– Она может всё равно не захотеть, – сказала Конченая Бешу. – А мы и спрашивать не будем, приведем её, – он кивнул на Лиану, – пускай сами разбираются. Зато есть шанс спасти Гадёныша. – Боже, что у вас за имена, – не выдержала Людмила. – Имена, как имена! Давайте попробуем, но встреча будет бессмысленной. Мразота, это наш вождь, она сейчас не хочет принимать решений. – Может тогда стоит сменить вождя? – сказал Сергей. – Не стоит! Вы просто ничего не понимаете. – А вы расскажите, – сказала Сюз, – может тогда поймём. – Что поймёте? Что когда за одну ночь убили всех наших родителей, и в городе осталось около двухсот человек детей, самая старшая из которых была она, и ей было всего двенадцать лет? Что многим было по три-четыре года? Что она сумела собрать нас в кучу и вывести из города, кто в чём был, потому что мы боялись что роботы вернуться? Что нам нечего было есть и что десятилетки не лучшие няньки для трёхлеток? Что за первый месяц умерло тридцать самых маленьких? И что каждого из них она сама хоронила, голыми руками роя землю? Всё это Беш выпалил на одном дыхании. Все шокировано молчали, поражённые этим монологом. Пауза затянулась. – Но неужели нельзя было вернуться в город за едой и вещами, если роботы ушли? – наконец решился сказать Сёма. – Мы несколько раз пытались, но они вернулись на следующий день, и не уходили, надеясь что мы придём. Путь в город был закрыт, на пристани тоже были роботы. Мы могли прятаться только в лесу. Мы ели ягоды и грибы, а иногда просто листья и траву. Все были в отчаянии. Постоянно плакали, ругались, обзывались, обвиняли друг друга. Она пыталась нас вразумить, но это было бесполезно. Тогда она запретила пользоваться нашими настоящими именами. Сказала, что теперь можно пользоваться только обидными кличками. А имена будут нашей тайной, чтобы роботы нас не нашли. – Нам она сказала, что клички это наши обереги. Что никто не должен знать наших настоящих имён, пока мы живы, – добавила Конченая. – Мы выжили только благодаря ей, тому, что она проявила характер, хотя сама была ещё девочкой. Она организовала старших для добычи еды, те кто помладше следили за лагерем и за малышами. Она эту долю не выбирала, и никогда не хотела быть нашим вождём. Просто больше было некому. И она вывезла. Но в каждой смерти всегда винила только себя. Что она не правильно поступила, приняла неверное решение, – сказал Беш. – В последней битве мы потеряли семерых. Это было последней каплей. Она сломалась. Плюс Гадёныш, он единственный из выживших малышей. Ему было три года когда всё случилось. И теперь он лежит без сознания уже месяц. Его пичкают грибами, чтобы он не просыпался, потому что когда он просыпается, то кричит от боли, – Конченая, говоря это, уже плакала не сдерживаясь. – Мразота хотела избавить его от мучений, сказала, что это будет её последнее решение как вождя, но мы ей не дали. И она совсем замкнулась. Может быть то, что она хотела сделать, и правильно, но мы не хотели, чтобы она брала это опять на себя. А никто другой этого сделать не смог. Ребята замолчали, после столь неожиданного для себя откровения, но видно очень много накопилось и они не знали, что со всем этим делать. Воцарилась тишина. Уже стемнело, и в отсветах костра глаза у всех сидевших вокруг блестели. Никого эта история не оставила равнодушным. – Она всегда решала все проблемы. Мы самые старшие, мы должны были её заменить, но мы не справляемся, – сказал Конченая, немного взяв себя в руки. – Зря мы всё это рассказали, – сказал Беш. – Не зря! – возразила Лиана, – это судьба. Предлагаю не терять времени. Нужно срочно доставить вашего пострадавшего друга, не могу назвать его так как вы, на подводную лодку. Если вы не можете ему помочь и хотели лишить его жизни, то думаю, вы от этого ничего не теряете. Но это шанс. – А вы, и правда, сможете его вылечить? – спросил Беш с надеждой. – Как вы правильно заметили, мы не волшебники, но у нас есть медицинское оборудование. И если мы ему не сможем помочь, то на этой планете никто уже не сможет. Но попытаться стоит. Так что бегите, соберите группу самых сильных, и несите его сюда. На чём нести есть? – Да, найдём. – Здесь к вам присоединится кто-нибудь из наших и отведёт на подводную лодку. После этого ваши носильщики могут быть свободны, или пусть ждут на берегу, как захотят. И останется только надеяться. – И сколько это займёт времени? – Не знаю. Но, думаю что через несколько часов станет понятно, возможно ли ему помочь или нет. Пока его понесут лечить, кто-то из вас отведёт меня к Мразоте…, невозможно пользоваться этими именами, как будто язык окорябала. Так что можете обустраиваться, – обратилась она уже к своим, – мы похоже здесь задержимся. Здесь безопасно? Или нам лучше поискать место поукромней? – спросила она у Беша. – Вполне. Сейчас роботы сюда не заходят. Граница проходит по свалке. Тем более, после недавнего поражения они ещё нескоро очухаются. Так что да, вполне безопасно. – Ну тогда вперёд, мы вас ждём. Брат с сестрой побежали по дороге и через минуту скрылись в темноте. – Никто не возражает, если мы поможем детишкам? Им похоже не сладко пришлось, – спросила Лиана. Все возмущённо занеткали, мол, как ты вообще такое могла спросить, у нас что, нет сердца! – Бедные дети. Сколько