Стиви слегка улыбается мне в зеркало. — Думаешь, я похож на тех парней, с которыми играл в хоккей в Индиане? Нет, блядь, не похож. И сейчас, в лиге, мои сверстники не похожи на меня. Но посмотри на нас вместе, — я киваю в сторону нашего отражения. — Ты не можешь посмотреть на нас и сказать, что мы не подходим друг другу. Мы прекрасны вместе. Ее сине-зеленые глаза блестят в отражении. — Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной, Зи. О, черт. Мое сердце. Слова. Девушка. Все это заставляет мое сердце учащенно биться, а легкие сжиматься от нехватки кислорода. — Тоже самое, милая. Я целую ее в макушку, наблюдая через зеркало, как улыбка изгибается на ее губах. И хотя я люблю каждый изгиб ее тела, вот этот — мой самый любимый. ГЛАВА 40 СТИВИ — Ты закончила свою часть работы по подготовке самолета? — Хм? — рассеянно спрашиваю я свою коллегу, не отрывая глаз от экрана своего крошечного телефона. — Ты закончила свою часть работы по подготовке самолета? Резкий тон Тары заставляет меня вскинуть голову и посмотреть на нее. Ее брови подняты, глаза устремлены на меня, а руки скрещены на груди. — Да. Все готово. Осталось только дождаться окончания игры. Неодобрительный взгляд Тары переходит с моего лица на телефон, а затем обратно, прежде чем она проскальзывает мимо меня в кухонный отсек. Закатив глаза, я опускаюсь на ближайшее сиденье, продолжая смотреть игру на своем телефоне. Второй тур, шестая игра, и сейчас семь минут овертайма. Чикаго ведет со счетом 3:2 в этой серии против Вегаса, и если они вырвут сегодня победу на выезде, то мы отправимся в третий раунд, всего в одной серии от финала Кубка Стэнли. — Как у них дела? — Инди опускается на сиденье рядом с моим, но прежде чем я успеваю ответить, у нее вырывается глубокий горловой стон. — Святое дерьмо, эти сиденья, — она еще глубже погружается в роскошную кожу. — Неудивительно, что все парни расслабляются, как только садятся в самолет. Эти сиденья просто потрясающие. — Овертайм, — говорю я ей, желая посмеяться вместе с ней прямо сейчас, но я слишком напряжена. — Семь минут. Кто первый забьет, тот и выиграет. Указательным пальцем рассеянно провожу по коже большого пальца, жалея, что у там нет кольца, чтобы покрутить его. — Как дела у Зандерса? — шепот Инди настолько тих, насколько это возможно. — У него все хорошо. Хотя сегодня он отыграл хренову тучу минут. — О, а вот и Рио! — Инди указывает на игрока с тридцать восьмым номером, который выпрыгивает на лед, и я знаю, что прямо за ним следует его партнер по синей линии. Игрок с номером одиннадцать присоединяется к нему в игре. Смена Зандерса проходит в основном в атаке, поскольку «Чикаго» контролирует шайбу. Мэддисон получает хороший обзор перед воротами, когда голоса дикторов повышаются, предполагая, что он вот-вот забьет, но один из защитников «Вегаса» отбирает шайбу и выводит ее из своей зоны, еще немного продлевая жизнь своему сезону. Но прежде чем шайба успевает перелететь синюю линию, Рио выставляет свою клюшку, не давая сопернику опомниться и продолжить игру. Шайба скачет между игроками команды в белом, усталость видна в их небрежных передачах и медленных маневрах. К счастью, игроки «Вегаса» устали не меньше. Все на льду измотаны из-за отсутствия смены. Мое сердце бешено колотится, я ерзаю на своем сиденье, не в силах успокоиться, приковав взгляд к крошечному экрану в моих руках. Шайба возвращается к Зандерсу, и он быстро ищет возможность отдать пас, но вместо этого бросает от синей линии в надежде, что шайба найдет кого-то из его товарищей по команде перед воротами. Но шайба не находит никого из его товарищей по команде. Вместо этого она пролетает мимо вратаря, попадает в сетку и вырывает победу в овертайме. — Боже мой! — кричу я. Инди вскакивает со своего места и кричит вместе со мной, мы обнимаемся, прыгаем вокруг и радуемся. — Не знаю, что происходит, но понимаю, что что-то хорошее! — добавляет Инди. — Это действительно чертовски хорошо! — С каких пор вас двоих волнует, как дела у команды? — подозрительно спрашивает Тара, прерывая наше празднование. Мы с Инди замираем, отпустив друг друга, расправляем и разглаживаем униформу. — Э-эм… — я