Дверь распахнулась, и в комнату вошел Дегер. Это было так неожиданно, так странно, что Юсаса буквально подбросило с кровати: – Что случилось?! Ты же должен быть в зале! Сейчас самая работа! – Я попросился отлучиться. Там еще двое парней, так что пока обойдутся без меня. Если что – позовут. Я пришел узнать, о чем ты разговаривал с этим человеком. Это кто? Твой бывший начальник? – Если бы бывший! – вздохнул Юсас и коротко, емко изложил Дегеру ситуацию, сложившуюся вокруг них. Дегер с минуту молчал, морща лоб, явно обдумывая сказанное, потом спросил: – Что ты хочешь? Ты хочешь его убить? Юсас аж задохнулся, не в силах сказать ни слова. Дегер спросил это так просто, так легко, что было ясно: скажи сейчас Юсас, что Дегеру нужно убить Вожака, и он сейчас пойдет и убьет его. И потом начнется резня. Страшная резня. Дегера вряд ли они достанут – если только исподтишка, потом, но беспорядки будут жутчайшими. И возможно, что после этого Андар попросит их свалить из трактира. Ведь воры будут мстить! Они просто обязаны мстить за своего Вожака! – Честно – я хочу его убить! – сознался Юсас. – Но что это изменит? Только прибавит нам проблем! Дело в том, что, как я тебе и говорил раньше, воры будут мстить за Вожака. Они обязаны мстить – самим законом гильдии. И первым приказом, который отдаст новый Вожак, будет приказ найти нас и убить. А нам придется бежать, это точно. И выступать на Арене будет нельзя. Так что все планы прахом. Я склоняюсь к тому, чтоб платить Вожаку. Другого выхода нет. – За что платить? – Дегер недоуменно поднял брови. – Он что, учил меня драться? Или посылал тебя договариваться с хозяином Арены? Разве он мой агент? Это несправедливо. И знаешь что, я не уверен, что воры будут мстить. Ты сам говорил: воры – это не грабители и не убийцы. Если они и дерутся, то только тогда, когда им угрожает смертельная опасность. А в остальных случаях – просто бегут. И это правильно. Ремесло убийцы не для вора. Тем более что убить нас очень непросто. Я уничтожу всех, кто к нам полезет. Веришь? – Верю! – улыбнулся Юсас и подумал, что все не так уж и просто. Хотя резон в словах товарища есть. Но, чтоб завоевать авторитет, новый Вожак начнет с поиска и наказания убийцы прежнего Вожака. Если новый Вожак откажется мстить за убиенного предшественника, воры отвернутся от него. – Я поговорю с ним! – пообещал Дегер. – С кем? – Ну-у… с этим твоим мужиком. А с кем ты думал? С Вожаком, конечно! – Бесполезно, Дег! Ты его не знаешь! Это страшный человек, и сам он никого и ничего не боится! Дегер улыбнулся во все свои белые зубы: – Этого не может быть. Только я никого и ничего не боюсь. Потому что я ненормальный, который не помнит своего прошлого. А кроме того, я точно знаю, что побить меня очень трудно. – Хорошо тебе! – вздохнул Юсас и закрыл глаза. – А я всю жизнь чего-нибудь да боюсь. А больше всего боюсь испугаться. И так вот живу. Если бы ты знал, как надоело бояться! Юсас не слышал, когда Дегер ушел. Он вдруг незаметно провалился в сон – накопилась усталость, и физическая, и душевная. Слишком много сил он потратил в последние дни, слишком много было переживаний. Усталый мозг отказывался работать в таком режиме и просил пощады, предварительно устраивая хозяину предупредительное забытье. Само собой, Юсас этого не знал. Он просто спал, и снился ему огромный дом из белых камней. И был этот дом заплетен виноградом. Крупные гроздья винограда – каждая виноградина с палец Юсаса – свисали со стен дома, с арок беседки, стоявшей рядом с домом на лужайке возле небольшого пруда. Юсас тянулся к грозди, чтобы сорвать виноград, но каким-то образом эти самые грозди вдруг оказывались высоко-высоко над головой, и, сколько бы Юсас ни прыгал, достать их так и не смог. А лестницы у него не было. Потом лестницу он все-таки нашел, она лежала за беседкой в траве и была так тяжела, что Юсас застонал, пытаясь переместить эту тяжеленную корягу. Лестница, похоже на то, была изготовлена из дуба, и скорее всего лет пятнадцать назад. Дерево темное, потрескавшееся, отполированное ладонями и ветрами. Неподъемная