— Я обещаю, что сегодня с ней ничего не случится, — убежденно произнес он. — До завтра она в полной безопасности, а может, и дольше. — Ты обещаешь? Ха-ха, тогда проблем нет, — саркастически отозвалась Ванья, не пытаясь скрыть своего отношения к его идеям. Если у остальных и были собственные взгляды на то, что следует предпринять в ближайшее время, они предпочли их не озвучивать. Ночь уже практически перешагнула в следующее утро, и никто не стремился начинать дискуссию о плане действий, тем более что последнее слово все равно оставалось за Анне-Ли. Поэтому все как по команде обернулись к ней. — Мы поступим как предлагает Себастиан, — отрезала она, кивком указывая в его сторону. Ванья вскочила и без промедления покинула конференц-зал. Себастиану даже не нужно было смотреть в ее сторону, чтобы ощутить всю тяжесть брошенного на него недоброго взгляда Ваньи. Завтра все наладится, утешал он себя. Вальдемар взойдет на свой пьедестал. А у него самого прибавится очков. Оставались считаные часы. * * * Время приближалось к четырем часам утра, когда Билли наконец повернул ключ в замке собственной входной двери. Они обсуждали возможность остаться в Уппсале, в отеле, но ни у кого не было с собой сменной одежды, к тому же на ужин к Торкелю и Лисе-Лотте все пришли принарядившись. Поиск отеля и свободных номеров в Уппсале занял бы примерно столько же времени, сколько дорога домой, в Стокгольм, поэтому все единодушно выбрали второе. Торкель дал понять, что не желает видеть в своей машине никого, кроме Ваньи, поэтому Билли поехал домой в обществе Себастиана и Урсулы. Никто не хотел разговаривать. В этот час дороги были пустынны, и Билли гнал быстрее обычного. Почти восемьдесят километров пути до Стокгольма уместились в каких-то полчаса. Уже в городе Билли решительно высадил Себастиана первым. Таким образом Билли хотел избежать лишних вопросов. О том, как он себя чувствует. Как складываются его отношения с Мю. Не было ли у него рецидива. Себастиан считает себя таким офигенски умным. Только потому, что он видел, как Билли наделал глупостей, Себастиан решил, что знает его. Знает, кто такой Билли. Только он ничего не знает. Никто не знает. Дома Билли стащил с себя куртку и ботинки, аккуратно положил ключи в вазу, стоявшую на маленьком комодике в прихожей, и без промедления направился в кухню. Ему необходимо было поесть — во рту не было ни крошки с самого ужина. Несмотря на то, что угощение у Торкеля было обильным, с тех пор миновало уже почти девять часов. Билли достал из холодильника сыр, масло и тюбик с икрой, достал два куска хлеба и соорудил два бутерброда. Убирая продукты обратно в холодильник, он заметил там пачку сока. Билли встряхнул ее — в пачке оставалось не так уж много содержимого, так что можно было обойтись и без стакана. Билли уселся за стол, впившись зубами в бутерброд, и сделал несколько глотков сока прямо из пачки. На столе лежал свежий номер «Mitt I Stockholm»[27], и Билли, с жадностью приканчивая первый бутерброд, потянулся за газетой. Под газетой обнаружился белый конверт, на котором печатными буквами от руки были надписаны имя Билли и его адрес. Билли повертел его в руках — имя отправителя отсутствовало. Недоуменно наморщив лоб, Билли вскрыл конверт. Он не мог вспомнить, когда в последний раз получал настоящее письмо. Кто вообще сейчас пишет от руки, покупает конверты и отправляет письма по почте, с доставкой через один-три дня? Когда Билли разворачивал письмо, что-то похожее на распечатанное фото выпало на стол картинкой вниз. С внутренней стороны листа А4 обнаружились те же рукописные печатные буквы: 5000 крон или твоя жена узнает Коротко и ясно. Под этой надписью очень маленькими буквами был указан адрес какой-то веб-страницы. Что-то типа игрового форума. Билли поднял со стола фотографию, уже примерно представляя, что на ней изображено. Перевернув фото картинкой вверх, он убедился в собственной правоте. Билли выходит из дома на Норрфоршгатан. Из Красной Комнаты. От Стеллы. Билли сидел, тупо уставившись на фотографию, не в силах распознать чувство, которое им сейчас владело. Логично было бы огорчиться, или разозлиться, или испытать обе эмоции разом. Комом в желудке могли бы встать отчаяние и страх, и гнев на анонимного отправителя, который только что усложнил и без того чертовски запутанную жизнь Билли. Но вероятно, предел этих эмоций уже был достигнут. Поэтому Билли взглянул на фото внимательно. Там не было ничего компрометирующего. Конечно, можно выяснить, что за заведение находится по указанному адресу, но, с другой стороны, Билли бывал там по служебной необходимости не один