— У меня… по-другому не получается. — Секс? Сайлас кивнул и опустил взгляд. — Почему? — Не знаю. Я… Мне нужно чувствовать себя… не знаю, как сказать. Как будто есть только я. И я просто могу… делать это. Не думая ни о ком другом. — Сайлас поднял глаза и встретился взглядом с Себастианом, ища понимания и пытаясь подобрать нужные слова. — Просто… трахаться. Жестко. — Зачем ты накрываешь ее лицо? — Она же шлюха. Не хочу видеть, что трахаю шлюху. Позади них распахнулась дверь, и в комнату вошел Торкель с пластиковым пакетом в руках. Себастиан громко вздохнул. Торкель возник как нельзя некстати, но было поздно просить его подождать. Сайлас заерзал на стуле, и нить доверительного разговора оборвалась. Себастиан покинул место у стола, уступая его Торкелю. Тот выглядел до крайности довольным. Что бы он там ни выяснил за дверью, это были хорошие новости. — Мы побывали у вас дома, — сообщил Торкель, подвигая к себе стул. Сайлас вскочил со своего места. Торкель не на шутку встревожился, Ванья тоже. Он был очень крупным. Сайлас. Действительно крупным мужчиной. Метте уверенно взяла его за локоть. — Сайлас… — Моя жена дома, — выдавил Сайлас сквозь сжатые зубы. — С вашим четвертым ребенком, мы в курсе, — спокойно сказала Ванья. — Сядьте. Сайлас остался стоять, тяжело дыша, и с ненавистью глядя на них. Он стряхнул руку Метте и сел обратно на стул, откинувшись на спинку и скрестив руки на могучей груди. — Что вы ей сказали? — Мы пояснили, что вынуждены произвести в доме обыск, — деловито отозвался Торкель. — Вы сказали ей почему? Он утверждал, что никто ничего не узнает, — Сайлас указал на Себастиана, и Торкель вопросительно взглянул на Ванью. Что произошло здесь за время его отсутствия? Ванья слегка пожала плечами и Торкель вновь обратился к Сайласу. — Нет. Но попробуйте угадать, что мы обнаружили у вас в кабинете? Торкель принялся выкладывать на стол содержимое принесенного пакета. В индивидуальных пакетах для вещдоков покоилось множество коробочек с таблетками, по сто штук в каждой. «Метаксон-10». Новые пакетики, другие коробочки, другие названия. Маленькие пузырьки с жидкостью. Под конец перед ними на столе громоздилась целая аптека. И все это были стероиды. — Это не мое. — И это тоже? — поинтересовался Торкель, выкладывая на стол кучу шприцев. Ванья узнала их. Той же марки, что и шприц, найденный на месте преступления после нападения на Клару Вальгрен. Его определенно арестуют, это даже не обсуждается. Сайлас, однако, упорно продолжал все отрицать. — Приятель попросил меня за этим присмотреть. — Что за приятель? — Я не собираюсь вам это рассказывать. Меньше агрессии, меньше самоуверенности. Себастиан видел перед собой человека, который осознает, что проиграл. Он использовал препараты в личных целях? Предположим, что да. Нет ничего необычного в мужских сексуальных фантазиях на тему власти и доминирования. Если у мужчины к тому же есть сложности в отношениях или проблемы с потенцией, что совсем не редкость, когда принимаешь стероиды, у него возникает растущее чувство утраты контроля над собственной жизнью. И тогда он может решить воплотить фантазии в реальность. Однако у Себастиана не возникло впечатления, что Сайлас смог бы пойти дальше. Вероятно, он получал свое у Стеллы, и ему было этого достаточно. Из их короткой беседы Себастиан заключил, что Сайлас испытывал стыд. От осознания, что поступает неправильно. Делать то же самое с кем-то незнакомым, с женщиной в бессознательном состоянии, на улице… Конечно, злоупотребление стероидами иногда приводит к проявлениям жестокости, но ничто в характере нападений не указывало на выплеск неконтролируемого гнева преступника. Напротив, все нападения были осуществлены с практически