей жизни. Следующий «Калгари». — Стиви. Тайком протащил ее в свой гостиничный номер, чтобы вместе смотреть фильмы всю ночь. «Сан-Хосе». — Стиви. Безумный минет в душе. Надела мою футболку в постель. Далее «Ванкувер». — Стиви. Пришла на мою игру. Люблю тусоваться с ней. Наконец, девушка поднимает на меня глаза. — Что это? — Я же говорил тебе. Это список девушек, с которыми я встречаюсь в этих городах. Сейчас он немного изменился, но концепция все та же. Она снова сосредотачивается на моем телефоне, открывает «Лос-Анджелес», затем «Сиэтл» и находит их оба пустыми. — В них ничего нет. — Это потому, что мы там еще не были. Она роняет мой телефон на живот, а затем закрывает лицо руками, чтобы спрятаться. — Господи. Как ты можешь быть настоящим? Даже когда тебя ловят на том, что ты бабник, это происходит самым милым из возможных способов. Девушка смотрит на меня, ее глаза немного блестят. — Ты — мой первый выбор, Ви. Мой единственный выбор, — я убираю ее локоны с веснушчатого лица. — Будь это в Чикаго или в любом другом городе. Это только ты. Стиви садится, притягивает меня за шею к себе, прижимаясь теплыми губами к моим губам. Я покрываю поцелуями ее подбородок, щеку и висок, когда она утыкается мне в плечо. Обхватываю ее рукой, крепко обнимая, пока продолжаю гладить спящую Рози с другой стороны. — Я без ума от тебя, Зи. — Значит, нас двое. После нескольких минут поглаживания бока Стиви я чувствую, как ее тело тяжелеет в моих объятиях, и она начинает дремать. Положив свою голову на ее, я не могу не испытывать всепоглощающего чувства благодарности. Никогда в своих самых смелых фантазиях я не думал, что у меня будет такое. Никогда не думал, что буду чувствовать себя настолько защищенным, оставаясь самим собой, как с этой девушкой. Она позволяет мне быть прямолинейным, честным и беззастенчивым и делает это абсолютно без осуждения. Никогда не думал, что у меня будет своя семья, но, учитывая добермана у меня на колене, которая быстро стала моим закадычным другом, и кудрявую стюардессу у меня под мышкой, я бы рискнул сказать, что у меня есть своя маленькая семья. И когда это осознание приходит ко мне, я вспоминаю, что у меня была семья. По которой я скучаю. — Ви? — шепчу я, проверяя, не проснулась ли она. Она шевелится, обхватывает меня обеими руками за шею и зарывается головой в мою грудь. — Хм-м? Я колеблюсь, прежде чем выпалить: — Я скучаю по папе. Стиви замирает в моих объятиях, а затем крепко обхватывает меня за шею. — Ты должен сказать ему об этом. — Думаешь? — Да, — Стиви берет с дивана мой телефон и протягивает его мне. — Когда ты скучаешь по кому-то, то должен сказать ему об этом. Она сползает вниз, снова укладывая свои локоны на мои колени, ее глаза закрыты, и я остаюсь с телефоном в руках. — И если он скажет что-то, что тебе не понравится, я позволю тебе купить мне мороженое, и мы сможем поворчать об этом вместе. Я тихонько смеюсь, нажимая большим пальцем на контакт моего отца. Последним сообщением, которым мы обменялись, было его сообщение о том, что его самолет приземлился в Чикаго на Рождество. Гнев все еще бурлит в моей груди, но он больше не направлен на отца. Он направлен исключительно на маму. Конечно, я испытываю разочарование по отношению к нему, но гнев рассеялся. Вместо него — тоска. Тоска по тем отношениям, которые у нас когда-то были. Тем, которые, как я думал, у нас никогда больше не будет. Но в последнее время я чувствую, что могу быть честным и сказать отцу, что он мне нужен. Может быть, я тоже ему нужен. Не раздумывая больше, я печатаю сообщение. Затем удаляю его. Оно слишком многословное и сложное. Я не знаю, что сказать. Не знаю, как выразить все, что я чувствовал последние двенадцать лет. Поэтому я не пишу об этом. Вместо этого говорю ему о том, что чувствую в данный момент. Я: Я скучаю по тебе. Я думал, что тяжесть спадет с моей груди, но вместо этого тревога скапливается в моих легких, вызывая нехватку воздуха, когда я вижу, как три серые точки танцуют на моем экране. Папа: Я тоже скучаю по тебе, Эван. Я знаю, что тебе нужно многое сказать, и когда бы ты ни был готов, я всегда выслушаю тебя. Выдыхая глубокий, прерывистый вдох, я откидываю голову на спинку дивана позади себя, пока мой телефон снова не вибрирует. Папа: Я люблю тебя. Мои глаза наполняются слезами при виде этих трех слов. Слова, которые мы с ним не говорили друг другу двенадцать лет. Я пытаюсь сдержаться, но в конце концов мое тело сотрясается от беззвучных рыданий. До сих пор я не знал, как сильно нуждался в том, чтобы услышать это от него. Я хочу ответить, но пока не готов. Кроме того, слезы настолько затуманили мое зрение, что я не смог бы, даже если бы захотел. Положив телефон на журнальный столик перед нами, откидываю голову назад, стараясь контролировать дыхание и не шуметь, чтобы не разбудить Стиви. Большим и указательным пальцами сжимаю переносицу, глаза закрыты, пытаясь остановить слезы. Стиви хватает меня за другую руку, переплетает свои пальцы с моими и прижимает наши переплетенные руки к своей щеке. — Я так горжусь тобой, — шепчет она, ее глаза все еще закрыты, она пытается дать мне немного уединения. Бремя гнева и ненависти, которое я носил в себе последние двенадцать лет, становится значительно легче на моих плечах. Страх покидает мое тело, а уверенность берет верх, когда я даю себе минуту, делаю глубокий вдох и восстанавливаю самообладание. Мой взгляд блуждает по красотке на моих коленях, моей дикой штучке, у которой чертово золотое сердце и которая заставляет меня показать свое. Стиви держит свою руку в моей, и я кручу одно из новых колец на ее пальце, любуясь тем, как настоящее золото играет на ее светло-коричневой коже. — Спасибо за мои новые украшения, — тихо бормочет она.