раз, и ничего на этом фото не указывало на то, что это не был рабочий визит. Этого будет достаточно, чтобы объясниться. Если Билли решит ничего не предпринимать. Но могут возникнуть ненужные вопросы. Особенно теперь. Билли задумался, как шантажист смог найти его адрес, и пришел к выводу, что это из-за того, что он ездил на личном авто. Шантажист пробил номер, нашел Билли, выяснил, что он женат, сочинил письмо. Может быть, шантажисту не известно, что Билли — полицейский? Получится ли теперь обернуть этот факт в свою пользу? Сейчас для Билли эта история совсем некстати. Когда он ехал домой из Уппсалы, от Стеллы, ему снова перезвонил Конни. Спрашивал, удалось ли Билли обнаружить дополнительные доказательства. Желал убедиться, что Билли действительно считает фотографии сфальсифицированными. Билли успокоил его. Да, он абсолютно уверен, но расследование в Уппсале снова активизировалось, и Билли потребуется еще время, чтобы собрать воедино все улики. Сколько времени? Еще день, возможно, два, максимум — три. Конни распрощался на том, что будет ждать звонка от Билли, чтобы успеть отнести в полицию заявление до выходных. Так что в понедельник исчезновение Йеннифер будет официально переквалифицировано в преступление, и начнется полноценное расследование. А экспертное мнение Билли окажется решающим для инициирования предварительного следствия. И поделать с этим Билли уже ничего не сможет. Теперь придется вести игру на опережение. Единственное, что ему сейчас угрожает — фотографии Йеннифер, опубликованные из Бохуслена. Билли было далеко до уверенности в том, что его имя никто не сможет связать с этими фотографиями. Тихие шлепки босых ног по полу заставили Билли вздрогнуть. Он судорожно похватал письмо, конверт и фото и едва успел спрятать их между страницами газеты и отложить ее в сторону, как на пороге кухни возникла Мю. Она спросонья никак не могла завязать пояс халата. Глаза у нее еще не полностью открылись, волосы были в беспорядке. У Билли мелькнула мысль, что Мю выглядит потрясающе. Именно поэтому он и должен разобраться со своими проблемами, напомнил он сам себе. Чтобы иметь возможность возвращаться домой. К ней. Каждый вечер до конца дней своих. — Бедолага, ты только пришел? — Да. — Ну что там, в Уппсале? — Еще два изнасилования и самоубийство. Мю подошла ближе и заключила его в объятия. Билли зарылся лицом в ее живот. Сквозь тонкую ткань ощутил сонное тепло ее тела. Мю нежно провела рукой по его волосам. — Тебе пришло письмо. — Я видел. — Что это? — Ерунда. Предлагают взять ссуду под выгодный процент. Мю угнездилась у него на коленях, обняла его и положила голову на плечо Билли. Он чувствовал ее теплое дыхание у себя на шее. Билли закрыл глаза. Позволил себе насладиться близостью. Нежностью. Любовью. На мгновение ему показалось, что Мю уснула. — Ванья пытается зачать ребенка, — полусонным голосом пробормотала она. Билли мог бы поклясться, что глаза ее закрыты. — Ммм. — Она рассказала за ужином. Что они с Юнатаном так решили. Странно, подумалось Билли. Ванья не имеет привычки посвящать людей в личные дела. Но Мю умеет к себе расположить, заставить человека открыться. Еще она очень хорошо умеет планировать будущее. Съехаться, пожениться, купить летний дом… — Я не хочу детей. Билли хотел поскорее захлопнуть эту дверь, чтобы вообще не вступать в дискуссию. Не сегодня. Не сейчас. — Никогда? — Он почувствовал, как она застыла и, все еще не видя ее лица, понял, что Мю открыла глаза. — Не знаю, возможно. Но точно не сейчас. В особенности не сейчас, добавил он про себя. — Ладно. Наступила тишина, в которой Билли чутко осознавал охватившее Мю легкое недоуменное разочарование. Он чувствовал необходимость объясниться. — Мы ищем летний дом, мы поженились меньше полугода назад, мы с тобой знакомы меньше двух лет. Нельзя ли немного притормозить? Неужели мы не можем просто быть? Почему нам постоянно необходим очередной мегапроект на горизонте? Мю выпрямилась, положила ладони ему на плечи и с серьезным выражением лица заглянула ему в глаза. — Ты о чем-то сожалеешь? Билли сделал глубокий вдох и, покачав головой, улыбнулся жене искренне и ободряюще. — Ты знаешь, что нет. Но все так быстро. — Слишком быстро для тебя? — Временами. Я хочу, чтобы ты просто была. Здесь и сейчас. И мне этого будет достаточно. Я не хочу девяносто процентов времени посвящать разговорам о будущем и планировать, что мы будем делать потом. Хоть сейчас Билли и сам был всерьез обеспокоен перспективами этого «потом». После того как все, во что он сейчас вляпался, будет кончено. — Я не знала, что ты так к этому относишься. — Теперь знаешь.