У Ваньи зазвонил мобильник. Она бросила взгляд на дисплей. Ее новый шеф. Анне-Ли Юландер. Скоро полдесятого. Значит, работы прибавилось. Ванья приняла звонок. — Привет. Что случилось? Ванье потребовалось меньше чем полминуты, чтобы захлопнуть ноутбук, встать, и выйти из квартиры. Если и оставались еще какие-то сомнения насчет серийного характера преступлений, то теперь они исчезли. Появилась третья жертва. * * * Клара забилась в угол дивана. Она была одета в три слоя, с ног до головы закутана в плед и тем не менее никак не могла отогреться. Словно холод с темной парковки проник ей под кожу. Обеими руками вцепившись в кружку с чаем, Клара глядела на женщину с блокнотом в руках, которая сидела, немного подавшись вперед, на другом конце дивана. Анне-Ли Юландер. Комиссар полиции. Клара подумала, что она больше похожа на успешного адвоката из какого-нибудь американского сериала. Простое, хорошо скроенное и явно дорогое красное платье и темные волосы до плеч, уложенные таким образом, чтобы создавалась видимость небрежности. Клару, однако, эта небрежность не смогла ввести в заблуждение. — Черная одежда, капюшон, прикрывающий лицо. Вы можете вспомнить о нем еще что-нибудь? Клара поймала полный сочувствия взгляд Анне-Ли и покачала головой в ответ. — Можете предположить, какого он был роста? Клара ненадолго задумалась. Она была уверена в том, что никогда не сможет забыть произошедшее, что оно отпечаталось в памяти навечно, но в то же время воспоминания казались неясными и спутанными. Словно мозг пытался защитить ее, не позволяя вспомнить все в деталях. — Не знаю. Выше меня. — Какого вы роста? — Метр шестьдесят девять. Анне-Ли внесла последние сведения в краткий отчет о происшествии на парковке. Как только появится Ванья, можно будет ехать на место происшествия. Карлос был уже там, и держал все под контролем, но у них не было права даже на малейшую ошибку. Три нападения в течение месяца. По вверенным ей улицам бродит очень опасный человек. — Он проснулся, когда я добралась до дома, — тихо произнесла Клара. Анне-Ли подняла голову от своих записей и проследила за взглядом Клары в направлении кухни, где за столом сидел мужчина, держа на коленях мальчика в пижаме с Человеком-пауком. Мужчина приглушенным голосом читал мальчику книжку, а тот явно из последних сил боролся со сном, периодически бросая печальный взгляд в сторону матери. — Он спал, но, должно быть, услышал наши голоса, и понял, что что-то случилось… — Хотите, я поговорю с ним? Клара отвела взгляд от мужа и сына и посмотрела на Анне-Ли. — И что вы ему скажете? — Сколько ему? — Восемь. — Могу сказать, что мы пришли с вами поговорить, потому что вы что-то видели, а не потому, что что-то случилось. Немного снизить градус напряженности. — Зак уже это сделал. Он сказал, что несколько глупых взрослых шумно ругались рядом со школой, и немного напугали маму… Она осеклась, услышав звук открывающейся входной двери, и вся словно окаменела. Это не ускользнуло от внимания Анне-Ли, и она успокаивающе положила руку на плечо Клары. — Это моя коллега, — пояснила Анне-Ли. Клара повернула голову в сторону двери и встретилась взглядом с вошедшей, молодой женщиной, представившейся Ваньей Литнер. — Клара Вальгрен, — прохрипела Клара в ответ. У нее все еще болела шея. Боль стала даже сильнее. Что-то там все-таки лопнуло. Вероятно, нужно было в любом случае доехать до больницы. Она не сделала этого. Тогда. После. Ничего же не произошло. По крайней мере, ничего из того, что могло бы произойти. Она поежилась и сделала глоток чаю. Теплый напиток не мог ни уменьшить боль в шее, ни согреть Клару, однако она продолжала его пить. Ромашковый чай в кружке с надписью «Лучшая в мире мама». Сидя на диване, дома после курсов. Это было проявлением нормальности. Уверенности. Вновь прибывшая сотрудница полиции сняла верхнюю одежду и присела на диван, поинтересовавшись у Клары ее самочувствием. Клара в ответ пожала плечами. Как она? Ей самой было не ясно. Мысли путались. Сейчас, когда адреналин уже не циркулировал в крови, Клара чувствовала себя до крайности утомленной, но, невзирая на этот факт, организм словно продолжал работать на