Глава 5 – Справишься? – Справлюсь. Только я не хочу их убивать. – Почему?! Они ведь хотят убить ТЕБЯ! – Они не хотят. Они ДОЛЖНЫ. Согласись, это совсем другое. Они рабы, их принудили к тому, чтобы они дрались в Арене. Кстати, ты мне так и не сказал, откуда берутся рабы и почему они не уходят от хозяев. – Рабы… примерно половина рабов – потомственные рабы. То есть они родились от рабыни. И тут же стали рабами. Ведь раз женщина рабыня, принадлежит хозяину, значит, и ее приплод тоже принадлежит хозяину. Почему ты морщишься? – Мне не нравится, что кто-то может владеть человеком. Это неправильно. И ладно бы человек сам угодил в беду – по глупости, или жадности, или ему не повезло, но дети-то при чем? Они ни в чем не виноваты! – А это тоже невезение – родиться в семье рабов, – Юсас пожал плечами. – Я вот родился от шлюхи и неизвестно кого. Это что, везение? А кто-то, к примеру, родился в семье судьи. И что теперь? Так Создатель уготовил. И кстати, вот тебе ответ, почему почти все рабы не пытаются освободиться. Я же тебе говорил: всем миром правит Создатель. Он определяет судьбы людей на Свету, он определяет пути Души во Тьме. После смерти мы не умираем, а переселяемся вначале в Чистилище – там взвешивают наши грехи, добродетели и соответственно заслугам подбирается новое тело. Душа ведь бессмертна, ты же знаешь! И вот если ты плохо себя вел в миру, если ты не исполнял ту роль, которую тебе назначил Создатель, то отправишься в такое гадкое тело, что мало не покажется! И будешь мучиться – долго, трудно. Видел нищих у городской стены? Безногие, безрукие, в болячках, гниют заживо – вот это те грешники, которые плохо себя вели в прошлой жизни. Понял? – Хм… то есть ты хочешь сказать, что если раб хорошо исполняет свои рабские обязанности, то в новом теле он будет уже господином? Так?! – Ты понял! Молодец! И вот смотри, как получается, – настоятели храмов и все священники вдалбливают в голову: работай как следует! Удовольствуйся своей судьбой! Не бунтуй! Слушайся хозяина! И в новом воплощении ты сам будешь хозяином! А твой хозяин – рабом! Они и слушаются. Рабы эти. – То есть… храмы помогают управлять рабами? Как-то… нехорошо это. – А что нехорошего? Если раб взбунтуется, свободным кисло придется! Были в истории бунты рабов, до сих пор рассказывают! Они убивали всех свободных! Никого не щадили! Детей на колья насаживали! Женщин насиловали и убивали! А все потому, что у них появился проповедник, который подговаривал рабов на бунт. Говорил, что Создатель не мог поддерживать рабство, что это священники извратили его учение. И что надо брать власть в свои руки и убивать всех свободных, которые угрожают жизни рабов. И они убивали. После того в Империи любая ересь подавляется самым злым образом. Еретиков сжигают заживо и на кол сажают. Да-а… погибло тогда много народу. Очень много! – Но ведь рабы все-таки бегут от хозяев. Или я не прав? Не может быть, чтобы все так истово верили! – Прав, конечно. Бывает, и бегут. На это много причин. Кто-то надеется укрыться на островах – там пираты живут, рыбаки и беглые. Обычно это те рабы, что попали в рабство уже взрослыми, за долги или за преступление. У кого-то очень злой хозяин – от такого тоже бегут. Ну-у… всякое бывает. Вот представь, двое молодых рабов, юноша и девушка, полюбили друг друга. А хозяин и говорит: я отдам девушку другому. Потому что хочу, чтобы ее потомство было от него. Или продает обоих по отдельности разным хозяевам. Или одного кому-то продает. И что тогда? Бегут. – И что потом? Убежали, и что с ними стало? – Много таких случаев было… обычно заканчивается это совсем плохо, – Юсас сокрушенно помотал головой. – Охотников за ними посылают. Охотников за головами. Ловят парочку, возвращают назад… и тогда все очень плохо. Для обоих. Были случаи – парня кастрировали. Девушку отдавали другим рабам – чтобы они ее… ну, понятно. А потом в железо. Чтобы и думать забыли о бегстве. А кого-то просто казнили. В назидание, чтобы другие рабы видели, что бывает с беглецами. От охотников скрыться невозможно – у них собаки, у них магические амулеты, а часть охотников еще и маги – слабые маги, но