Снова. — Простите, — тихо сказала она, обращаясь ко всем, за исключением Себастиана. — Мы ничего не будем предпринимать по поводу Тилльмана, пока не получим результаты сравнения образцов ДНК, так что отложим решение до тех пор, — заявила Анне-Ли, положив конец обсуждению. — Раз уж мы сейчас здесь собрались, — сказал Торкель, останавливая Анне-Ли, которая уже была на пути обратно к себе. — Нужно тщательнее изучить, кем была и как жила Ребекка Альм. — Зачем? — Аксель Вебер считает, что прежде уже слышал ее имя. Он откуда-то ее знает. Анне-Ли наблюдала за тем, как члены Госкомиссии согласно кивают, словно сказанное Торкелем было очень существенно. — Кто такой Аксель Вебер? — Криминальный репортер из газеты «Экспрессен». — Откуда нам известно, что он узнал имя Ребекки Альм? — Он позвонил мне. Анне-Ли осознавала пользу, которую приносит пресса, а также право общественности на получение информации, но в глубине души считала, что полицейские и журналисты находятся по разные стороны баррикад. Полицию частенько критикуют за утечки. Конечно, не умеешь держать язык за зубами — не становись полицейским. Но если бы сведения, которые следует хранить в тайне, не представляли интереса, по крайней мере не вызывали побуждения за них заплатить, часть проблемы была бы решена. Охота прессы за подробностями, которые могут привлечь читателя, в лучшем случае была пошлой, всегда осложняла ход расследования, а в худшем случае могла привести к тому, что преступник оставался на свободе. Ей не понравилось, что репортер вечерней газеты имеет прямой контакт с Торкелем, по всей видимости, на регулярной основе. Речь шла о деле. Ее деле. Размышления Анне-Ли о том, где и как лучше будет донести до Торкеля свое мнение по этому поводу, были прерваны звонком ее мобильного. * * * Узкое, длинное помещение было предназначено для рабочих переговоров, небольших собраний или конфиденциальных телефонных разговоров. Три современных, но неудобных стула стояли вокруг небольшого круглого стола на толстом лохматом оранжевом коврике. Стелла Симонссон выбрала тот, что был дальше всех от двери. Она переставила его ближе к углу комнаты, так что можно было прислониться головой к покрывавшему стену яркому текстильному полотну. Ванья с Карлосом устроились напротив. Себастиан тоже присутствовал. Поначалу Ванья собиралась воспротивиться этому, но поняла, что ее недавний маленький срыв исчерпал сегодняшнюю квоту на противостояние Себастиану. Когда они вошли в комнату, он принес для себя стул из мини-кухни и добровольно уселся позади Ваньи с Карлосом, у стены возле выхода. Сигнализируя, что намерен быть скорее зрителем, чем активным участником, и этой ролью вполне удовлетворен. Уже кое-что, думала Ванья, доставая блокнот для записей и ручку. Она положила их на стол, но внезапно обнаружила, что столешница по какой-то неведомой причине оказалась на одном уровне с сиденьями стульев, а может быть, и ниже. Ей показалось, что если она будет сидеть согнувшись, то может уронить свой авторитет, поэтому Ванья закинула ногу на ногу и положила блокнот на колено. — Стелла Симонссон, я не ошибаюсь? — начала Ванья, глядя на женщину с взъерошенными черными волосами. — Верно. — Расскажите, зачем вы здесь. Поерзав на стуле, Стелла подалась вперед и оперлась локтями на бедра. Она посмотрела Ванье прямо в глаза. — Я читала об изнасилованиях. У меня есть клиент, который может иметь к ним отношение, — без малейших колебаний сказала она. — Чем вы занимаетесь? — поинтересовался Карлос. — Я работница интимной сферы. Карлос догадывался, что она имеет в виду, однако исходил из того, что эта сфера охватывает также производство эротических фильмов, торговлю секс-игрушками, работу интимным консультантом, поэтому не хотел делать поспешных выводов на основе предубеждений. — Вы продаете секс-услуги? — Да. — Вы проститутка, — констатировала Ванья. — Я работница интимной сферы, — повторила Стелла с нажимом, и взглядом своих подведенных карандашом глаз четко дала понять, что на этом обсуждение терминологии окончено. Ванья