штука! Тут откуда-то появился Дегер. Он со своей уже привычной улыбкой одной рукой легко подхватил лестницу и приставил к стене дома так, чтобы Юсас мог достать до гроздей. Юсас тут же забрался по перекладинам, схватился за гроздь, и… вокруг стало черным-черно, и сон развеялся. Вожак так и сидел в своем углу, попивая из высокой глиняной кружки холодное пиво, закусывая его сушеными полосками острого соленого мяса. Для пива такая закусь – самое верное дело. Вызывает жажду, приятно языку, да и насытит не слабо – все-таки мясо. Когда к столу подошел Дегер и молча уставился на Вожака тяжелым взглядом синих глаз, глава гильдии с минуту демонстративно не обращал на него никакого внимания, потом все-таки заметил и предложил: – Присядь, раз пришел. Что-то хочешь мне сказать? За мальчишку пришел заступаться? Зря. Я не изменю своего решения. Будет платить! Дегер сел на предложенный ему стул, положил на столешницу крупные, перевитые синими сосудами руки и мягко спросил: – Разве это правильно? Он работал на тебя много лет. Отдавал тебе половину наворованного. Рисковал жизнью, здоровьем и свободой. А ты не хочешь его отпустить. Почему? Вожак посмотрел на своих двух телохранителей, здоровенных парней в кожаных безрукавках, и, глядя на того, что сидел справа, приказал: – Занг, посидите… вон за тем столом. Мне нужно переговорить с парнем наедине. Оба телохранителя немедленно поднялись и пересели за свободный столик через ряд от хозяина. Но не сводили с него глаз. Глупо, конечно, ведь если бы Дегер хотел убить Вожака, он сделал бы это уже давно. Просто свернул бы ему башку, и вся недолга. И уж точно не два этих придурка могли бы ему помешать. – Говоришь, почему я его не отпускаю? – задумчиво протянул Вожак, сделав хороший глоток из кружки. Глава гильдии явно уже хорошо набрался пивка – глаза с поволокой, нос покраснел. Однако взгляд его был ясным и цепким. – Если я начну отпускать всех, кто со мной работает, откуда я буду получать деньги? Сегодня Юсас, а завтра другие потянутся? – полуприкрыв глаза, тяжело проговорил Вожак. – Дело не в нем, дело в порядке! – Это же почти рабство. А он свободный человек. И ты не можешь его использовать! – Почему это не могу? – удивился Вожак. – Весь мир на этом построен! Все кого-то используют! Тебя самого используют! Тот же Юсас – он будет получать деньги за то, что всего лишь пошел и договорился с хозяином Арены! А убивать и умирать на Арене будешь ты! Это что, не использование? И чем Юсас в этом случае отличается от меня? – Тем, что это я позволил ему договариваться за меня, – пожал плечами Дегер. – А тебя никто не просил договариваться за Юсаса. Больше того, от тебя Юсас хочет уйти. Так как можно нас сравнивать? – Можно! – буркнул Вожак и сунул в рот пластинку сушеной рыбы. – И вообще – много лишних разговоров. Что ты хочешь мне предложить? Ведь ты хочешь что-то предложить, я знаю! Дегер согласно кивнул и медленно, подбирая слова, проговорил: – Я хочу, чтобы ты его отпустил. Он отдаст тебе деньги, затраченные на выкуп, и сверху столько же – за хлопоты. И все. Больше ты его не достаешь. Он тебе ничего не платит. Парень и так настрадался в своей жизни. Ты взрослый человек, должен это понимать. Неужели тебе мало денег? – Деньги лишними не бывают. И нечего считать деньги в чужом кармане! Я сказал – нет! И все тут! Меня не жалели – и я не пожалею! И не лезь не в свое дело! Иначе пожалеешь об этом! – Как это не мое дело? Юсас мой друг. Он мне помог. Я не могу его бросить и просто так равнодушно смотреть, как ты его мучаешь. Он не будет ничего тебе платить. Вообще ничего. Я передумал. Ты не получишь ни за выкуп, ни двойной цены выкупа – вообще ничего. Ты плохой, жадный человек. И если ты попробуешь нанести вред Юсасу или мне – я тебя убью. И убью всех, кто будет мне мешать это сделать. Дегер смотрел на Вожака темно-синими, почти черными глазами, и мужчине, не раз уже бывавшему в смертельных переделках, стало вдруг зябко в этом нагретом солнцем и очагами зале. Беловолосый сообщил все это так обыденно, так просто, без ругани и брызганья слюной, что стало