все-таки. Найдут где угодно. Не все так просто с рабами… – М-да… печально. С одной стороны, получается, вера в загробную жизнь, с другой – обязательно поймают. Но разве нет случаев, когда рабы освобождаются по своему желанию? Ну, вот захотели стать свободными, попросили хозяина, и он их освободил? Ведь, наверное, не все хозяева рабов негодяи? – Хм… вообще-то рабы дорого стоят. Хороший раб – не меньше десятка золотых! А если это красивая молоденькая девушка – так может стоить и тысячи! Как хорошая лошадь. И так просто взять и отпустить? Может, кто-то так и делал, но я такого не знаю. Юсас допил из глиняной кружки фруктовый взвар, облегченно вздохнул, откинулся на спинку стула, глядя в безмятежное лицо Дегера. Дегер уже не был таким загорелым, после сидения в темнице он побелел, но все равно его теперь расчесанная и чистая шевелюра смотрелась странно, совершенно инородно. Если смотреть со спины и не обращать внимание на мускулистые, жилистые руки, торчащие из безрукавки, можно подумать, что это старик. А уж лицо друга было на самом деле странным. Такими безмятежными бывают лица только у младенцев. И то – только тогда, когда они поели и спят, прижавшись к груди матери. У нормального человека не может быть такой безмятежности. Нормальный – вечно в проблемах, о чем-то заботится, переживает, волнуется. Дегер же всегда спокоен, выдержан – никаких эмоций, кроме любопытства и удовлетворения. Удовлетворения – от всего. От того, что он чисто вымыт, прилично одет, сыт. От того, что есть место, где можно поспать. Никакой заботы о будущем – день прожит, и слава Создателю. И еще странность – Дегер практически не уставал. И мог не спать сутками напролет. Он сам об этом сказал, и Юсас ему верил. И еще – Дегер постоянно ел. Нет, не так – он ЖРАЛ! Он мог сожрать невероятное количество еды, а через час-два еще столько же. Жрал, наслаждаясь каждым кусочком, не оставляя ничего недоеденного, жрал так, что при виде того, как он поглощает пищу, просыпался аппетит. Даже хозяин трактира это заметил и с усмешкой сказал, что Дегер ест, как пятеро вышибал, вместе взятых. На что Юсас ему ответил, что и толку от Дегера больше, чем от пятерых вышибал. И это было правдой. Пока Юсас ходил ковать их благосостояние, договариваясь с хозяином Арены, Дегер устроил целое представление, если случившееся можно так назвать. Судя по рассказам другого вышибалы и самого Дегера, получилось все так: слухи разносятся быстро, и на рынке узнали, что теперь в «Хромой лошади» работает вышибалой человек, который победил стражника, облаченного в полное боевое вооружение. Ну и набились в трактир люди – просто-таки сверх меры! Пришлось ставить дополнительные стулья, табуреты, притащив их из амбара во дворе заведения. Люди накачивались пивом и вином, ели, пили, рассматривали застывшего в углу Дегера, стоявшего без движения, будто статуя, на протяжении двух часов. А потом одному из охранников каравана пришла идея раздразнить этого тощего беловолосого придурка, который никак не желает обращать внимание на происходящее в зале. Даже глазами по сторонам не водит, бездельник! Похоже, что спит стоя, как лошадь, с открытыми глазами! Ну и пошел он к Дегеру. Долго выеживался возле него, говорил гадости: «Ты не мужчина! Давай выйдем, и я тебе покажу, кто тут мужчина! Да я твою мать имел! Я твоего отца имел! И твою собаку!» И все такое прочее – обычный набор гадостей, произносимых для того, чтобы вызвать собеседника на потасовку. Вплоть до смертоубийства – потому что в определенных кругах это называется «непроизносимые слова». Потому что после того как их сказали, один из собеседников должен умереть. Но Дегер так и стоял, скрестив руки на груди, и смотрел сквозь машущего руками и брызгающего слюной здоровяка. Пока тот не решился ударить вышибалу под дых. На этом все и закончилось. Вот только что Дегер стоял на месте, скрестив руки на груди, а через секунду наемник обмяк и попытался встать на колени, безвольно повесив голову на болтающейся шее. Как Дегер его ударил, чем и куда, никто так и не заметил. Но только тот мгновенно потерял сознание, будто его огрели поленом по затылку. А потом Дегер легко, как