вздохнула. Она не собиралась огрызаться, но ведь если человек берет деньги в обмен на сексуальные услуги — значит, он занимается проституцией. Стелла была проституткой. Ванья не понимала, каким образом термин «работник интимной сферы» может изменить этот факт, но решила более не углубляться в этот вопрос. — Почему вы думаете, что это может быть один из ваших клиентов? — спросила Ванья. — Я прочла ваше описание сексуальных предпочтений преступника. Про то, что женщина должна неподвижно лежать на животе с укрытым лицом. Он именно так и делает. — Что делает? — Когда он приходит, то просит меня лечь на кровать животом. В одежде. На голову мне он натягивает наволочку, и запрещает шевелиться. Потом стаскивает с меня штаны и берет сзади. Стелла описывала ход событий совершенно буднично, словно, к примеру, рутинное обследование у стоматолога. — Но вы его видели? — спросила Ванья в надежде, что этот разговор сможет дать им нечто большее, нежели просто экскурс в достойную сожаления, на взгляд Ваньи, профессиональную деятельность Стеллы. — Да. — Сможете описать его внешность нашему художнику? — Я попытаюсь. — Имеются ли у него татуировки, шрамы, слуховой аппарат, другие особенности? — спросил Карлос, надеясь, что татуировщик, больница и отдел вспомогательных средств смогут предоставить им какую-то информацию до того, как будет готов фоторобот. — На лице ничего нет. Он никогда не раздевается. Только расстегивает ширинку. — Что происходит потом? — впервые подал голос Себастиан. Стелла взглянула на него через плечо Ваньи, словно уже забыла, что там еще кто-то сидел. — Он что-то говорит? — Нет, ничего. — Что он делает потом, когда все уже кончено? Это интересовало Себастиана больше, чем непосредственно сексуальный акт. Его описание практически совпало с ожиданиями Себастиана. Но поведение преступника после секса могло бы существенно расширить представление Себастиана о человеке, с которым им приходится иметь дело. Может быть, он просит прощения? Плачет? Или исполнен превосходства, как после победы над врагом? — Он уходит, — коротко отозвалась Стелла, пожимая плечами. — Мне нельзя шевелиться и снимать наволочку, пока он не уйдет. — Как часто это происходит? — Один раз. Он кончает достаточно быстро, все длится максимум несколько минут. — Я не это имел в виду, — Себастиан не смог сдержать улыбку. — Я спрашивал, как часто он желает получать ваши услуги? — О, окей, простите, — улыбнулась Стелла в ответ. Красная помада немного размазалась по ее зубам, отметил Себастиан. — Это происходит нерегулярно. Иногда раз в неделю, иногда проходит несколько недель, даже месяц. — Когда он был у вас в последний раз? — В начале сентября. Себастиан остался доволен. На данный момент это был самый перспективный след. Преступник в течение некоторого времени мог реализовывать свои фантазии с помощью Стеллы. Но ему стало этого недостаточно, он почувствовал желание идти дальше. Восемнадцатого числа он перешел от фантазий к действию. — Как он связывается с вами? — спросила Ванья, вся превратившаяся в слух. Ее мысль неосознанно следовала теми же путями, что и мысль Себастиана. В середине сентября было совершено нападение на Иду Риитала. Пока что все совпадало. — У нас есть веб-страница. — У нас? — Мы — группа работников интимной сферы. — Что-то типа онлайн-борделя? Стелла снова откинулась на спинку стула, продолжая улыбаться, словно приняла для себя решение, что не стоит принимать близко к сердцу слова Ваньи, а лучше посмеяться над ее неприкрытым морализаторством в отношении секса. По крайней мере, секса в качестве профессиональной деятельности. — Вы можете думать что угодно о том, чем я занимаюсь. Торговля секс-услугами законна. Незаконна их покупка. — Мне это известно. — Но вам это не нравится. — Все немного сложнее, чем понятия «нравится» или «не нравится», так что не будем в это углубляться. — Каким образом он оплачивает ваши услуги? — прервал их Карлос. Он надеялся, что речь пойдет о банковской карте или другой форме электронного платежа, который они смогли бы отследить.