совершенно ясно – убьет. Точно – убьет! Опасный человек. Очень опасный! Проблема! И ее надо решать. А потом Дегер встал и ушел. А Вожак остался сидеть с кружкой недопитого пива в руке. Пива ему уже не хотелось. И вообще здесь сидеть не хотелось. А еще через пять минут Вожак уже перешагивал порог трактира. Он знал, что нужно сделать. И по большому счету – плевать ему на деньги! Авторитет дороже. Денег же у него столько, сколько не проживет и за всю свою жизнь. А эти наглецы должны быть наказаны. * * * – Нет, ты не будешь платить… – Дегер помотал головой и замер, откинувшись на спинку стула. – Я считаю, что это неправильно. Несправедливо. Я поговорил с Вожаком. – И что, он согласился?! – глаза Юсаса расширились от удивления. – Да не может быть! – Нет, не согласился. Но я сказал, что, если он посмеет тебя тронуть, я его убью. И убью всех, кто мне помешает его убить. Может, еще сладкого пирога возьмем? Как думаешь? Очень вкусный, правда? – Да как ты можешь теперь спокойно есть?! – у Юсаса даже горло перехватило. – Теперь нам конец! Он нас убьет! И тебя, и меня! Теперь только и жди – или в толпе подколют острым шилом, или стрелу из подворотни пустят. Напрямую-то они с тобой связываться не решатся, а вот исподтишка напасть – это запросто! Так и будет! Вожак так-то неплохой начальник, но очень уж не любит, когда его авторитет шатают. А неподчинение и есть шатание авторитета! И за это только смерть! Ой-ой… – Да не переживай ты так… не такой уж и страшный этот Вожак! Умереть он может так же, как любой из людей. Он не бессмертный, а значит, и на него можно найти управу. Понадобится – я всех воров в городе поубиваю. Даже не задумываясь. Главное – сам не подставляйся! Юсас замер, размышляя над ситуацией. Он видел всякое, пережил войну в гильдии, когда Вожака хотели убрать свои же. Тогда трупы собирали по городу, как лошадиное дерьмо. Вожак выжил, а организатора заговора убил. И не просто убил, а собрал всех оставшихся гильдейцев – человек тридцать воров разного возраста – и на их глазах медленно порубил заговорщика на куски. Начав с рук и ног. Юсас до сих пор помнил этот мерзкий хруст и чавканье, когда здоровенный тупой топор врубался в кости вопящей, брызгающей слюной и кровью жертвы. Крепкий был парень. Он был жив даже тогда, когда от него осталось только «бревно», фонтанирующее кровью. И только когда Вожак распорол ему живот и выдернул кишки – захрипел в последний раз и помер. Юсаса тогда рвало – просто-таки фонтаном. Впрочем, как и многих в толпе зрителей. Все-таки они не были убийцами. Обычные воришки, натренированные срезать кошельки. Тренировал их старый вор Араз, который служил Вожаку и получал за это плату. Араз уже не выходил работать на улицу, у него были старые, больные ноги, но руки сохраняли такую гибкость и ловкость, до которой многим молодым тренироваться и тренироваться. У Араза был кнутик, вроде бы и не длинный, но… обжигал, как огнем! Вот когда Юсас понял, что такое двадцать ударов кнутом на Судебной площади! Если маленький кнутик Араза оставляет горящий огнем рубец, кнут палача во сто крат страшнее. Кровь брызжет, кожа, мясо летят во все стороны! Это если с потягом палач бьет. А если ему заплатили, то не сильно старается. Вернее, наоборот – сильно старается не покалечить. А при желании может и до кости достать с первого удара. Столб, на нем перекладины. На перекладинах – рубаха, куртка, штаны. И колокольчики. Много, много колокольчиков! И нити – почти невидимые, тонкие. Протянешь руку за кошелем, заденешь колокольчик – дззынь! И тут же кнут – щелк! Искры из глаз! Слезы! Сопли! И так каждый день, каждый день – полгода, не меньше. Пока не научишься доставать кошель и с пояса, и из кармана – отовсюду, куда засунул его зловредный Араз. Араз умер, когда Юсасу было двенадцать лет, он уже целыми днями работал на улицах города. Когда узнал о смерти старого вора, чувства были противоречивы. С одной стороны – Араз его бил, ругал, высмеивал. С другой… если бы не его школа, Юсас не смог бы зарабатывать и, скорее всего, давно сдох бы с голоду. Или его убили бы разъяренные «клиенты», такое случалось нередко с неловкими ворами. Все-таки он скорее пожалел о смерти Араза. Если бы тот Юсаса не научил… А рубцы давно уже зажили. И не такие уж они были и глубокие, рубцы эти… Ну да ладно. Не о том надо думать. Как жизнь сохранить – вот о чем надо думать. До боя Дегера еще четыре дня, так вот теперь выходить из трактира только вместе с ним. А лучше и вообще не выходить. И в трактире поглядывать – чтобы отравленная игла не прилетела. Конечно, тут же убийце и конец придет – даже не от Дегера, Андар по полу размажет за то, что убивают в его трактире. Но Юсасу-то от этого будет не легче! Хотя все равно легче умирать, когда знаешь – все твои обидчики в скором времени точно все сдохнут. Хм… нет, все-таки не легче! Хочется пожить, ей-ей! Четыре дня прошли без особых происшествий. Если не считать за происшествие ежедневное, регулярное выкидывание из трактира претендентов на место победителя Дегера. Все было довольно безобидно, после того как Дегер показательно сломал обе руки охраннику каравана, который попытался напасть на него с ножом. Когда предплечье сломано пополам и рука торчит в бок под углом к нормальному ее положению – это очень наглядно, убедительно. Теперь в драке никто даже и не думал хвататься за оружие. Впрочем, и драк-то никаких не было, обычно дебошир в сопровождении Дегера семенил к двери, матерясь, шагая на цыпочках и при этом глядя в близкий к глазам пол. Потом получал пинок в зад! И под радостный смех зевак неудачливый вояка плюхался в пыль, ошалело оглядывая зрителей вытаращенными глазами. На четвертый день поединщики как-то неожиданно закончились, и настал черед «ручников». Это те, кто на спор старался придавить руку противника к столу. Наряду с костями, это было любимым занятием посетителей трактира. Тут были свои чемпионы и свои «черные лошадки», которых специально подсылали к известным победителям, чтобы поставить на новичка, зная, что в другом городе он и есть главный чемпион. Кто-то скажет, что это жульничество, а кто-то, что нормальная игра. И что если не нравится, как тут играют, так и не садись! Андар со ставок ничего не имел, но и против таких состязаний, конечно же, не был. Потому что игроки и зрители всегда пьют, всегда едят, а после выигрыша (и после проигрыша тоже!) частенько расслабляются с молодыми красотками, коих в трактире болталось превеликое множество. Ну какой трактир без шлюх? Глупость, а не трактир, если в нем нет продажных девок! Всегда и во все времена были и будут востребованы три вещи – еда, питье и девки. Так почему их не дать клиенту? И понеслось! Когда к Дегеру впервые подкатили любители борьбы на руках – он вначале не обратил на предложение никакого внимания. Просто даже не стал разговаривать – стоял, подпирая стену спиной, и смотрел в пространство, думая о чем-то своем. Но когда Юсас предложил ему заняться этим делом, сообщив, что договорился с Андалом, тот не против и что на этом можно неплохо заработать, согласился. Дело в том, что победитель в поединке гарантированно получал проценты со ставок. Хочешь поставить золотой на кого-то из игроков? Будь добр – сверху еще и два серебряных империала для победителя! Не хочешь – так и не ставь. Иди к демонам отсюда и не смущай народ! В первый же раз Дегер получил целых два золотых и еще немного серебра. Ставок было превеликое множество. Обычно ставки держал кто-то из уважаемых посетителей – тот, кого все знали и кому доверяли. Теперь в поединках, в которых участвовал Дегер, ставки держал Юсас как его законный агент. Этому никто не удивлялся, и возраст парнишки не вызывал ни у кого никаких сомнений. Да и что возраст? С пятнадцати лет уже и в Стражу берут, и в наемники, и даже в регулярную армию императора. В пятнадцать лет уже и мозги работают, и тело взрослое, как у любого зрелого мужчины. Первый поединок произошел с огромным, просто-таки невероятно огромным возчиком, которого знал весь город. Это была легендарная личность – однажды он поднял зад фургона, нагруженного бочками с вином, чтобы помощники поставили на место отвалившееся колесо. Правда, говорят, что