ребенка, подхватил мужчину на плечо и пошел из трактира, не глядя по сторонам и не интересуясь, почему в зале стало так тихо. Вернулся через пару минут – в руках сапоги, кошель и пояс с ножом, принадлежащие поверженному охраннику. Их он сдал трактирщику. Но этим дело не закончилось. Подошли двое, приятели первого охранника, и в грубой форме потребовали удовлетворения – в том числе сексуального. Кое и получили немедленно, павши на поле боя бесславно и быстро. На каждое плечо по мужику – без натуги, не шатаясь и не раздумывая. Через пять минут – две пары сапог, два кошеля, два пояса. И понеслось! Когда Юсас вернулся в трактир, у входа в тенечке лежали двенадцать человек! Один здоровее другого! Как сказал вышибала Берес, их было гораздо больше, но некоторые уже успели очнуться и после беседы с трактирщиком, лишившись части денег, кои были выплачены за ущерб, нанесенный нежной душе трактирщика, и за труды вышибале, ушли восвояси, практически протрезвев и дав себе зарок больше не связываться с проклятым беловолосым демоном. Андар с улыбкой сказал, что предполагал нечто подобное, но не думал, что это произойдет так быстро. Не был уверен, что слухи разойдутся с такой безумной скоростью и что найдется так много желающих прославиться, победив человека, который голыми руками убил стражника Пергина, что и с мечом в руках было бы совсем не простым делом. Когда Юсас начал расспрашивать Дегера о том, как тот положил буянов, какими ударами и как это он мог спокойно таскать сразу по две туши мужиков одновременно, Дегер только улыбнулся своей идиотской улыбкой и сказал, что не знает, как и что он делает. Что все им сделанное исходит из глубины его головы, и он, Дегер, ничуть не задумывается, что и как ему сделать. Ну вот Юсас же не думает, как ему ходить, как переставлять ноги или взять рукой какую-то вещь? Так и тут – он, Дегер, просто ЗНАЕТ, как ему ударить, за что схватить или в какую точку на теле ткнуть костяшкой пальца. Ну и… все! Юсас был, конечно, разочарован, но при этом гордился своим другом. Вот это боец! Вот это силач! По разрешению Андала Юсас забрался на стул и, перекрывая голоса, стук вилок, ложек и ножей по чашкам, звенящим торжественным голосом объявил: – Господа! Дегер, – он указал на стоящего в углу беловолосого вышибалу, – в шестой день недели будет сражаться на Арене против пятерых бойцов! Бойцы будут вооружены длинными ножами! Дегер – с голыми руками! Все желающие могут посетить Арену и сделать ставку на бойцов! Приглашаю! Народ загудел, зашумел, все стали обсуждать эту новость, поглядывая на «статую» в углу, и Юсас с удовольствием подумал, что новость разнесется по всему городу. Он-то точно знал, насколько быстро разносятся городские слухи. И был уверен, что желающих посмотреть на этот бой окажется более чем достаточно. Уже слезая со стула, Юсас вдруг заметил в углу Вожака, который пристально смотрел на него. Когда Вожак увидел, что и Юсас на него смотрит, он небрежным жестом поманил: «Давай сюда!» И парнишка поплелся по проходу между столами, чувствуя, как холодеют ноги. Он боялся Вожака. И… чувствовал свою вину. – Присаживайся, – беззлобно и даже тепло предложил Вожак, указывая на стул, стоящий за его столом, – поговорим? – Поговорим, – мрачно согласился Юсас, лихорадочно соображая, что ему делать. Нет, так-то он в трактире ничего не боялся – тут и Дегер, он точно не даст в обиду, да и Андар не промах, не позволит совершиться безобразию. Но вот когда Юсас выйдет за пределы трактира… и когда рядом не будет Дегера… придется ходить да оглядываться. У Вожака везде уши и руки, достанет, если захочет. Потому лучше будет договориться «полюбовно». – Как твое здоровье, мой дорогой мальчик? – лицо Вожака просто-таки лучилось добротой и сочувствием. – Ничего не болит? Руки не дрожат? – Не болит. Не дрожат! – Юсас был сосредоточен и серьезен. И он само собой обратил внимание на выражение «дорогой мальчик». – Я все тебе отдам, Вожак! Не сомневайся! – Я и не сомневаюсь, – Вожак ничуть не изменился в лице. – Когда начнешь работать? Когда отдашь долг? Три золотых – это немало, я тебе скажу. – Вожак! – Юсас набрал в грудь воздуха