колеблюсь. — Нам всем должно быть не все равно. Чем длиннее сезон, тем больше у нас рейсов, и тем больше денег мы зарабатываем. Верно? Тара прищурившись смотрит на меня, явно не веря мне. — Конечно. Парни очень шумные, когда заполняют самолет для нашего полета домой в Чикаго. Из бумбокса Рио доносится музыка, команда в приподнятом настроении, и каждый игрок, входящий в самолет, непрерывно аплодирует и улюлюкает. Но громче всего в самолете становится, когда на борт поднимается огромный защитник с золотыми украшениями и в костюме-тройке, который забил победный гол. У меня болят щеки от улыбки, я бесконечно горжусь им за то, что Зандерс продолжает показывать, что заголовки и внимание, которые он привлекает к команде, касаются не только его личной жизни. У него есть талант, который подтверждает все эти разговоры, и мастерство, чтобы заработать огромный расширенный контракт, основываясь только на своих способностях. Пока он идет к выходу, аплодисменты продолжаются. Парни заполняют проходы, еще не готовые занять свои места. Зандерс широко улыбается, бросая свою сумку в подвесную корзину над своим местом, затем, наконец, поворачивает голову в сторону кухни, чтобы найти меня. — Итак, я собираюсь убраться отсюда, пока не увидела то, что не прочь увидеть, но, вероятно, не должна, — Инди ныряет в проход, теряясь в толпе хоккеистов. Но взамен в кухонном отсеке появляется Зандерс, в его карих глазах горит нужда. Большими руками он прижимает меня к своей грудной клетке, а властными шагами толкает меня к борту самолета. Он наклоняется, лихорадочно приближая свой рот к моему. Его губы мягкие, но настойчивые, когда парень жадно целует меня, у меня перехватывает дыхание, когда его язык проникает внутрь. Его мощное тело прижимает меня к борту самолета, одна рука обхватывает мое лицо, другая сжимает мой зад, и на мгновение я позволяю себе потеряться, забыв, где нахожусь. Наконец, Зандерс отстраняется, его грудь быстро поднимается и опускается, когда мы оба пытаемся наполнить наши легкие кислородом, которого нам так не хватало. — Ты доставишь мне неприятности, — напоминаю я ему, но меня все меньше и меньше волнует, что это правда. — Просто хотел отпраздновать с тобой, — он искренне улыбается, прежде чем направиться к своему месту. — Ладно, даже я это почувствовала, — признается Инди, обмахиваясь руками, словно веером, когда возвращается на кухню. — Тара… — Слишком занята целованием задниц впереди, чтобы заметить. Мой телефон звонит на стойке. Зи (папочка) Зандерс: Я все еще чувствую твой вкус. — Мне приятно играть сейчас на максимуме своих возможностей, — Зандерс закрывает за мной дверь своей машины со стороны пассажира. — Учитывая, что контракт висит в воздухе, я рад, что они увидят все, что я могу предложить. Для них было бы самоубийством не подписать со мной контракт. Вытащив обе наши сумки из багажника своего внедорожника, Зандерс перекидывает их через плечо, а затем обнимает меня другой рукой. Вечерний холод пронизывает меня насквозь, несмотря на то, что в Чикаго сейчас весна, поэтому я натягиваю куртку поплотнее, когда мы выходим из отдельного гаража дома Зандерса. — Ты пойдешь первым или я? — спрашиваю я своего парня, когда мы поворачиваем за угол к его зданию, останавливаясь на достаточном расстоянии, как обычно делаем. Мы осматриваем фасад, где все больше и больше болельщиков разбивают палатки по мере того, как продолжается плей-офф, но, как ни удивительно, ступеньки и прилегающая улица пусты. — Похоже, сегодня у нас все чисто. — Рука Зандерса соскальзывает с моих плеч, его пальцы переплетаются с моими, он гордо улыбается, и мы вместе идем к его квартире. — Думаю, завтра нам стоит заказать доставку завтрака. Таким образом, нам не придется покидать кровать, — предлагает Зандерс, когда мы поднимаемся по ступенькам его квартиры. — Что ты… — Эван Зандерс! — ЭЗ, сюда! Вспышки света отражаются от бесчисленных камер, когда толпа папарацци выскакивает из своих укромных мест. — Зандерс, кто она? — кричит другой репортер. — Пригни голову! — призывает Зандерс, пытаясь прикрыть меня своим телом, пока мы взбегаем по ступенькам к его парадной двери. — Эван Зандерс, кто эта девушка?