тогда у него глаза сделались красные от полопавшихся сосудов, а из носа потекла кровь. Но, скорее всего, это просто досужие домыслы. Юсас знал возчика – тот был добродушным, незлобивым парнем, его любила вся детвора. Когда хозяин фургона выдавал возчику жалованье за неделю, тот обязательно накупал сластей и угощал встреченных на улице ребятишек. Его никогда не трогали воры, многие из которых как раз и были теми ребятишками, которых он угощал. И грабители обходили стороной: одни потому, что он был своим, некой местной достопримечательностью, другие – из-за габаритов парня. При всей своей незлобивости, двинуть он мог так, что череп под его кулаком легко расплющится в лепешку. Да и брать у него особо и нечего – пара серебрушек да горсть медяков. Не купец ведь и не наемник с тугой мошной после выплаты от щедрого хозяина. Обычный возчик, коих в городе как бродячих собак. Когда Дегер и возчик уселись друг напротив друга, у Юсаса вначале даже екнуло в сердце – возчик был массивнее худого Дегера раза в три! Эдакая гигантская статуя из серого камня! Но потом присмотрелся – а ведь ладонь друга ничуть не уже, чем возчикова. И в плечах они практически одинаковы. Только вот талия у Дегера – кажется, можно удержать в ладонях. Ни одной лишней жиринки! Продержался возчик около минуты. И на представление было очень смешно смотреть. Дегер сидел спокойно, с улыбкой на лице, возчик же краснел, пытался навалиться телом, сдернуть руку противника рывком, стонал, пыхтел от напряжения, но ощущение было таким, будто он упирается в стену. А потом Дегер мягко, явно стараясь не порвать мышцы соперника, придавил его руку к столу. Юсас поставил на Дегера один из его же золотых. Один золотой они уже раздербанили – на еду, на одежду. Но один оставался в запасе, вот его Юсас и поставил. И получил за него еще два золотых. Большинство, как видно, ставили против Дегера. Юсас же – на его победу. И кстати сказать, другой ставки сделать не мог. Как агент бойца и в этом случае он мог делать ставки только на его победу. Узнают, что ставил на проигрыш своего бойца, а тот проиграл, – могут быть огромные неприятности. Само собой, имелись и недовольные – многие не верили, что такой худосочный парень мог пересилить известного силача, который еще и по весу раза в два с половиной тяжелее Дегера. Мол, нарочно поддался! Ну и тут же организовали новые поединки с Дегером – те, кто не верил. И они закончились за считаные секунды. К концу дня у Юсаса образовались три золотых на ставках. И еще три – на кассе. И он был совершенно счастлив! Оставив на расходы два золотых, четыре сдал Андалу на хранение за малый процент – у него в любом случае сохранней будут. В комнате оставлять – а вдруг кто-то вломится? Умельцев хватает, а шесть золотых – это большие деньги! Крестьяне, к примеру, золота вообще не видят. Они рады серебру, и то не часто оно у них бывает. Юсас никогда не понимал этих людей, копающихся в земле. Ну да, они не рискуют. Да, они всегда сыты, им не нужно думать, что станут есть завтра. Работай, трудись, и у тебя всегда будет кусок хлеба. Но так вот вечно, без всякой перспективы, без мечты – ковыряться в земле?! И дети твои, и внуки – все ковыряются в земле и живут в убогих домишках?! Нет. Эта жизнь точно не для Юсаса. На следующее утро они встали поздно. Как следует выспались, повалялись на кроватях, болтая обо всем и ни о чем, сходили умыться и только потом уселись завтракать. Юсасу кусок в горло не лез – он думал о предстоящем бое, Дегер по обыкновению лопал, да так, что смотреть было немного смешно. Такая беспробудная безмятежность даже сердила мальчишку – какого демона Дегер не волнуется?! Ведь скоро выйдет на площадку Арены! И будет драться насмерть! И кстати сказать, какого черта он так нажирается? А вдруг пырнут в живот? Юсасу говорили, что солдаты перед битвой никогда не едят. Если они поедят и получат стрелу в брюхо или в живот ткнут ножом или копьем, содержимое кишок вылезет наружу, и тогда смерти не избежать. Заражение, и гибель за сутки-двое. В зависимости от погоды, в жаркую быстрее.