и решился: – Я не буду больше воровать. А долг тебе отдам! – Вот как? – искренне удивился глава гильдии. – То есть ты хочешь покинуть нашу гильдию, и это после того, как она столько для тебя сделала?! И как это понимать? Предательство? – Я отдам все, что должен. И я благодарен тебе и всей гильдии за то, что вы дали возможность мне выжить, – упрямо повторил Юсас. – Но я пойду своим путем. Больше воровать не буду! – А чем будешь заниматься? – рассеянно попивая из кружки, спросил Вожак. – В гильдию нищих пойдешь? Будешь попрошайничать? – Я буду агентом бойца Дегера, – выпалил Юсас и только сейчас понял смысл сказанного Вожаком. – А почему это я должен пойти в гильдию нищих? – Ну как же… ты же хочешь попрошайничать в хорошем месте, в выгодном месте, а все выгодные места под гильдией нищих. Ты же ведь не хочешь голодать! – А с чего ты решил, что я буду попрошайничать? – настороженно спросил Юсас, готовый к любой пакости, и не ошибся. – А потому, что с одной левой рукой, без ног, без правой руки ты будешь годен только на попрошайничество. Юсас замолчал, ошеломленно глядя на безмятежного собеседника. Тот вроде как и не заметил потрясения парнишки. – Ты не посмеешь! – прокашлявшись, выдавил из себя Юсас. – Я с самого детства работаю на тебя! Я принес тебе столько денег, что оплатил уже все то, что ты мне дал, много раз! За что?! – За себялюбие. За то, что ты, не посоветовавшись со мной, наплевав на меня, решил бросить нас, не подумав о том, как это сделать правильно. – И как это сделать «правильно»? – Я не против того, чтобы ты стал агентом этого бойца. И даже одобряю такое дело. Но ты будешь отдавать половину дохода, как и раньше. И тогда – живи спокойно, никто тебя не тронет. А если не желаешь… я тебе уже сказал. Вожак посмотрел в глаза Юсасу долгим взглядом темных, почти черных глаз и глухо сказал: – И не думай, что так просто отскочишь. Сбежите – я все равно достану, обещаю. Ты мне всегда нравился, мальчик, но я тебя не пожалею. – Я могу подумать? – Можешь, – легко согласился Вожак. – Думать вообще-то не запрещено. Я разве когда-то запрещал тебе думать? А что касается моего предложения – я просто тебе сообщил, что, куда бы ты ни пошел, чем бы ни занялся, половина твоего дохода получит гильдия. И это обсуждению не подлежит. – И что, я не могу выкупить себя из гильдии? – сдерживаясь, чтобы не закричать, спросил Юсас. – Сколько стоит выкупиться? – Ты не раб, ты не можешь выкупиться, – усмехнулся Вожак. – Да и не позволю я тебе этого сделать. Зачем? Ты принесешь мне хороший доход – или я ничего не понимаю в делах. Так что плати и живи. Все. Разговор окончен. Сказать, что Юсас был в ярости, – ничего не сказать! Но чувств своих он не выдал. Наверное, не выдал. Вор, не умеющий держать эмоции в узде, долго не проживет. Встал и на негнущихся ногах пошел в свою комнату. Там бросился на кровать, едва успев сбросить башмаки. С наслаждением шевеля уставшими пальцами ног, стал смотреть в потолок, заложив руки за голову. И думать. Крепко думать! Что делать? Мечты о скором обогащении сократились ровно в два раза. И не надо думать, что Вожак не узнает, сколько именно заработал Юсас. Через некоторое время он может просто пригласить мага, способного приготовить снадобье правды, и тогда все будет очень плохо. Очень. Юсас сам расскажет все, что Вожак хочет узнать. Ведь у него нет ментальной защиты против такого допроса. Это какой-нибудь тренированный маг может построить в мозгу защиту против снадобья. По крайней мере – просто погасить сознание. Юсаса этому никто не учил. Его учили воровать так, чтобы «клиент» не заметил, убегать, используя все возможные укрытия, пережидать, забившись в канализационный люк или даже в сточную канаву (тут не до брезгливости!). Но магии его никто не учил. Тем более что у Юсаса не было к ней никаких способностей. Магия проявляется в раннем детстве, и если до пятнадцати лет она не проявилась, то уже все. Магии не будет никогда. Итак, придется платить. Другого выхода нет. Хотя… есть ведь и другой способ! Юсас помотал головой – он не убийца! И не желает подставлять друга! Кроме того, а как сам Дегер к этому отнесется?