высоких оборотах. Анне-Ли поднялась со своего места и передала блокнот Ванье. — Мне нужно ехать на место происшествия, а Ванья останется с вами. Она вынула визитную карточку и положила на журнальный стол. — Если вам понадобится помощь, возникнут вопросы или нужно будет проконсультироваться с медиками — что угодно, — просто позвоните. — Благодарю. Анне-Ли на мгновение положила руку на плечо Клары, бросила Ванье «увидимся» и покинула комнату, а затем и дом. Клара проводила ее взглядом. В холле у двери висела фотография. Она, Зак и Виктор. В прошлом году на Крите. Они нашли маленькую деревушку, Лутро, на южной стороне острова. Никаких дорог, добираться пришлось на лодке. Штук пятьдесят домишек раскинулись полукругом у прозрачной бухты. Маленькие ресторанчики и отель, очень мало развлечений помимо купания, солнечных ванн и прогулок. Идеальный отпуск. Идеальная жизнь. Сможет ли Клара вернуться к ней? Под картиной стояло кресло, обтянутое Кларой собственноручно. Она задержалась взглядом на цветочном узоре, как вдруг ей в голову пришла мысль. Эта мысль уже посещала Клару, когда она сидела на холодной земле, но потом затерялась. — Это тот же человек, который напал на Иду? Ванья удивленно посмотрела на собеседницу поверх блокнота. — Иду Риитала? Клара кивнула. — Это он? — Вы с ней знакомы? — с немедленно вспыхнувшим интересом спросила Ванья вместо ответа. То, что две из жертв знакомы между собой, в лучшем случае поможет сузить круг поисков преступника. В то же время, этот факт может и ничего не означать. Чистая случайность. Но ведь он разбил светильники, и специально поджидал ее? Правда, они пока не знали, тот ли это самый человек. Может, он просто заметил, как Клара выходит из здания Ассоциации, последовал за ней, увидел, как она заходит на темную пустынную парковку и воспользовался случаем. Но Клара была знакома с Идой Риитала. — Как вы познакомились с Идой? — Раньше пели в одном хоре. Мы подруги. Клара замолчала, но чувствовалось, что на сердце у нее еще что-то есть. Ванья помедлила. — Во всяком случае, на Фейсбуке, — продолжила Клара, видимо, проанализировав истинный характер своих взаимоотношений с Идой. — Мы не так уж часто видимся… — А с Терезой Андерссон вы знакомы? — поинтересовалась Ванья. — Нет, а кто она? — Она примерно ваша ровесница, работает консультантом по здоровому образу жизни, проживает на Альмквистгатан совместно с неким Миланом Павичем. Клара отрицательно покачала головой. — У меня есть фото. Ванья по обыкновению хранила в телефоне фото фигурантов расследований. Она точно не знала, соответствует ли подобная тактика всем законам и предписаниям, а также рекомендациям по защите личной информации, однако это было удобно и помогало ей в работе, так что она старалась особенно глубоко не вникать в такие вопросы. Она нашла фото Терезы и развернула телефон дисплеем к Кларе, которая, быстро глянув на экран, снова отрицательно помотала головой. — Вы поэтому приехали вдвоем? — Клара кивнула на опустевшее место, где сидела Анне-Ли. — Я решила, что вряд ли кто-то вообще придет, ну, знаете, обычные полицейские. Они же все время твердят о своей загруженности и нехватке ресурсов. Ванья боролась с желанием громко вздохнуть. Она устала оттого, что доверие к полиции год за годом неуклонно снижается, и оттого, что образ ограниченной в ресурсах, неэффективной и в определенных случаях некомпетентной организации закрепляется в сознании все большей части общества. Даже если этот образ порой вполне соответствует действительности. — Преступления, связанные с насилием — в приоритете, но вы правы— мы здесь действительно потому, что считаем человека, напавшего на вас, причастным и к другим нападениям на женщин в Уппсале. — Как Хагаманнен…[3] На этот раз Ванье не удалось сдержать вздох. Она и сама подумала именно об этом после звонка Анне-Ли. Хагаманнен, осужденный за две попытки убийства, четыре изнасилования, из которых два завершенных и две попытки, а также подозреваемый еще по целому ряду нападений в Умео в период с 1998 по 2005 годы. Семь лет. Слишком много времени прошло, прежде чем он оказался за решеткой. Слишком много жертв. Слишком много страдания.