медицинской четкостью. Себастиан заключил, что сидящий перед ними человек не мог быть одним из предполагаемых преступников. Он возлагал на это искреннюю надежду. Отчасти потому что любил, когда подтверждалась его правота, но в основном потому, что, как только дело будет раскрыто, у Ваньи не останется причин с ним видеться. Если они перестанут вместе работать, она приложит все усилия, чтобы больше с ним не пересекаться. Его больше никогда не позовут в Госкомиссию, так что сейчас у Себастиана есть последний шанс, а он еще не успел им воспользоваться. Манифестом собственного эгоизма для Себастиана стала надежда на то, что истинный преступник все еще гуляет на свободе. * * * 16 октября Аксель Вебер узнал практически все. Однако оставалось кое-что, о чем он до сих пор не имел понятия. К примеру, он так и не выяснил, что означает «Аб Ово», если вообще что-то означает. Вебер задал этот вопрос Ингрид Дрюбер, потому что наткнулся на это слово в одном давным-давно удаленном блоге, где также упоминалось имя Ингрид. Вебер не знал, кто был автором этого блога. Все, что он смог оттуда извлечь — Ингрид Дрюбер являлась руководителем «Аб Ово», больше информации об этом здесь. Когда Вебер перешел по ссылке, его ждало разочарование. Ошибка 404. Страницы не существует или она была удалена. Вебер расспросил наиболее технически подкованных сотрудников редакции, то есть в принципе всех, кроме, может быть, Харриет, не может ли кто-то из них помочь ему каким-то образом восстановить данные, но услышал однозначное «нет». Айти-отдел ответил ему, что они, возможно, могли бы попробовать, но существует много «но». Что это за «но», они объяснить не удосужились, из чего Вебер сделал вывод, что его просьба вряд ли окажется в их топе задач. Самостоятельно Вебер выяснил, что «Аб Ово» — это латинское выражение, и означает оно «от яйца» или что-то вроде того, и еще оно как-то связано с поэтическим творчеством, с Гомером и Еленой Троянской, однако эти сведения пока ему никак не пригодились. Вебер провел за компьютером много часов, выискивая информацию о том, что могло произойти в Уппсале в 2010 году до того, как Ребекка написала ему письмо. Он выяснил, что истекающая кровью беременная женщина была обнаружена на пороге отделения экстренной помощи Академической больницы в ночь на 23 июня. Женщина, которую звали Линда Форш, и ее нерожденный ребенок скончались позже тем же утром. Было инициировано расследование, но полиция пришла к выводу, что в смерти женщины и ребенка не было чьего-то преступного умысла. Очевидно, это было единственное происшествие, которое в искомый период освещалось в прессе. Поэтому Вебер стал копать глубже. Когда несколько часов спустя Вебер покинул редакцию, он не мог знать, что Дерия Несхат — женщина, с которой он познакомился на вечеринке по поводу пятидесятилетия своего брата и которая поехала к нему домой и там несколько часов кряду с хохотом резалась в пинбол — как раз сняла трубку и набрала номер «Экспрессен». Когда ей ответила телефонистка с коммутатора, Дерия попросила соединить ее с Акселем Вебером. — Кайса Крунберг, номер Акселя Вебера. Дерия представилась и попросила Акселя к телефону, но Кайса ответила, что он только что вышел из редакции. Кайса предложила передать Веберу сообщение. — Благодарю, в этом нет необходимости, я перезвоню позже, — услышала собственный голос Дерия и после краткого обмена любезностями положила трубку. И тут же раскаялась. Конечно же, нужно было оставить сообщение, сказать, что она хотела бы снова встретиться. Или даже попросить номер его мобильного. На мгновение она задумалась, не перезвонить ли сразу, но решила, что это может показаться странным. Завтра. Она решила позвонить завтра. Тогда