несправедливости и жестокости в этом мире… – с горечью сказала Людмила. – Я думаю, в этом мире есть всё! И жестокость и доброта, и несправедливость и благородство. В этом наверное вся суть. Хорошо что мы на стороне добра, как бы наивно это не звучало, – эту философскую мысль высказал неожиданно Сергей, и все к нему повернулись. Почувствовав, что все на него смотрят, он добавил, – я всё думал, что это мне не сладко пришлось в жизни, а вот так посмотришь, вроде бы и ничего. Есть те, кому ещё хуже. – Если самому младшему было три, а прошло десять лет, то ему сейчас тринадцать, а вождю двадцать два. Остальные значит где-то посередине. Племя детей, – сказала Людмила, на неё всё это произвело очень большое впечатление. – Ну, было детей, сейчас это уже подростки, а некоторые вполне взрослые люди, – но как они выжили детьми, это просто удивительно, – сказала Крис, – даже без врагов это было бы непросто, а учитывая, что они всё время воюют, и побеждают, если верить их словам, то это просто чудо… – Думаю что дело в их лидере. Поэтому они сейчас и прибывают в растерянности, когда она самоустранилась. Слишком многое от неё зависело, – сказал Игорь. – Мы появились вовремя, возможно мы сможем им помочь. И они будут знать, что не одни в этом мире. Это дорогого стоит, – сказала Лиана. Но на этом разговор не закончился, они ещё долго обсуждали произошедшее, пока наконец Лиана не скомандовала всем спать. Остались только Крис и Сюз, им предстояло отправиться на лодку с раненым и они могли выспаться там. Так что, этой ночью им предстояло подежурить. Когда Беш с сестрой немного удалились от лагеря на дороге, он сказал: – У меня такое чувство, что нас взяли в оборот и от нас ничего не зависит. – Да, но с другой стороны, что мы теряем? Они не очень похожи на сумасшедших убийц, которые хотят заманить и истребить нас. А вдруг и правда вылечат Гадёныша? – Как же трудно принимать решения, когда от тебя зависят чужие жизни. В такие моменты я понимаю, что произошло с Мразотой, не понимаю только, как она продержалась так долго. Думаешь, риск есть? – Риск всегда есть. Но нам нужно влезть в это. Сейчас пошлём восьмерых ребят с носилками, и я пойду с ними, а тебе лучше отвести эту, как её? – Лиану, – напомнил Беш. – Да, Лиану к Мразоте. Ты всегда был с ней ближе чем я, может сумеешь расшевелить, – Конченая не сбавляя темп бега и несмотря на темноту посмотрела в глаза Брату, – знаешь, что самое главное? – Скажи. – У меня хорошее предчувствие. Я им почему-то верю. Может я дура последняя, но верю и всё. – Я тоже, и очень этого боюсь. Боюсь, чтобы другим не пришлось расплачиваться за моё доверие. – Но мы решаем единогласно, что ввязываемся в это, идёт? Чтобы потом никто из нас не говорил, что я на самом деле думал что не стоит… – Разумеется! Это общая ответственность. Легче спрятаться и не использовать шанс. Но мы потом себе этого не простим. Дальше они бежали молча, обдумывая произошедшее. Уже рассвело и почти все проснулись, потому что даже в спальнике на бетоне было спать не очень комфортно. А они, за последнее время, привыкли спать в кроватях. Теперь опять приходилось приспосабливаться к походной жизни. Только они принялись по новой разводить еле тлеющий костёр и кипятить воду, как вдалеке показалась довольно большая группа. Они шли быстрым шагом и, было видно, что несли носилки. Четверо несли носилки, четверо шли рядом, плюс знакомые им уже брат с сестрой впереди. Когда они приблизились, Лиана сказала: – Не останавливайтесь! Время дорого! Вас проводят две вот эти милые девушки, их зовут Крис и Сюз, – она указала рукой на каждую, – А вы, девчонки, – добавила она уже обращаясь к ним, – когда определите пациента в регенератор, привезите ребятам на берег поесть, ладно? Хлеб, главное, не забудьте, пускай полакомятся. Те кивнули и пристроились к процессии. Когда они проходили мимо, удалось разглядеть кто лежит на носилках. Парнишка был накрыт до подбородка, но лицо выглядело очень плохо. Он был без сознания, невероятно и неестественно исхудавший, так, что кожа натянулась на череп и скулы и приобрела коричневатый оттенок. Он вообще не выглядел живым, больше походил на мумию. У Лианы шевельнулась мысль, что может быть уже слишком поздно. Что они ему уже не смогут помочь. Но попытаться, наверное, всё же стоит. Это сильно поможет наладить доверительные отношения с этим племенем. Хотя, если он у них умрёт, может и сильно испортить. Процессия двинулась дальше, остался только Беш. – Он плохо выглядит, – сказала Лиана, – боюсь, как бы не было поздно. Мы всё равно попытаемся, но чуда не ждите. Беш кивнул. – Выбора всё равно нет. Если ничего не сделать, он умрёт. – Ну что, идём? – Да, только сомневаюсь, что у вас получится поговорить. Но это уже сами разбирайтесь. – Договорились. Они двинулись по дороге в ту сторону, откуда пришла процессия с носилками. – А почему вы не живёте в городе? Слишком опасно? – Да теперь уже, может, и нет, но это для нас запретная зона. Вы же там были, можете догадаться почему. – Трупы на улицах… – И в домах. Там и наши родители. Сначала было и правда слишком опасно, и это место решили считать запретным. Священным если хочешь. – Ясно. Мы сейчас идём в селение, или встреча будет где-то в другом месте? – У нас нет никакого селения.