уже она так просто не отступит. Теперь, когда Дерия приняла решение сделать первый шаг навстречу мужчине, она преисполнилась ожиданий. Шестое чувство подсказывало ей, что с Акселем Вебером у нее может что-то получиться. Вебер ничего не знал о том, что до него едва не дозвонилась женщина, с которой, окажись он на месте и возьми трубку, он мог бы прожить до конца своих дней. Он забрал машину с подземной стоянки высотки DN[20], выехал на Кунгсхольмен и направился на север. В чем Вебер был точно уверен, так это в том, что время в пути было ему просто необходимо. Вождение помогало Веберу расслабиться. Между сиденьями скопилось множество дисков, и он окинул взглядом свою небольшую коллекцию — сплошь белые мужчины средних лет: Роллинг Стоунз, Брюс Спрингстин, Нил Янг, Джон Фогерти, Ульф Лунделл. Но это ничего, в этом и есть весь Вебер. Он выудил из стопки диск и скормил его проигрывателю. Ульф Лунделл, пластинка «Слаггер» 98-го года. Первые аккорды песни «Om jag hade henne»[21] вырвались из динамиков, и Вебер прибавил звук и стал подпевать. Он выяснил, что Линда Форш была на год старше Ребекки Альм и, несмотря на то, что жили они в разных районах, церковь Фугеля для них обеих была ближайшей. Всю вторую половину дня Вебер посвятил поиску любых сведений о Линде. Ему было необходимо разыскать людей, знавших ее. Выяснить, посещала ли она церковь, была ли знакома с Ребеккой, упоминала ли когда-либо имя Ингрид Дрюбер или название «Аб Ово». Один положительный ответ — и история у него в кармане. Вебер инстинктивно чувствовал, что на этот раз он на пороге чего-то значительного. В Уппсале Торкель Хеглунд вернулся на рабочее место, завершив допрос Сайласа Франзена. На своем столе Торкель обнаружил стикер с именем Вебера. Напоминание. Торкель так и не перезвонил ему, чтобы узнать, смог ли Вебер вспомнить, в каком контексте раньше слышал имя Ребекки Альм. В газетах о ней больше не писали, но это не означало, что Аксель отступился. Даже если Аксель не расскажет всего, Торкель надеялся, что тот не откажется поделиться информацией, имеющей прямое отношение к делу. Если он таковой располагает. Торкель рассчитывал, что Вебер будет сотрудничать с полицией, вместо того чтобы пытаться их обскакать на пути к какому-то воображаемому финишу. Он надеялся, что Вебер все же извлек для себя какие-то уроки из событий прошлого лета. Если окажется, что Сайлас не тот, кого они ищут, Торкель сам позвонит Веберу и спросит. Через несколько часов они получат предварительный результат анализа ДНК. Обо всем этом не подозревал Аксель, который, барабаня пальцами по рулю и напевая себе под нос, приближался к цели. Вебер также не подозревал о том, что имеет повышенную чувствительность к бензодиазепину[22], который является действующим веществом в таких препаратах, как, например, «Рогипнол». Он понял, что прибыл в нужное место, когда навигатор объявил, что пункт назначения находится слева от машины. Вебер припарковался, вышел из машины, запер ее и направился к дому. Он не звонил заранее и не предупреждал о визите. Надеялся, что это не потребуется. Что он будет непреклонен и сможет собрать воедино недостающие части этой головоломки. Получит свою историю. Вебер надеялся, но, конечно, не мог знать наверняка. Как не мог он знать и того, что жить ему оставалось чуть менее двадцати минут. Часть вторая 27 октября Она одна дома. Милан уехал повышать квалификацию. Она так похвалялась этим у себя на Фейсбуке. Этот шанс выпал неожиданно. После того, как явился тот журналист. После его смерти. Теперь за мной со дня на день должна явиться полиция. Ингрид, Ида, Тереза и Клара — это одно. Они постараются это пережить. Не вспоминать. Быть нормальными. Быть невиновными.